Саша Соколов - Между собакой и волком
Помалу не пьешь,
Оттого-то собаку
Свою волком зовешь.
Побеги ж на пуантах
К родимой реке,
Сыт и пьян, сыт и пьян ты,
И нос в табаке.
Спотыкнулся, свалился
И веселой гурьбой
По щеке покатился –
Уж ты, милый ты мой.
Записка XXю
Баллада о городнищенском брандмайоре
Снова жадаешь луку во сне,
А на зимниках – жижа, зажоры.
Только мжица дожрет этот снег,
На пожарку прибудут стажеры.
Удалые прибудут, бодры –
Нараспашку душа, в разлетайках,
Коротайках, угрях, таратайках,
Худосочные – прямо одры.
Дупелиных полян знатоку
В газырях и в мерцающей каске –
Не лупить глухарей на току,
Но давать горлопанам натаску.
Брандмайор – человек при усах,
Но презрев почечуй и одышку,
Он в апреле взойдет при звездах
На свою каланчу, или вышку.
Козыряет дозорный стажер,
Газырям говоря про пожары,
Что они – над районом Ижор,
Разумея лукаво Стожары.
Не у нас, отмахнется службист,
И глядит в направлении дельты,
Где прожег свою многую лету,
На брандвахте варя брандыхлыст.
Поглядит – и утратит покой.
А на утро, со злобой какой-то,
У брандмауэра стажеров строй
Брадмайор обдает из брандспойта.
Записка XXI.
Вышелбауши
(венок записок)
1
Безвременье. Постыдная пора.
От розыгрышей уши, лбы пылают.
Был спрошен: Вышелбауши бывают?
Ответствовал: то хутор в три двора.
2
Достойно ли вести, как детвора,
Глумясь над всем, подобно стае бестий,
Не почитая завтра и вчера
И позабыв о совести и чести.
3
И я хорош – доверился, простак.
Неужли было трудно догадаться,
Что выше лба ушей не может статься,
А хутор Вышелбауши – то так.
4
Развесил уши – и попал впросак.
Ползут по местности невыгодные слухи,
Что я, Запойный, олух и чудак,
И голова садовая два уха.
5
Безвременье, постыдная пора,
Достойно ли вести, как детвора,
И я хорош – доверился, простак,
Развесил уши и попал впросак.
Записка XXII.
Прощание городнищенского лудильщика
Шуга отошла. И на пристани
Защелкал на счетах кассир.
Всмотрись в обстоятельства пристальней
И валень повесь на блезир.
Хромая и как бы случайная
Весна забрела на Валдай.
Скажи – прощевай, наша чайная,
Холера тебя забодай.
Послали козу за орехами,
Пустили козла в огород –
Лудить самовары за реками
Артель направленье берет.
Прости-прощевай, наша чайная,
До белых сыпучих путей,
Местечко отнюдь не скучайное,
Уют слепаков и культей.
За реками луда блестящее,
Там гуще и щи, и камыш,
В лузях с балаболкой ледащею
Поладишь – в лузях и лудишь.
Вольготная жизня за реками,
Но ярче бы тульских полуд –
Остаться мне было б с калеками,
С гуляками на лето тут.
Прощай, Городнище, товарищи,
Махни, говорит, мне крылом,
Сойдемся Бог знает когда еще
За нашим всегдашним столом.
Да брось ты возиться с прорухами,
Не терпится в путь посошку,
Плесни, дорогая старуха, мне
Стопездесят грамм портвешку.
Имеется график на пристани,
А на пароходе – кафе.
По-графски важнецки и пристально
Буфетчик стоит в галифе.
Записка XXIII.
Портрет перевозчика
Пой, перевозчик,
Ушкуйник ушлый,
Рыж-конопат,
Пой, раздобарщик,
Ушкуй твой утлый
И конопать.
Воспой обводы,
Уключин крепость
И якорек,
И наши годы,
Всю их нелепость,
Ёк-макарек.
Люблю я, друг мой,
Когда корявый,
Живой, как ртуть,
Зачинишь вдруг ты
Не ради славы
Чего-нибудь.
Стучит в апреле,
Манит на волю
Твой молоток.
И в самом деле,
Пройтицца, что ли,
Под вечерок.
Пропахла сечкой,
Портянкой, свечкой
Вся сторона,
Чудной чумичкой
Глядит с отвычки
Мадам Весна.
Из дальней дали
Меня заметив,
Глаз-ватерпас,
Забудь печали
И, ликом светел,
Достань припас.
Не жмись, щербатый,
Открой, как душу,
Свой бардачок.
Я ж, тороватый,
Тащу покушать
На пятачок.
Катятся воды
Сами собою,
Своим путем,
Уходят годы,
А мы с тобою
Себе живем.
Записка XXIV.
Меж собакою
Меж собакою и волком
У плакучих ив
Потерял мужик иголку,
Дырку не зашив.
Он в траве руками шарил,
В молодой траве,
И нашел какой-то шарик
В этой мураве.
И тогда зовет он: братцы,
Чего я нашел!
Те пришли – и ну играться.
Было хорошо.
Шарик то они подбросят,
То поймают, а
Между тем уж пали росы
Прямо на луга.
И туманы выползали
Из реки Итиль,
В избах люди зажигали
Ламп своих фитиль.
А туманы выползали
И лизали кил,
В лампах было мало сала,
И фитиль коптил.
Проходили пароходы,
Баржи волокли,
Волоклюи и удоды
Сватались вдали.
Пароходы проплывали
С баржами и без,
И неясно волки али
Псы промчались в лес.
Неожиданно от шара
Свет пошел – да-да,
Пригляделись – то Стожаров
Главная звезда.
И на той звезде туманной,
Взорами горя,
Много правды необманной
Знают егеря.
Там туманы выползают
Из реки Итиль,
В избах люди зажигают
Ламп своих фитиль.
Там собакою и волком
У плакучих ив
Потерял мужик иголку,
Дырку не зашив.
Записка XXV.
Портрет разъездного
(Второе воспоминанье о городе)
Что значит разъездной? То значит,
Что по делам чужой удачи,
Мечтая свет переиначить,
Один чудак по свету скачет;
То род призванья – разъездной.
Он холост. Тщетной головой
Черемух ветви задевая,
И ей вопросы задавая –
Что значит, скажем, разъездной –
Носки заштопать забывая,
И дым глотать не оставляя,
И бицеклет терзая свой,
Он мельтешит, как заводной.
Он беден, глуп, ему не спится.
Не спится, няня, что со мной?
Он, если стар, то молодится,
А если молод – вскоре стар.
Он бредит: у него катар
Путей дыхательных. Бодрится:
Побриться ль? Няня, помазок!
Да что же на ночь-то, сынок?
Молчи, стряпуха, мне Жар-Птица
Вчера привиделась во сне
И предрекла нам пожениться.
И хоть порезаться боится,
Все правит бритву при луне.
Крутясь в такой-сякой стране,
В провинции или в столице,
Он поражен, как мир вертится
И возмутительно дробится,
Являя случаи и лица
Почище всякого кино:
Там маскерад, там ловят львицу,
Здесь – полуголая девица,
А тут – извольте насладиться –
Полуподвальная мокрица.
А мать твердит через окно:
Заклей-ка на зиму окно.
Зиме конец – весне случиться.
И разъездной на слякоть злится,
Которой улица стремится
Ему заляпать ягодицы,
Употребляя в дело спицы
Великосветских колесниц и
Кабриолетов и ландо.
Подобно крякве подсадной,
Под дулом крякать обреченной
И бельевою бечевой
С охотником соединенной,
Навряд ли знает разъездной,
Какой он мог бы быть иной,
Будь не заезжен он ездою,
Как утка – службой подсадною,
Родись он только под звездою
Какой-нибудь не разъездною,
А утка – не под подсадной.
(Apropos, вечером в реке,
Когда нельзя уж в бильбоке,
Когда поспели самовары
И на террасах тары-бары,
Когда, вязанье отложив,
Ваш дед Над пропастью, во ржи
Читает бабушке, когда
Та призадумалась, а сыр во рту держала,
Когда зацокали кресала,
И вот еще одно когда –
Когда пропали провода, –
Мы видим звезды в глубине:
Ведь подсадные все оне,
А остальные к ним с небес
Катят отрадою очес:
Загадывайте без промедленья.)
Но не дано. Судьбы решенье
Пересмотреть, alas, не нам.
Из некоторого учрежденья
Я тут привез пакет, мадам.
Позвольте, что опять за хлам!
Помилуйте, виднее вам,
Однако, распишитесь – там.
И снова едет разъездной,
То прямо едет, то свернет.
Мил человек, ты кто такой?
Да я, папаша, сам не свой.
Собака гавкнет на него,
Дебило глянет и сглотнет,
Сглотнет и глянет, и икнет,
И носом клюнет,
А после сплюнет и затрет
Подошвой слюни,
И не с того да не с сего
Распустит нюни.
Настанет время – все пройдет:
Народ ликует. Каплет мед,
Минуя високосный рот,
Пирующему на манишку,
И клянчит у пивной Удод
Рублишко на винишко,
А изнутри другой орет:
Винишка хочет – ишь ты!
То соловей муку дает,
То мельница засвищет.
Крутясь в стране такой-сякой,
Стране немазаной, сухой,
Давно немытой головой
Себе вопросы задавая
И ею ж ветви задевая,
То мчит, то скачет разъездной,
А к утру, воротясь домой,
Мычит и плачет: Боже мой,
Так вот что значит…
Записка XXVI.
Почтовые хлопоты в мае
Что это мне uncle мой любезный не пишет,
Времени, что ли, опять у него совсем нету.
Странно, посулил ведь – напишу тебе непременно;
