Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения
(Пробивается вперед.)
Голос
Валяй кулаком, навались-ка всем телом,
Авось и пробьешься к заветным пределам.
Пер Гюнт
(возвращаясь)
Куда ни ступи, что вперед, что назад,
Внутри и снаружи и жмут и теснят,
Он там был, он здесь был, везде был, повсюду,
Чуть выйду наружу, так запертым буду.
Откройся, явись, кто ты есть, мне скажи-ка!
Голос
Кривой.
Пер Гюнт
(ощупывая все вокруг)
Не живой и не мертвый, весь жидкий,
Невнятный, лишенный и формы и плоти.
И только бурчит, как медведи в дремоте.
(Кричит.)
Сразимся!
Голос
Ума не решился кривой.
Пер Гюнт
Ну, бей!
Голос
Я не бью.
Пер Гюнт
Вызываю на бой!
Голос
Великий кривой побеждает без боя.
Пер Гюнт
Кусаться бы стала любая троллица,
Хоть что-то бы сделал дряхлеющий тролль
И малый тролленок. А с ним не сразиться.
Храпит. Эй, кривой!
Голос
Что?
Пер Гюнт
Взять силой изволь!
Голос
Великий кривой ждет побед от покоя.
Пер Гюнт
(кусая себе руки)
Своими зубами себя изувечу,
Чтоб кровь ощутить, что по жилам течет.
Слышны взмахи огромных крыльев.
Птичий крик
Идет он, кривой?
Голос из мрака
Шаг за шагом вперед.
Птичий крик
Сестрицы, ему устремимся навстречу!
Пер Гюнт
Коль хочешь спасти, не клони ты очей, —
Милая, медлить не можем теперь мы.
Быстро кидай свой псалтырь ему в бельмы!
Птичий крик
Валится!
Голос
Наш!
Птичий крик
Сестрицы, скорей!
Пер Гюнт
Дорого жизнь покупать мы должны.
Она и не стоит подобной цены.
(Падает.)
Птицы
Кривой, он упал! Забирай его смело!
Издалека доносится колокольный звон и пение псалмов.
Кривой
(обращаясь в ничто и едва дыша, шепчет)
Хранят его женщины; сладить с ним — трудное дело.
Восход солнца. На скале хижина Осе. Дверь заперта, кругом пусто и тихо. У стены спит Пер Гюнт.
Пер Гюнт
(проснувшись, устало озирается и плюет)
Вот бы теперь мне селедки поесть!
(Снова плюет и тут замечает Хельгу, несущую корзинку с едой.)
Девочка, ты-то что делаешь здесь?
Хельга
Сольвейг…
Пер Гюнт
(вскакивая)
Где Сольвейг?
Хельга
В избушке сестрица!
Сольвейг
(невидимая)
Я убегу, — тебе лезть ни к чему!
Пер Гюнт
(останавливаясь)
Страшно тебе, если вдруг обниму?
Сольвейг
Стыд потерял!
Пер Гюнт
Ночь была недурна!
Надо же так доврской девке влюбиться!
Сольвейг
Колокола не напрасно звонили.
Пер Гюнт
Разве бы тролли меня заманили?
Что ты?
Хельга
(плача)
Теперь убежала она!
(Бежит за ней.)
Стой! Подожди!
Пер Гюнт
(хватая ее за руку)
Потерпи-ка немножко!
Пуговку видишь? Тебе от души,
Коли поможешь, — отдам!
Хельга
Не держи!
Пер Гюнт
На!
Хельга
Отпусти. У меня там лукошко.
Пер Гюнт
А не поможешь…
Хельга
Как страшно мне, боже!
Пер Гюнт
(кротко, отпустив ее руку)
Ты ей скажи, чтобы помнила все же!
Хельга убегает.
Действие третье
Густой хвойный лес. Осенняя непогода. Идет снег.
Пер Гюнт в одной рубахе рубит дерево.
Пер Гюнт (рубя старый, сучковатый сосновый ствол)
Хоть ты покамест и крепок, старик,
Срок твоей жизни уже невелик.
(Продолжая рубить.)
Вижу, что ты закован в броню,
Но я на тебе одежду сменю!
Вижу, руками трясешь, озверев,
Что же, понятен твой яростный гнев,
И все же судьба твоя решена.
(Вдруг прекращая работу.)
Враки, да это же просто сосна!
Враки, не старый тут вовсе герой, —
Дерево просто с обвисшей корой.
Справлять нелегко такую работу,
Да как размечтаешься, входишь в охоту!
Но все это глупость, пустые мечтанья.
Не верь этой блажи, забудь упованья!
Пойми: ты — изгнанник, лес — место изгнанья.
(Продолжая рубить.)
Изгнанник! Далёко теперь твоя мать,
И некому стол тебе накрывать,
Захочешь поесть — вставай поутру,
Сыщи себе пищу в дремучем бору,
Съестного себе в реке раздобудь,
Огонь разожги да свари что-нибудь!
Захочешь одеться — зверя убей,
Хибарка нужна — натаскай камней,
От веток очисть, как положено, бревна,
Потом сволоки и укладывай ровно.
(Роняет топор и глядит вдаль.)
Вот у меня здесь будет краса!
Башня с флагом уйдет в небеса.
Чтобы нарядней сделать картину,
Вырежу я на башне ундину.
Медью отделаю гордое зданье
И раздобуду побольше стекла, —
Пусть удивляются: что за скала
Там, наверху, излучает сиянье?
(Злобно смеясь.)
Враки! Опять ты заврался, как встарь.
Знай, ты изгнанник.
(Рубя с ожесточением.)
Когда от ненастья
Спрячет хибарка — и то уже счастье.
(Глядя на дерево.)
Клонится. Ну-ка, покрепче ударь!
Пал! И под грузом упавшей громады
Нет молодому побегу пощады.
(Начинает обрубать ветви и вдруг, прислушиваясь, замирает с топором в руке.)
Кто там? Старик хуторянин опять?
Хитростью, что ли, желаешь ты взять?
(Смотрит, притаясь за деревом.)
Парень какой-то… Берет его страх.
Замер. А что у него в руках?
Серп? Нет, не серп. Огляделся, робея.
Руку зачем-то кладет на пенек,
Весь задрожал. Что еще за затея?
Господи, он себе палец отсек!
Крови-то сколько! Хлещет ручьем!
Уходит, будто ему нипочем.
(Вставая.)
Черт подери! Отрубить себе палец!
А принуждать его и не пытались.
Впрочем, когда-то слыхал я, признаться, —
Так избавлялись от службы солдатской.
Видимо, время служить подоспело,
Он и решил не ходить воевать.
Но отрубить?… Навсегда потерять?…
Можно задумывать, можно желать, —
Но совершить? Непонятное дело.
(Покачав головой, продолжает работу.)
