Михаил Исаковский - Стихи и песни

Давно это, помнится, было со мною, —
В смоленской глухой стороне,
В поля, за деревню, однажды весною,
Пришло мое детство ко мне.

Пришло и сказало: — Твои одногодки
С утра собрались у пруда.
А ты сиротою сидишь на пригорке,
А ты не идешь никуда.

Ужели ж и вправду тебе неохота
Поплавать со мной на плоту,
Ручей перепрыгнуть с разбегу, с разлета,
Сыграть на лужайке в лапту;

На дуб, на березу вскарабкаться лихо
Иль вырезать дудку в лесу?..
— Мне очень охота, — ответил я тихо, —
Да, видишь, свиней я пасу.

Такое они беспокойное племя,
Что только гляди да гляди.
И бегать с тобой, понимаешь, не время,
Ты как-нибудь после приди…

Пришло мое детство, пришло золотое
Июльской порою ко мне.
И так говорит, у завалинки стоя:
— Ты что же, опять в стороне?

Наверно, забыл, что поспела малина,
Что в лес отправляться пора?
Наверно, не знаешь — какого налима
Ребята поймали вчера?..

— Я знаю, — со вздохом сказал я на это, —
Да только уйти не могу:
Все наши работают в поле с рассвета,
А я вот избу стерегу.

Двухлетний братишка со мною к тому же,
Не смыслит еще ничего:
Уйдешь — захлебнется в какой-нибудь луже,
Иль бык забодает его.

И куры клюют огурцы в огороде, —
Хоть палкой их бей по ногам! —
Сгоню их — они успокоятся вроде,
А гляну — опять уже там…

Так я говорил — деловито, печально,
Желая себя оправдать…
И, палочкой белой взмахнув на прощанье,
Ушло мое детство опять.

Пришло оно снова холодной зимою
В наш бедный, нерадостный дом,
Взяло меня за руку жаркой рукою:
— Идем же, — сказало, — идем!

Могу я придумать любую забаву,
Любую игру заведу:
С тобою мы вылепим снежную бабу
И в бабки сразимся на льду;

На санках с горы пронесемся, как ветер,
Сыграем с друзьями в снежки…
— Мне б очень хотелось, — я детству ответил,
Да руки, видать, коротки.

Ты разве забыло, что нынче не лето,
Что не в чем мне выйти за дверь?
Сижу я разутый, сижу я раздетый,
И нет у нас хлеба теперь.

Ты лучше б весной… — попросил я несмело, —
Тогда и в рубашке тепло… —
Безмолвно оно на меня посмотрело
И, горько вздыхая, ушло.

Ушло мое детство, исчезло, пропало, —
Давно это было, давно…
А может, и вовсе его не бывало
И только приснилось оно.

Хорошо весною бродится
По сторонке по родной,
Где заря с зарею сходится
Над полями в час ночной;

Где такое небо чистое,
Где ночами, с давних пор,
С молодыми гармонистами
Соловьи заводят спор.

Поглядишь — глазам не верится:
Вдаль на целую версту —
То ли белая метелица,
То ль сады стоят в цвету.

Ветка к ветке наклоняется —
И шумит, и не шумит.
Сердце к сердцу порывается,
Песня с песней говорит.

И легко, привольно дышится,
И тебя к себе зовет
Все, что видятся и слышится,
Что живет и что цветет.

Мы с тобою не дружили,
Не встречались по весне,
Но глаза твои большие
Не дают покоя мне.

Думал я, что позабуду,
Обойду их стороной,
Но они всегда и всюду
Всё стоят передо мной.

Словно мне без их привета
В жизни горек каждый час,
Словно мне дороги нету
На земле без этих глаз.

Может, ты сама не рада,
Но должна же ты понять:
С этим что-то делать надо,
Надо что-то предпринять.

Та песня с детских лет, друзья,
Была знакома мне:
«Трансвааль, Трансвааль — страна моя,
Ты вся горишь в огне.

Трансвааль, Трансвааль — страна моя!..»
Каким она путем
Пришла в смоленские края,
Вошла в крестьянский дом?

И что за дело было мне,
За тыщи верст вдали,
До той страны, что вся в огне,
До той чужой земли?

Я даже знал тогда едва ль —
В свои двенадцать лет, —
Где эта самая Трансвааль
И есть она иль нет.

И все ж она меня нашла
В Смоленщине родной,
По тихим улицам села
Ходила вслед за мной.

И понял я ее печаль,
Увидел тот пожар.
Я повторял:
«Трансвааль, Трансвааль!..»
И голос мой дрожал.

И я не мог уже — о нет! —
Забыть про ту страну,
Где младший сын — в тринадцать лет
Просился на войну.

И мне впервые, может быть,
Открылося тогда,
Как надо край родной любить,
Когда придет беда;

Как надо родину беречь
И помнить день за днем,
Чтоб враг не мог ее поджечь
Погибельным огнем…

«Трансвааль, Трансвааль — страна моя!..»
Я с этой песней рос.
Ее навек запомнил я
И, словно клятву, нес.

Я вместе с нею путь держал,
Покинув дом родной,
Когда четырнадцать держав
Пошли на пас войной;

Когда пожары по ночам
Пылали здесь и там
И били пушки англичан
По нашим городам;

Когда сражались сыновья
С отцами наравне…
«Трансвааль, Трансвааль — страна моя,
Ты вся горишь в огне…»

Я пел свой гнев, свою печаль
Словами песни тон,
Я повторял:
«Трансвааль, Трансвааль!» —
Но думал о другой, —

О той, с которой навсегда
Судьбу свою связал,
О той, где в детские года
Я палочки срезал;

О той, о русской, о родной,
Где понял в первый раз:
Ни бог, ни царь и не герой
Свободы нам не даст;

О той, что сотни лет жила
С лучиною в светце,
О той, которая была
Вся в огненном кольце.

Я выполнял ее наказ,
И думал я о ней…
«Настал, настал суровый час
Для родины моей;

Настал, настал суровый час
Для родины моей, —
Молитесь, женщины, за нас —
За ваших сыновей…»

Мы шли свободу отстоять,
Избавить свет от тьмы.
А долго ль будем воевать —
Не спрашивали мы.

Один был путь у нас — вперед!
И шли мы тем путем.
А сколько нас назад придет —
Не думали о том.

И на земле, и на воде
Врага громили мы,
И знамя красное нигде
Не уронили мы.

И враг в заморские края
Бежал за тыщи верст.
И поднялась страна моя
Во весь могучий рост.

Зимой в снегу, весной в цвету
И в дымах заводских —
Она бессменно на посту,
На страже прав людских.

Когда фашистская чума
В поход кровавый шла,
Весь мир от рабского ярма
Страна моя спасла.

Она не кланялась врагам,
Не дрогнула в боях.
И пал Берлин к ее ногам,
Поверженный во прах.

Стоит страна большевиков,
Великая страна.
Со всех пяти материков
Звезда ее видна.

Дороги к счастью ей одной
Открыты до конца,
И к ней, к стране моей родной,
Устремлены сердца.

Ее не сжечь, не задушить,
Не смять, не растоптать.
Она живет, и будет жить,
И будет побеждать!

Трансвааль, Трансвааль!..
Я много знал
Других прекрасных слов.
Но эту песню вспоминал
Как первую любовь;

Как свет, как отблеск той зари,
Что в юности взошла,
Как голос матери-земли,
Что крылья мне дала.

Трансвааль, Трансвааль — моя страна, —
В лесу костер ночной…
Опять мне вспомнилась она,
Опять владеет мной.

Я вижу синий небосвод,
Я слышу бой в горах:
Поднялся греческий народ
С оружием в руках.

Идет из плена выручать
Судьбу своей земли,
Идет свободу защищать,
Как мы когда-то шли.

Идут на битву сыновья
С отцами наравне…
«Трансвааль, Трансвааль — страна моя,
Ты вся горишь в огне…»

Пускай у них не те слова
И пусть не тот напев,
Но та же правда в них жива,
Но в сердце — тот же гнев.

И тот же враг, что сжег Трансвааль, —
Извечный враг людской, —
Направил в них огонь и сталь
Безжалостной рукой.

Весь мир, всю землю он готов
Поджечь, поработить,
Чтоб кровь мужей и слезы вдов
В доходы превратить;

Чтоб даже воздух, даже свет
Принадлежал ему…
Но вся земля ответит: «Нет!
Вовек не быть тому!»

И за одним встает другой
Разгневанный народ, —
На грозный бой, на смертный бой
И стар и млад идет.

И остров Ява, и Китай,
И Греции сыны
Идут за свой родимый край,
За честь своей страны;

За тех, что в лютой кабале,
В неволе тяжкой мрут,
За справедливость на земле
И за свободный труд.

Ни вражья спесь, ни злая месть
Отважным не страшна.
Народы знают: правда есть!
И видят, где она.

Дороги к счастью с ней одной
Открыты до конца,
И к ней,
К стране моей родной,
Устремлены сердца.

Ее не сжечь, не задушить,
Не смять, не растоптать.
Она живет, и будет жить.
И будет побеждать!