Константин Фофанов - Стихи и поэмы

Прими мои цветы — невинный дар полей,
Они еще полны, как память, аромата;
На них слеза росы, на них тепло заката…
Прими мои заветы — дар памяти моей!

Когда они, склонясь покорно к увяданью,
Опустят лепестки узорные свои, —
Прими их смерть, как жизнь, внимая их
прощанью,
Дыханием своим их стебли напои.

И знай, что для тебя цветы иные всходят, —
Иные, полные бессмертной красоты, —
И в песни нежные любовь их переводит…
То — память о тебе!.. Прими мои цветы!

Он мрачен был. По бледному челу
Катился пот холодными струями.
Он все пытал безумными очами
Далекую загадочную мглу.

И вдруг, подъяв измученные руки,
Он лепетал невнятные слова,
В них слышался и смех тяжелой муки,
И гордый вопль земного торжества!

Во глубине страдальческого взора
Вдруг вспыхивал мятущийся огонь,
Как яркий блеск ночного метеора…
Он прижимал горячую ладонь

К своей груди, как будто бы старалс
Биенье сердца буйного унять…
В незримое ль проникнуть он пытался,
Иль зримое стремился разгадать?

От полуночи весенней
До ликующей зари
Кто-то в дверь мою стучится:
Отвори да отвори!

Голос жалобный лепечет:
"Путь мой вьюга замела,
Буря вызвала до света
Из родимого угла.

У меня огни сияли
И дымились алтари,
И дышали ароматом
Розы в пурпуре зари…

Но померк мой рай лучистый,
Потускнели небеса,
И земной развеял опыт
Неземные чудеса…

Обессилена борьбою,
Я несу в твой уголок
Светоч, бурею задутый,
И увядший свой венок.

Если есть хоть искра в сердце
Благостыни и любви,
Ты дохни — и мертвый факел
Новым светом оживи!

Если слезы состраданья
Ты сберег от черных дней,
Их росою жизненосной
На цветы мои пролей…

И роскошно, и душисто
Зацветет венок, и вновь
Станем лирой пробужденной
Славить счастье и любовь…”

Муза плачет, Муза дрогнет
За порогом в час ночной…
Что ж я дверь не отворяю
Торопливою рукой?

Что ж к отвергнутой беглянке
Я навстречу не спешу,
Не прошу у ней надежды
И забвенья не прошу?…

В сердце тихо, как в могиле,
Стынет кровь, хладеет ум…
Слезы высохли от зноя
Ранних грез и поздних дум.

Вечером темным, грозою взволнованный,
Ожил заплаканный сад;
Ветки друг к другу в объятья склоняются,
Тихо вершины шумят.

Точно друзья после бури промчавшейся,
После мучительных лет,
Листья друг друга лобзают с рыданием,
Шепчут горячий привет.

Сердце поверило ласкам несбыточным…
Чудятся гордым мечтам
Встречи счастливые, речи свободные,
Гимны правдивым борцам.

Вспомнилось все, что забыто, что молодо,
Всё, чем когда-то дышал:
Первой любви обаяние нежное,
Первая жажда похвал,

Тихая ночь над столицей уснувшею,
Милые лица вокруг,
И недосказанной речи пророческой
Сердцем дослушанный звук.

Зловещее и смутное есть что-то
И в сумерках осенних и в дожде.
Оно растет и ширится везде,
Туманное, как тонкая дремота…

Но что оно? Названья нет ему…
Оно черно, но светит в полутьму
Неясными, свинцовыми очами,
И шепчется с вечерними тенями

На языке нам чуждом, потому
Что смысл его загадочен и странен
И, как мечта, как тень, непостоянен.
Оно старей, чем солнце и луна…

И нет ему ровесников и сверстниц,
И в сумраке неосвещенных лестниц,
У тусклого, прозрачного окна
Оно стоит, и вдруг стремится выше,

Услышав шаг иль кашель, точно вор…
Глядит в пролет, и дышит в темной
                                      нише
И слушает унылый перебор

Глухих шагов по ступеням отлогим,
Ужасное своим молчаньем строгим!..
Бледней известки выбеленных стен,
Под сводами больничных коридоров

Оно блуждает, полное измен…
Отчаянье и страх недвижных взоров
Устремлены с мольбою на него…
Но, не щадя на свете никого,

К мольбе людей и к воплям
                           равнодушно,
Оно скользит печально и воздушно…
То слушает, как прядает струя

Из медных кранов в звучные бассейны
Широких ванн… То сном небытия
Оно лежит, белея, и кисейный
Его покров недвижим… Перед ним

Горит свеча, и желтый воск бескровней
Его чела… То веет гробовым
Безмолвием в притворе, над часовней…
Но что оно? Названья нет ему!

Кем вызвано? Когда и почему?
Оно не раз преследовало смутно
И наяву, и в тихом сне меня…
Оно везде, во всем, ежеминутно,

И в сумраке, и в ясном свете дня…
Оно дрожит в лохмотьях, на соломе,
При ночнике… Рыдает в мертвом доме,
И, грустное, за стенами темниц,

Оно поет о воле невозвратной,
А иногда весною ароматной,
При ласковом мерцании зарниц,
Оно мечтой мгновенною несется…
Похитив жар двух любящих сердец,
Иронией над клятвами смеется
И ревностью мстит счастью наконец!

Как стучит уныло маятник,
Как темно горит, свеча;
Как рука твоя дрожащая
Беспокойно горяча!

Очи ясные потуплены,
Грустно никнет голова,
И в устах твоих прощальные
Не домолвлены слова.

Под окном шумят и мечутся
Ветки кленов и берез…
Без улыбок мы встречалися
И расстанемся без слез.

Только что-то не досказано
В наших думах роковых,
Только сердцу несогретому
Жаль до боли дней былых.

Ум ли ищет оправдания,
Сердце ль памятью живет
И за смутное грядущее
Прошлых мук не отдает?

Или две души страдающих,
Озарив любовью даль,
Лучезарным упованием
Moгут сделать и печаль?

Я сказки медленней пишу,
Чем жизнь свою переживаю.
Я насладиться не спешу,
Но каждый час и день — страдаю.

Кто много чувствовал, тому
Судьба дала волненья множить,
И жизни суетную тьму
Пытливым разумом тревожить.

И, если жизнь течет ровна,
Как усыпленная волна,
Не зная шума дикой бури, —
Душа тоскует и зовет
К своей безоблачной лазури
Грозу и тучи непогод…

Весной мне снился сон чудесный:
Живей струилась в сердце кровь,
И ты, мой ангел поднебесный,
Сулила счастье и любовь.

Цвел майский вечер, я был молод,
Я верил клятвам, жизнь любя
Прошла весна… В природе холод,
И холод в сердце у тебя!

И что же! Тонкою иглою
Живописующий мороз
Всё то, чем грезил я весною,
На стекла дивно перенес.

Тут всё: прозрачные ущелья,
И лес у белого ручья,
И ты, в жемчужном ожерельи,
Снегурка бледная моя…

Не знаю почему, но только мне легко,
Как после долгого, тяжелого рыданья.
Пусть счастье и любовь умчатся далеко, —
Я больше не хочу ни счастья, ни желанья…

Я грустно примирен с тяжелою судьбой,
Как робкое дитя с испугом и тревогой…
В грядущее ль смотрю — и жизнь передо мной
Уныло стелется знакомою дорогой.

Лишенья и борьбу, утраты и печаль
Я вынес на щите, как черную добычу
Из битвы пламенной — и, озаряя даль,
Не юность, не друзей — забвение я кличу…