Эдуард Асадов - Стихотворения
1990
«Бранить дураков мы никак не должны…»
Бранить дураков мы никак не должны.
Ведь если б глупец не рождался
И были бы все абсолютно умны,
То кто б тогда умным считался?
1991
По мотивам английского юмора
— Ах, тетя, мне так тяжело, поверьте.
— Родная моя, не грусти, не плачь,
Твой муж, он скончался своею смертью?
— Своею? О нет, у него был врач.
1991
«Я с азартом прихлопнул на лбу комара…»
Я с азартом прихлопнул на лбу комара.
Скажем прямо, удар мой был очень неплох.
Совершив этот подвиг, я крикнул: — Ура! —
А комар обругал меня гнусно и сдох.
1991
«В роддоме вышел факт невероятный…»
В роддоме вышел факт невероятный:
Рождаться начал маленький пострел.
Но тут на нашу жизнь он посмотрел,
Махнул рукою и полез обратно…
1992
«Скажите, способен ли патриот…»
Скажите, способен ли патриот
Быть счастлив развалом страны родной?
Конечно, способен! Но только тот,
Кто в сердце действительно патриот
Не этой страны, а другой.
1992
Скромное признание
Горячо всей душой до скончания века
Одного я люблю на земле человека.
Он — прекрасен! И скромно скажу не тая:
Этот лучший из лучших, конечно же, я!
1992
«Сегодня всюду жулики ликуют…»
Сегодня всюду жулики ликуют.
Красть стало проще, чем сходить на танцы.
А главное, смотреть на все сквозь пальцы —
Те самые, которые воруют.
1992
Храбрец
Садясь под вечер дома на крыльцо,
Любил в душе грозить он всяким мафиям
И смело правду говорил в лицо
Газетным и журнальным фотографиям.
1992
«— О, сколько я на свете перенес!..»
— О, сколько я на свете перенес! —
Сказал завскладом. Не ответив только
На скромный, но существенный вопрос:
Когда он перенес? Кому? И сколько?
1992
«Лет на двадцать — двадцать пять…»
Лет на двадцать — двадцать пять
Жизнь твоя продлится,
Если будешь отдыхать
Больше, чем трудиться.
Если ж к праведным делам
Руки вдруг потянутся —
Не горюй: загнешься сам,
А дела останутся.
1992
О реформах
Нам рынок возвели в закон,
И все мы теперь за чертою бедности.
Однако я должен сказать не без вредности,
Что хоть мы и все за чертою бедности,
Но только с разных сторон.
С одной стороны — заплаты просителей,
С другой — золотые мешки грабителей.
1994
«У соседа-борца, чемпиона мира…»
У соседа-борца, чемпиона мира,
Была восьмикомнатная квартира.
Будь у меня такая квартира,
Я тоже бы стал чемпионом мира!
1993
* * *«Тот, кто давным-давно…»
Тот, кто давным-давно
Курит, пьет и таскается,
Тот быстренько превращается,
И пусть он не обижается,
Простите, в говным-говно.
1993
Эпитафия на могиле обжоры
Он столько съел, что трудно даже счесть,
И жадностью довел себя до смерти,
Однако и в аду он будет есть,
Поэтому остерегайтесь, черти!
1993
«Спасибо «демократам» за свободу!..»
Спасибо «демократам» за свободу!
За право все минувшее ругать,
Когда жилось всем лучше с каждым годом.
Зато теперь есть право у народа
Свободно и счастливо голодать!
1993
«Один остряк, не помню уж который…»
Один остряк, не помню уж который,
Сказал. И мысль забавна и верна:
— Имел бы я, друзья, златые горы,
Когда б не реки полные вина!
1994
«Порой говорят, что деньги — вода…»
Порой говорят, что деньги — вода.
По-моему, это не четко:
Хорошие деньги всегда-всегда
Довольно волнующая вода
И называется водка.
1994
Эпитафия на могиле честного чиновника
Он крупный пост на службе занимал
И путь прошел свой с праведными думами.
Он честным был. Он лжи не признавал
И взяток в жизни никогда не брал,
По крайней мере маленькими суммами.
1994
«От хворей много на земле мученья…»
От хворей много на земле мученья,
Но мир воюет с ними сотни лет.
Теперь от всех болезней есть леченье,
И лишь с одной бедой всегда мученье —
От глупости, увы, лекарства нет.
1994
«Твердое слово»
Сегодня решил я красиво жить —
Светло, широко и по-русски:
Итак, я отныне бросаю пить,
Вот именно: твердо бросаю пить!
Бросаю пить… без закуски!
1995
«Бывает ли в мире любовь сильней…»
Бывает ли в мире любовь сильней
Вот этой вот страсти пылкой?
Он всею душой был привязан к ней
И счастлив был с нею и только с ней,
С любимой своей бутылкой…
1995
Практический совет
Колдун снимает порчу, снимет сглаз.
Но для чего нам этакие корчи?
Куда важнее было бы для нас,
Когда бы не с людей снимал он порчу,
А с порченых сосисок и колбас.
1995
«Поездку в Рим, к теплу испанских вод…»
Поездку в Рим, к теплу испанских вод
Всем господам реклама предлагает.
Канары, Ниццу, белый теплоход…
Не думая, что большинству «господ»
На хлеб и воду денег не хватает.
1995
Дачная шутка
Красновидовские зори,
Лес, цветы да тишина,
Слева Горин, справа Зорин,
Посредине — Шукшина.
А под лепкою фасадов
Рядом с трассами стрижей
Улыбается Асадов —
Самый скромный из людей.
1996
Мысли на конце пера
Переделкинский юмор
Не секрет, что критики, как правило, не очень-то жалуют писателей. Особенно крепко во все времена доставалось от них поэтам. Почему? Ответ, я думаю, лежит на поверхности. С чего начинают обычно литераторы свой творческий путь? В основном с поэзии. Самое сложное кажется почему-то им самым простым. Когда же постепенно выясняется, что с поэзией ничего не выходит, то автор переходит на прозу. Тут поле деятельности широкое: можно стать драматургом, рассказчиком, романистом, фельетонистом, ну и так далее. Когда же и тут ждет бедолагу провал, то он не бросает пера, а полный гнева и мстительного сарказма переходит на критику. То есть тот, кто не умеет писать, начинает учить мастерству других. И тут уж ничего не поделаешь, так как первое разочарование они испытали, встретясь с поэзией, то и главный шквал своего раздражения они обращают на тех, кто, не в пример им, стихи все-таки пишет. Ну, а если при этом он еще имеет успех, то держись поэт со всеми своими стихами! Пощады тебе не будет!
В первой половине двадцатого века одним из ведущих критиков, так сказать, критическим мэтром, был Владимир Ермилов. И крови, говорят, попортил он многим. Одной из серьезных мишеней для его критики была поэзия Владимира Маяковского. Один Владимир кусал другого Владимира. В начале 30-х годов Маяковский готовил к постановке свою пьесу «Баня». И вот в тридцатом году, предваряя это событие, поэт выпустил несколько прокламаций-листовок. Что-то вроде защитной рекламы. Одна из них была о Ермилове. Маяковский писал: