Давид Самойлов - Стихотворения
Холмистая местность. Утро.
Последняя грань лета.
Учитель
Видимо, тебе не впрок Моя наука.
Ученик
Пожалуй.
Пусть я тебя люблю, но, видит бог,
Твоя наука сильно устарела.
И твой урок мне больше — не урок.
Все ваши аксиомы для меня -
Лишь недоказанные постулаты.
И не просты они, а простоваты.
И потому я новые извлёк.
Учитель
А какие?
Ученик
Ты помнишь, что когда-то нас учил
Глядеть вперёд?
Учитель
Но тогда
Я шёл не здесь… И что же?
Ученик
А мы решились поглядеть назад!..
Учитель
Я гляжу по сторонам…
Гляди, как расположен синий воздух
Среди холмов. И золотой подковой
Над ними выгнута заря. На склонах
Отдельные деревья сжали листья
В зелёный шар, стоящий на стволе,
И не дают в нутро их свету влиться,
И длинно тень ложится на земле.
А шёрстка трав недавнего покоса
Как гривка жеребёнка. А спина
Холма, хребет кабаний выгнув косо,
Словно дремучий волос, зелена.
Там лось над головою держит пару
Окаменевших допотопных крыл,
А дальше — высоко по крутояру —
Однообразных ёлок тёмный клир.
Большие валуны, как черепахи,
Круглят щиты на бывшем поле брани.
А надо всем — крутые облака
Осуществляют хлебниковский сон
Оподвижных стеклянных городах.
Вот что я вижу…
Ученик
А ты
Уклончив стал.
Учитель
Нет. Я вижу
Нутро картин, а не поверхность мнений.
Природа мысли такова, мой друг,
Что доведи любую до конца —
И вдруг палёным волосом запахнет…
Да…
Ученик
Так растолкуй картину.
Учитель
Тридцать лет тому назад,
А может, больше, здесь шёл бой. И я
Лежал вон там… скорей немного ближе.
Теперь и не узнать. Я умирал.
Я был почти убит. И вот я жив.
Ты понял?
Ученик
Сказать по правде,
Порой изрядно нам надоедают
Все ваши ветхие воспоминанья.
Чем хвалишься?
Учитель
Добротой.
Ведь, если мне ученика не жалко,
Какой же я учитель!
Ученик
О, всё в жалейку дуешь ты!
Учитель
А смысл легенды, может, только в том,
Что прежде, чем успел пропеть петух…
Сам знаешь…
Ученик (махнув рукой)
Ассоциации, культурный слой…
А я желаю быть самим собой!
Учитель
Опыт ты добудешь сам.
Но ежели, вперёд спиною пятясь,
Упрёшься в стену, вспомни обо мне…
Кто знал войну, тот знает цену крови
И знает цену листьям в каждой кроне.
А листья — мы с тобою.
Ученик
Я не ценю красивых аллегорий.
Но если так, важны не листья — корни.
И дело в корне, если хочешь знать.
Учитель
Скоро листья полетят.
Красны, как кровь, желты, как сукровица,
И оголятся скоро лес и сад,
И птице негде будет приютиться,
Перевернётся новая страница,
А корни до земли заснут в земле…
Закружатся ладони и сердца,
Зубцы и профили листвы дубовой.
Осенний край с улыбкой мертвеца
Затихнет в ожиданье жизни новой…
Всем суждено выстрадывать судьбу.
А быть счастливым — нет такого права.
И всё-таки осенняя дубрава Ждёт счастья.
Ученик
И ты?
Учитель
И я!..
Но, впрочем, осень лишь в начале.
Люблю её пришествие, когда
Всё движется, всё не стоит на месте.
Деревья — как восставшее предместье —
Готовы ринуться на города.
В такую пору зренью предстаёт
Разительная ясность очертаний.
И ощущаешь приближенье к тайне
Того, что есть движенье и полёт…
Но не спешите, голову сломя,
Кидаться вслед за птичьим перелётом.
Останьтесь здесь.
И выберите холм.
И…
Ученик
Не зритель я.
Учитель
Я так и знал. В бессмысленном стремленье
Вы видите величие души,
А я — лишь невоспитанность ума.
Послушай!
Ученик
Оставь меня!
Мы слишком далеко зашли, учитель,
Пора вернуться. Трапеза готова.
Учитель
Поброжу-ка я один.
А ты ступай.
(Уходит по дороге.)
1978
МАСТЕР
А что такое мастер?
Тот, кто от всех отличен
Своею сивой мастью,
Походкой и обличьем.
К тому ж он знает точно,
Что прочно, что непрочно,
И всё ему подвластно —
Огонь, металл и почва.
Суббота, воскресенье —
Другим лафа и отдых,
Копаются с весельем
В садах и огородах.
А он калечит лапы
И травит горло ядом
С миниатюрным адом
Своей паяльной лампы.
Когда заря над морем
Зажжётся, словно танкер,
Он с мастером таким же
Готов бы выпить шкалик.
Но мастеров немного
Ему под стать придётся.
И если не найдётся,
Он выпьет с кем придётся.
Не верь его веселью,
Ведь мастера лукавы
И своему изделью
Желают вечной славы,
А не похвал в застолье
Под винными парами.
Зачем? Ведь он же мастер,
И смерть не за горами.
1978
«Вдруг странный стих во мне родится…»
Вдруг странный стих во мне родится,
Я не могу его поймать.
Какие-то слова и лица.
И время тает или длится.
Нет! Невозможно научиться
Себя и ближних понимать!
1978
ДВА СТИXОТВОРЕНИЯ
I
Он заплатил за нелюбовь Натальи.
Всё остальное — мелкие детали;
Интриги, письма — весь дворцовый сор.
Здесь не ответ великосветской черни,
А истинное к жизни отвращенье,
И страсть, и ярость, и души разор.
А чья вина? Считайте наши вины
Те, кто умеют сосчитать свои.
Когда уже у самой домовины
Сошлись концы любви и нелюбви.
И должен ли при сём беречься гений?
О страхе должен думать тот, другой,
Когда перед глазами поколений
В запал курок спускает нетугой.
II
Что остаётся? Поздний Тютчев?
Казалось, жизнь ложится в масть.
Уже спокоен и невлюбчив.
И вдруг опять — стихи и страсть.
Что остаётся? Поздний тоже,
Но, господа благодаря,
Вдруг упадающий на ложе
В шум платья, листьев, октября.
Что остаётся? Пушкин поздний?
Какой там — поздний! Не вчера ль -
Метель, селитры запах грозный,
И страсть, и гибель, и февраль…
1977–1978
«И вот однажды ночью…»
И вот однажды ночью
Я вышел. Пело море.
Деревья тоже пели.
Я шёл без всякой цели.
Каким-то тайным звуком
Я был в ту пору позван.
И к облакам и звёздам
Я шёл без всякой цели.
Я слышал, как кипели
В садах большие липы.
Я шёл без всякой цели
Вдоль луга и вдоль моря.
Я шёл без всякой цели,
И мне казались странны
Текучие туманы.
И спали карусели.
Я шёл без всякой цели
Вдоль детских развлечений —
Качелей, каруселей,
Вдоль луга и вдоль моря,
Я шёл в толпе видений,
Я шёл без всякой цели.
1978
ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ
Памяти М. Петровых
I
Спи, Мария, спи.
Воздух над тобой
До высот небесных
Полон тишиной.
Дерево в ночи —
Изваянье дыма.
Спи, Мария, спи.
Пробужденья нет.
А когда потом
