Бах Ахмедов - Стихи

Кислородная маска свободы.
Вдох и выдох… Ночник на столе.
Как былинки качаются годы,
И термометр вновь на нуле.

Вдох и выдох… И воздух колючий
вдруг коснется колючей щеки.
На разрыве забытых созвучий,
на оборванном ритме строки.

Но сгорели слова, словно свечи,
Отступило безумие книг…
И в морозный рождественский вечер
Был отпущен на небо старик.

1.
Я пытался услышать звучание дня,
Но минуты опять обманули меня.
И осталось щемящее чувство.
И внутри было странно и пусто.

Я пытался услышать единственный звук,
Но опять замыкался забвения круг.
И молчание было точнее,
И касание было нежнее…

2.
Прикосновенье пустоты.
Прикосновение к забвенью…
И все, к чему стремился ты,
вдруг исчезает зыбкой тенью.

И ощущаешь тот испуг,
когда ты ничего не хочешь.
И мир теряет твердость вдруг
в нечетком очертаньи ночи.

А время, как всегда, спешит
к попытке нового спасенья.
И немота в себе хранит
Божественное неуменье.

Последние часы зимы.
И сумерек щемящий опыт.
Надежда перешла на шепот,
пока друг друга ждали мы…

И зажигая свет ночной,
пространство строило нам мостик.
Ты шла ко мне так долго в гости,
что вновь забыл я облик твой…

Последний шанс у февраля
свиданию не дать случиться.
И бесконечно вечер длится,
и ртуть впитала суть нуля…

Но я услышал твой звонок.
Открыл, не зажигая света.
Была ты в прошлое одета,
И облик грустен был и строг.

Ты привела с собой февраль.
"За ним охотятся… Поможешь?.."
И я вдруг ощутил до дрожи,
как мне тебя безумно жаль.

Ты так хранила прошлый снег,
как будто в нем спасенье было.
Ты зиму той зимой любила,
А я был устремлен к весне.

Так и закончилась та ночь.
Ты, плача, провожала зиму.
И я смотрел куда-то мимо,
не зная как тебе помочь.

А утром к нам пришла весна
И город задышал надеждой.
А ты  ушла, оставив нежность
И шарф свой синий у окна…

Приключенья ума безграничны,
А душа словно ходит по кругу.
Вспоминается корпус больничный,
Затаивший движенье испуга…

Изможденные лица молчанья,
Что тоскуют по кисти Ван Гога.
И спокойная грусть ожиданья,
Там где белого цвета так много…

Здесь привычней молчанье о главном.
Здесь для смерти не ищут причины.
И сживается равное с равным
Словно краски единой картины.

А весною наполненный дворик,
Как попытка свободы и света.
И уходит от берега море,
Словно врач молодой от ответа…

Но больные мудрее и проще,
Прикоснувшись к иным измереньям.
И для них даже вечности почерк
Без труда поддается прочтенью.

Да и что им диагноз надежды?
Что им йогурт и способы связи?
Если образ любви неизбежен,
Разве нужен им замок фантазий?..

Здесь, в больнице, иные начала
И простые спокойные лица.
Здесь великое спрятано в малом,
И к бессмертью смиренно стремится.

Он сидел и подняться не в силах,
Ждал, что кто-то к нему подойдет.
Он смотрел на веселье унылых,
И на вечные цепи хлопот…

Он сидел за столом весь в обносках —
Бесконечно усталый старик.
И предстал на неструганных досках
Перед ним его подлинный лик.

На секунду всего, на  мгновенье…
Но душе его стало светло..
Он узнал, как даруют прощенье,
И опять задышал тяжело.

Он сидел, бесконечный далекий
От дешевых романов и драм..
Как любовь без любви, одинокий,
И забыться мешающий нам…

А потом поднимали как тушу,
чтобы шел он в свой темный подвал..
И, пальто запахнув, словно душу,
Он качался, прощался, прощал…

Она любила рисовать на песке,
  даря ветру свои ненадежные миры.
Она говорила, что привычка к тоске
  есть память об эпохе таинственных рыб…

   Она знала секреты перехода в другие века.
    И небо не делила на утро и вечер.
      И однажды она ушла в облака,
    Накинув западный ветер на плечи.

   А рисунки ее до сих пор на пляже.
    Что взрослым загадка, то детям игра.
   Им ветер ночью однажды расскажет
      о далеких, волшебных, светлых мирах.

   И о той художнице, слепой и нищей.
      И как она слушала моря шепот.
   И как до сих пор ее чайки ищут,
      обжигая крылья о горький опыт.

Найдем ли мы то, что так ищем,
  Когда ускользает весь мир?..
В кофейне — ненужная пища,
   В омлете — расплавленный сыр.

В часах — повторения рана.
  А в книге  — чужая беда.
И время течет из-под крана,
   Прозрачное, словно слюда.

 Изменчивых связей сплетенье…
   И вновь одиночество ждет
Пока красота постиженья
  Ненужный мой опыт сожжет.

Я знал, что вряд ли ты придешь,
И дал свободу ожиданью.
Смотрел на кофе, слушал дождь,
И был частицей мирозданья.

Лишь чашка кофе на столе
И книжечка Аполлинера.
И мысли о простом тепле,
Как отзвук той ушедшей эры.

Мне было грустно и легко…
Прозрачно, нежно, непонятно.
И где-то очень далеко
Ты шла в стихах ко мне обратно.

Скользя по строкам-зеркалам,
И слушая, как плачет ливень,
Я был прозрачнее стекла,
И не было меня счастливей.

Голоса… Остановленным эхом
Ты заскочишь в холодный трамвай.
Равнодушный к хвалам и успехам,
Позабывший кофейный свой рай.

И устало к стеклянному небу
Ты прижмешься гудящим виском.
То ли был ты на свете, то ль не был…
И трамвай засыпает песком…

Цветы нам дарят красоту
Как средство постиженья мира.
И с мятным холодком во рту
Ты вновь звонишь в ее квартиру.

Подаришь белых роз букет
И неуменье жить, как прежде.
Вернулся через двадцать лет
К своей несбывшейся надежде.

Она накроет молча стол.
И твой букет поставит в воду.
 - Как долго все-таки ты шел…
Философ, предавший свободу…

И что ж теперь? О чем нам жить?
— Мне б только быть с тобою рядом…
Мне б только научиться быть
Дождем, весною, листопадом…

И может, вновь я обрету
Утраченную веру в чудо.
И, падая как в пустоту,
Живым хотя бы миг побуду.

Мне все непонятно и больно,
мне хочется жить невпопад.
И вновь на столе "Алкоголи"
о вечной тщете говорят.

Я больше тебя не увижу.
Читаешь про мост Мирабо.
Но знаешь, чем дальше, тем ближе
На карте любви мировой.

Мой кофе остыл безнадежно
в сюжете, который не нов.
И все, что казалось возможным,
осталось, как прежде, для снов.

Послушай, ведь это нелепо!..
Ведь это почти что смешно…
В глазах твоих грустное небо,
и в нем уже все решено.

Три встречи коротких и нежных
на грани зимы и весны,
на грани несмелой надежды,
где время дрожит как весы.

Оно остановится скоро.
И ты мне помашешь рукой.
И кажется, весь этот город
был создан для встречи с тобой.

Кофейная гуща чернеет
На дне одинокого дня.
Мой мир стал светлей и нежнее,
Тепло твоих пальцев храня.