Александр Галич - Верные друзья
Кабинет Неходы.
Лейтенант и Нестратов сидят в полном изнеможении и пьют чай из больших пиал. Пьют вприкуску и, видимо, не первую чашку. С обоих катится пот.
- Так мы с вами не договоримся, гражданин, - произносит дежурный безнадежным голосом, - получается: поп - свое, черт - свое.
Распахивается дверь, и в кабинет вбегает Нехода. Вбегает с твердо сложившимся решением признать свою ошибку. Но при виде неприглядной фигуры Нестратова его снова начинают одолевать сомнения.
- Значит, такое дело... Что? Получилось! - Он обращается к лейтенанту, но смотрит на Нестратова, который при появлении Неходы оставляет пиалу и хмурится. - Значит, сложилось у меня убеждение, что должны мы приветствовать в лице этого товарища знаменитейшего нашего академика товарища Нестратова, который прибыл к нам с секретной ревизией, на что - милости просим!
Сомнения оставляют его. Лицо Нестратова как раз настолько сурово и начальственно, насколько ему и надлежит быть по представлению Неходы. Нехода обольстительно улыбается. Лейтенант смотрит на него, приоткрыв рот от изумления.
- Должны мы принести... Что? Глубочайшие извинения товарищу Нестратову Василию Васильевичу.
- Значит, вы теперь уверяете, товарищ Нехода, - спрашивает, придя в себя, лейтенант, - что гражданин этот - Нестратов?
Нехода делает широкий утверждающий жест.
- А от этого гражданина, - продолжает лейтенант, - недавно было заявление, что он - Нехода.
У Неходы что-то булькает в горле.
- Как?
- Потом гражданин взял свое показание обратно и заявил, что уже не знает, как его фамилия - Сичкин, Нестратов или Нехода, или, может быть, он Иванов, или еще кто нибудь...
- Сил у меня больше нет, - подаст голос из своего утла Нестратов, третий час выясняем, как моя фамилия... Тысячу раз я говорил, что Неходой назвал себя в переносном смысле.
- А протокол мне в каком смысле писать? - голосом, в котором слышатся безнадежные нотки, спрашивает лейтенант. - В переносном запрещено протоколы писать. Милицию тоже пожалеть надо. Она тоже не каменная... Если вы Нехода, так и говорите...
- То есть как это - Нехода? - кричит Нехода не своим голосом. - Почему допускаете? Жулик он, а не Нехода! Я - Нехода...
- А я - Нестратов! - заявляет Нестратов.
За окном слышится сирена "скорой помощи". Хлопает дверь, и в управление строительства бодрым шагом входит Чижов в белом халате. Нестратов вскакивает, но Чижов предостерегающе сдвигает брови и едва заметно подмигивает ему.
- Извините, дорогие товарищи, - важно говорит он, - нам сообщили, что к вам попал наш больной из психиатрического отделения... Ах, вот он!
Лейтенант хлопает себя ладонью по лбу:
- С самого начала... С самого начала были у меня подозрения!
- Это я - сумасшедший? - шепотом спрашивает Нестратов.
- От таких волнений, - обиженно говорит Нехода, - у самых ценных работников удар может приключиться. Работать надо как следует, товарищи врачи! А если б он убил кого-нибудь? А?
- Разрешите забрать? - очень вежливо, даже вкрадчиво осведомляется Чижов.
- А вот сейчас мы оформим, - отвечает лейтенант, - и берите!
- А может, позже оформим? - еще вкрадчивее спрашивает Чижов.
- Зачем же? Мы сейчас... У вас, товарищ доктор, справочка какая-нибудь есть?
- Ах, справочка? - растерявшись, говорит Чижов. Он усердно шарит по карманам, бормочет: - Сейчас... сейчас...
Тучи снова начинают сгущаться.
Но в это время появляются Лапин и Наталья Сергеевна. Они приходят, собственно говоря, немножко раньше, и Лапин успевает оценить ситуацию. Поняв, в чем дело, и едва сдерживая смех, он ждет окончания сцены. Но вот наступает момент, когда необходимо вмешаться. И Лапин вмешивается.
- Товарищи, товарищи, не горячитесь! - говорит он. - Произошло маленькое недоразумение. Документы этих товарищей отсутствовали, но теперь их привезли. Можно все проверить. Пожалуйста.
Он вручает паспорта Нестратову и Чижову. Царственным жестом Нестратов протягивает свой паспорт лейтенанту. Нехода переводит взгляд с одного на другого. Он понимает, что опростоволосился. Но, может быть, еще возможно спасти положение. Он бросается к Нестратову.
- Товарищ Нестратов! Василий Васильевич! Ну, что вы скажете, чепуха какая? Я-то ведь с самого начала...
Лейтенант глядит в развернутый паспорт, переданный ему Нестратовым, в полном остолбенении.
- Что ж это? Паспорт вы мне даете... Это же гражданина Чижова паспорт! Это кто же Чижов? Вы же?
Лапин бросается вперед.
- Ах, батюшки, я им второпях паспорта перепутал... Это вот его паспорт...
- Граждане, - говорит лейтенант без всякого выражения, - я сейчас стрелять буду!
Нехода стоит посредине комнаты и смотрит на всех безумными глазами.
Тихий закатный час над Камой.
Вода как зеркало, ветра нет, но бледно-зеленые листочки плакучих ив, склонившихся к самой реке, беспрестанно дрожат.
Наталья Сергеевна как зачарованная следит за игрой листвы.
Она идет над берегом рядом с Лапиным и крепко держит его за руку, точно боится, что он сейчас исчезнет. И слушает. Лапин поет вполголоса старую песню Дениса Давыдова:
Успокой меня, неспокойного,
Осчастливь меня, несчастливого,
Ты дай руку мне, недостойному.
Милый друг ты мой, моя душечка.
Я люблю тебя, без ума люблю,
Об одной тебе думу думаю,
Для тебя одной в жизни радуюсь,
Для тебя одной сердцем чувствую...
И Наталья Сергеевна шепотом повторяет:
- Для тебя одного сердцем чувствую!
Лапин поет:
Ты узнай, мой друг, про любовь мою
И улыбкою, словом ласковым
Успокой меня, неспокойного,
Осчастливь меня, несчастливого...
Наталья Сергеевна улыбается:
- Как я тосковала по этой песне... Как ждала!
Наталья Сергеевна и Лапин останавливаются.
- Нет человека счастливее меня, - шепотом говорит Лапин и вдруг кричит так, что эхо отдается за рекой:
- Эй, я самый счастливый!
Где-то далеко, точно в ответ, гудит сирена.
Идет по реке пароход.
Больница.
В приемном покое, перекинув плащ через руку, в тщательно отутюженных брюках, при галстуке, стоит Чижов. А на него с молчаливым обожанием смотрят столпившиеся вокруг девушка-врач, сестры и санитарки.
- Ну-с, родные, признавайтесь, - шутливо говорит Чижов, - чего вам не хватает для полного счастья?
Все по-прежнему молчат. Только пожилая хирургическая сестра решается произнести:
- Нам бы нейрохирурга, Борис Петрович... Ну, если нельзя постоянного, то чтобы консультировал хотя бы!
- По четным дням! - вставляет девушка-врач.
- А по нечетным нельзя? - серьезно обращается к ней Чижов.
- Можно и по нечетным.
И тут, точно испугавшись, что не успеют высказаться, все принимаются говорить разом:
- Нам кардиограф обещали прислать, как в прошлом году...
- Машина санитарная нужна, с одной не справляемся.
- Дежурку, дежурку для нянечек.
Чижов машет рукой и смеется:
- Тише, тише, красавицы, не все сразу...
Отворяется дверь, и на пороге появляется Нестратов, довольный, сияющий, в съехавшем набок галстуке и перемазанном кирпичом и известкой плаще.
- Здравствуйте. Я за вами, Борис Петрович. Пора. Лапин ждет.
- Я готов, - говорит Чижов и смотрит на девушку-врача. - Ну, вот что... Быстро составьте мне список самого для вас необходимого и принесите на пристань! Попробую вам помочь! - Он улыбается. - Только не зарывайтесь. Пишите действительно самое необходимое.
Он оборачивается к Нестратову:
- Идемте, Василий Васильевич.
Но Нестратов, не трогаясь с места, неуверенно произносит:
- Я бы хотел хоть на три минуты... Мне бы повидать Катюшу Синцову!
- Нельзя, товарищ Нестратов! - сухо отвечает девушка-врач.
Нестратов улыбается Чижову:
- Посодействуйте, Борис Петрович.
- Не могу, - пожимает плечами Чижов, - не я тут хозяин.
- Значит, не пустите? Наотрез? - прищурившись, смотрит Нестратов на девушку-врача.
- Наотрез не пущу! - качает головой врач. - Вот выздоровеет Катюша, тогда пожалуйста!
Нестратов усмехается:
- Да-а, времена меняются! Никак не могу добиться приема у товарища Синцовой... Ну, хорошо! Передайте ей тогда следующее...
Палата.
Белая постель. Катя с блаженной и недоумевающей улыбкой выздоравливающей лежит в подушках.
Руки неподвижно покоятся под одеялом. За Катиной спиной в полуоткрытом окне с букетом цветов в руках томится Сережа Петровых.
- Катя! Ну! Катя же...
Но Катя, не оборачиваясь к Сереже (она, собственно, и не может обернуться), прислушивается к могучему басу Нестратова, который доносится из коридора.
- Передайте ей, что предложение комсомольцев насчет использования местного строительного материала я принял и утвердил...
Катя счастливо улыбается.
- Катенька, - снова тихо зовет Сережа.
- Не мешай!
- Ах вот как! Я... мешаю? - Сережа мрачнеет, швыряет букет на подоконник, исчезает и тут же появляется снова.
