Михаил Лермонтов - Стихотворения (ПСС-2)
В необитаемой пустыне
Черкес бродящий отдохнул,
Построен новый был аул
(Его следов не видно ныне).
Старик и воин молодой
Кипят отвагой и враждой.
Уж Росламбек с брегов.
Кубани Князей союзных поджидал;
Лезгинец, слыша голос брани,
Готовит стрелы и кинжал;
Скопилась месть их роковая
В тиши над дремлющим -врагом:
Так летом глыба снеговая,
Цветами радуги блистая,
Висит, прохладу обещая,
Над беззаботным табуном...
В тот самый год, осенним днем,
Между Железной ' и Змеиной2, *
Где чуть приметный путь лежал,
*Две горы, находящиеся рядом с Бешту. {Прим. Лермонтова.)
Цветущей, узкою долиной
Тихонько всадник проезжал.
Кругом, налево и направо,
Как бы остатки пирамид,
Подъемлясь к небу величаво,
Гора из-за горы глядит;
И дале царь их пятиглавый,
Туманный, сизо-голубой,
Пугает чудной вышиной.
Еще небесное светило
Росистый луг не обсушило.
Со скал гранитных над путем
Склонился дикий виноградник,
Его серебряным дождем
Осыпан часто конь и всадник.
Но вот остановился он.
Как новой мыслью поражен,
Смущенный взгляд кругом обводит,
Чего-то, мнится, не находит;
То пустит он коня стремглав,
То остановит и, пристав
На стремена, дрожит, пылает.
Все пусто! Он с коня слезает,
К земле сырой главу склоняет
И слышит только шелест трав.
Все одичало, онемело.
Тоскою грудь его полна...
Скажу ль? За кровлю сакли белой
За близкий топот табуна
Тогда он мир бы отдал целый!..:
12
Кто ж этот путник? русский? нет.
На нем чекмень, простой бешмет,
Чело под шапкою косматой;
Ножны кинжала, пистолет
247
Блестят насечкой небогатой;
И перетянут он ремнем,
И шашка чуть звенит на нем;
Ружье, мотаясь за плечами,"
Белеет в шерстяном чехле;
И как же горца на седле
Не различить мне с казаками?
Я не ошибся - он черкес!
Но смуглый цвет почти исчез
С его ланит; снега и вьюга
И холод северных небес,
Конечно, смыли краску юга,
Но видно все, что он черкес!
Густые брови, взгляд орлиный,
Ресницы длинны и черны, ' "
Движенья быстры и вольны;
Отвергнул он обряд чужбины,
Не сбрил бородки и усов,
И блещет белый ряд зубов,
Как брызги пены у брегов;
Он, сколько мог, привычек, правил
Своей отчизны не оставил...
Но горе, горе, если он,
Храня людей суровых мненья,
Развратом, ядом просвещенья
В Европе душной заражен!
Старик для чувств и наслажденья,
Без седины между волос,
Зачем в страну, где все так живо,
Так неспокойно, так игриво,
Он сердце мертвое принес?..
18
Как наши юноши, он молол.
И хладен блеск его очей.
Поверхность темную морей
Так покрывает ранний холод
Корой ледяною своей
До первой бури. Чувства, страсти,
В очах навеки догорев,
248
Таятся, как в пещере лев,
Глубоко в сердце; но их власти
Оно никак не избежит.
Пусть будет это сердце камень
Их пробужденный адский пламень
И камень углем раскалит!
и
И все прошедшее явилось,
Как тень умершего, ему;
Все с этих пор переменилось,
Бог весть и как и почему!
Он в поле выехал пустое,
Вдруг слышит выстрел - что такое?
Как будто на смех, звук один,.
Жилец ущелий и стремнин,
Трикраты отзыв повторяет.
Кинжал свой путник вынимает,
И вот, с винтовкой без штыка
В кустах он видит казака;
Пред ним фазан окровавленный,
Росою с листьев окропленный,
Блистая радужным хвостом,
Лежал в тразе пробит свинцом.
И ближе путник подъезжает
И чистым русским языком:
"Казак, скажи мне, - вопрошает,
Давно ли пусто здесь кругом?"
"С тех пор, как русских устрашился
Неустрашимый твой народ!
В чужих горах от нас он скрылся.
Тому сегодня пятый год".
Казак умолк, но что с тобою,
Черкес? зачем твоя рука
Подъята с шашкой роковою?
Прости улыбку казака!
Увы! свершилось наказанье...
249
В крови, без чувства, без дыханья,
Лежит насмешливый казак.
Черкес глядит на лик холодный,
В нем пробудился дух природный
Он пощадить не мог никак,
Он удержать не мог удара.
Как в тучах зарево пожара,
Как лава Этны по полям,
Больной румянец по щекам
Его разлился; и блистали
Как лезвее кровавой стали
Глаза его, и в этот миг
Душа и ад - все было в них.
Оборотясь, с улыбкой злобной
Черкес на север кинул взгляд;
Ничто, ничто смертельный яд
Перед улыбкою подобной!
Волною, поднялася грудь,
Хотел он и не мог вздохнуть,
Холодный пот с чела крутого .
Катился,-но из уст ни слова!
is
И вдруг очнулся он, вздрогнул,
К луке припал, коня толкнул.
Одно мгновенье на кургане
Он черной птицею мелькнул,
И скоро скрылся весь в тумане.
Чрез камни конь его несет,
Он не глядит и не боится;
Так быстро скачет только тот,
За кем раскаяние мчится!..
Куда черкес направил путь?
Где отдохнет младая грудь,
И усмирится дум волненье?
Черкес не хочет отдохнуть
Ужели отдыхает мщенье?
Аул, где детство он провел,
Мечети, кровы мирных сел
Все уничтожил русский воин.
Нет, нет, не будет он спокоен,
Пока из белых их костей
Векам грядущим в поученье
Он не воздвигнет мавзолей
И так отметит за униженье
Любезной родины своей.
"Я знаю вас,-.он шепчет,-знаю,
И вы узнаете меня;
Давно уж вас я презираю;
Но вашу кровь пролить желаю
Я только с нынешнего дня!"
Он бьет и дергает коня,
И конь летит, как ветер степи;
Надулись ноздри, блещет взор,
И уж в виду зубчаты цепи
Кремнистых бесконечных гор,
И Шат. подъемлется за ними
С двумя главами снеговыми,
И путник мнит: "Недалеко,
В час прискачу я к ним легко!"
Пред ним, с оттенкой голубою,
Полувоздушною стеною
Нагие тянутся хребты;
Неверны, странны как мечты,
То разойдутся - то сольются...
Уж час прошел, и двух уж нет!
Они над путником смеются,
Они едва меняют цвет!
Бледнеет путник от досады,
Конь непривычный устает;
Уж солнце к западу идет,
И больше в воздухе прохлады,
А все пустынные громады,
Хотя и выше и темней,
Еще загадка для очей.
251
Но вот его, подобно туче,
Встречает крайняя гора;
Пестрей восточного ковра
Холмы кругом, все выше, круче;
Покрытый пеной до ушей,
Здесь начал конь дышать вольней.
И детских лет воспоминанья
Перед черкесом пронеслись,
В груди проснулися желанья,
Во взорах слезы родились.
Погасла ненависть на время,
И дум неотразимых бремя
От сердца, мнилось, отлегло;
Он поднял светлое чело,
Смотрел и внутренне гордился,
Что он черкес, что здесь родился
Меж скал незыблемых один,
Забыл он жизни скоротечность,
Он, в мыслях мира властелин,
Присвоить бы желал их вечность.
Забыл он все, что испытал,
Друзей, врагов, тоску изгнанья
И, как невесту в час свиданья,
Душой природу обнимал!..
го
Краснеют сизые вершины, Лучом зари освещены;
Давно расселины темны;
Катясь чрез узкие долины, Туманы сонные легли, И только топот лошадиный, Звуча, теряется вдали. Погас, бледнея, день осенний;
Свернув душистые листы, Вкушают со'н без сновидений Полузавядшие цветы;
И в час урочный молчаливо
252
Из-под камней ползет змея, Играет, нежится лениво, И серебрится чешуя Над перегибистой спиною:
Так сталь кольчуги иль копья (Когда забыты после бою Они на поле роковом), В кустах найденная луною, Блистает в сумраке ночном.
si
Уж поздно, путник одинокой Оделся буркою широкой. За дубом низким и густым Дорога скрылась, ветер дует;
Конь спотыкается под ним, Храпит, как будто гибель чует, И встал!.. Дивится, слез седок И видит пропасть пред собою, А там, на дне ее, поток Во мраке бешеной волною Шумит. (Слыхал я этот шум, В пустыне ветром разнесенный, И много пробуждал он дум В груди, тоской опустошенной.) В недоуменье над скалой Остался странник утомленный;
Вдруг видит он, в дали пустой Трепещет огонек, и снова Садится на коня лихого;
И через силу скачет конь Туда, где светится огонь.
22
Пе дух коварства и обмана Манил трепещущим огнем, Не очи злобного шайтана Светилися в ущелье том:
