Гомер - Илиада

После взобрался он сам и к себе натянувши, взял вожжи;
Подле него Антенор на прекрасную стал колесницу;
Оба, назад повернув, к Илиону направились быстро.
Гектор, Приама дитя, и с ним Одиссей богоравный
Смерили прежде всего для сражения место, а после.

Жребии взяв сотрясали их в шлеме, окованном медью,
Дабы решить, кто копье свое медное ранее бросит.
Руки к богам воздевая, тем временем войско молилось;
Каждый ахеец и каждый троянец тогда говорили:
"Зевс, наш отец, ты, на Идее царящий, славнейший, великий!

Тот, кто из них был виновником бедствий обоих народов,
Дай, чтоб убитый сошел он в подземную область Аида,
Мы же союз заключим и священные клятвы исполним".
Так говорили. Тогда шлемовеющий Гектор великий
Жребии, взор отвернувши, встряхнул: выпал жребий Париса.

Тотчас рядами уселись войска, там где каждый оружье
Пестрое наземь сложил и поставил коней быстроногих.
Тою порой облекаться в оружие пышное начал
Богоподобный Парис, муж прекрасноволосой Елены.
Прежде всего наложил он на голени латы ножные,

Дивные видом, — они на серебряных пряжках держались.
Панцирь потом на груди укрепил; ему панцирь достался
От Ликаона, от брата родного, и был ему впору.
После того через плечи он бросил свой меч среброгвоздый,
Медный; затем перекинул он щит и огромный, и крепкий,

Шлем возложил на могучую голову, сделанный пышно,
С конскою гривой и гребнем вверху, колебавшимся грозно.
Крепкое взял он копье, — приходилось к руке оно плотно.
Те же доспехи одел Менелай, любезный Арею.
Оба тогда из толпы, в боевые доспехи облекшись,

Вышли они на средину, меж войском троянцев и греков,
Грозно смотря друг на друга. И зрителей смута объяла, —
Резвых наездников Трои, ахеян в прекрасных доспехах.
Близко бойцы друг от друга на месте измеренном стали,
Копья колебля в руках и один угрожая другому.

Первый тогда Александр копье длиннотенное бросил.
Сына Атрея ударил он в щит, округленный искусно:
Медь не пробив, острие над щитом его твердым погнулось.
Тотчас за ним Менелай устремился, любимец Арея,
С медным копьем, воссылая молитву к Зевесу Крониду:

"Царственный Зевс, о, дозволь мне теперь отомстить Александру!
Первый он сделал мне зло. От руки моей пусть он погибнет!
Чтобы и в дальнем потомстве никто не осмелился злое
Сделать тому, кто его принимал дружелюбно, как гостя".
Так говоря и с размаха копье длиннотенное бросив.

Сына Приама ударил он в щит, округленный искусно.
Мощно проникло копье через щит ослепительно яркий,
Панцирь пробило под ним, разукрашенный с дивным искусством,
И разорвало тунику Парисову прямо вдоль паха.
Тот отклонился назад и погибели черной избегнул.

Сын же Атрея извлек торопливо свой меч среброгвозый
И, замахнувшись, удорил по конусу шлема. Сломился
Натрое меч и начетверо, пав из руки его наземь.
И застонал Менелай, на широкое небо взирая:
"Зевс, наш отец! Никого нет злотворней тебя средь бессмертных!

Я уже думал, что вот отомщу Александру за горе.
Ныне же меч у меня разломился в руке и напрасно
Брошено было копье, — не убит он моею рукою".
Так он сказал и, напавши, за шлем ухватил густогривый
И, повернувшись, повлек Александра к ахейским дружинам.

Нежная шея Париса узорным ремнем затянулась,
Вкруг подбородка его от шлема подвязанным плотно.
Так бы увлек он его, несказанною славой покрывшись,
Если бы Зевсова дочь не увидела их Афродита
И не расторгла ремень, с быка умерщвленного снятый.

Только пустой один шлем за рукою последовал мощной.
И Менелай, повернувшись к ахейцам в прекрасных доспехах,
Бросил его, завертев, а друзья унесли его скоро.
Сам же он вновь устремился, желая убить Александра
Медным копьем, но того удалила легко, как богиня,

Зевсова дочь Афродита, туманом густым осенила
И отнесла его в брачный покой благовонный, душистый.
После ушла, чтоб Елену призвать, и, на башне высокой
Встретив ее, окруженную тесной толпою троянок,
Тронула тихо рукой, надушенной одежды касаясь,

И обратилась к ней, уподобившись дряхлой старухе,
Пряхе: она для Елены, еще в Лакедемоне жившей,
Дивные делала пряжи, за что ее очень любила.
Ей уподобившись, так Афродита богиня сказала:
"Вместе идем. Александр призывает домой возвратиться.

В брачном покое лежит он на тонкообточенном ложе
И красотой и одеждой блистает. Едва ли поверишь,
Что из сраженья с героем сейчас он вернулся. Как будто
В пляску готов он идти иль, плясать перестав, отдыхает".
Так ей сказала богиня и сердце в груди взволновала.

Но разглядевши под платьем прекрасную шею богини,
Ясные очи и грудь, что рождает желанья,
Ужас она ощутила и слово сказала, подумав:
"Что, беспощадная, вновь обольстить ты меня пожелала?
Хочешь, быть может, опять увести меня в город обширный

Фригии иль Меонии отрадной, где кто-нибудь также
Дорог тебе средь людей, говорящих раздельною речью?
Не оттого ль, что теперь Менелай победил Александра
И пожелает со мной, ненавистной, домой возвратиться, —
Не оттого ли сюда ты пришла, замышляя коварство?

Сядь близ него ты сама, от дороги богов уклонившись,
Пусть твои ноги вперед не касаются больше Олимпа,
Но постоянно пред ним изнывай, стереги его вечно,
Выжди, покуда тебя он женой назовет, иль рабыней.
Я же туда не пойду; непристойно, чтоб я согласилась

Ложе готовить ему. Все троянки меня б укоряли.
Сердце мое уж и так беспредельной исполнено скорби".
Ей, рассердившись, в ответ Афродита богиня сказала:
"Дерзкая! Ты не гневи меня! В гневе тебя я покину,
Стану тебя ненавидеть, как сильно доныне любила.

Бойся, чтоб страшной вражды не зажгла я в обоих народах,
Трои сынах и ахейцах, — ты ж смертью позорной погибнешь".
Молвила так. И Елена, Зевеса дитя, испугалась,
Молча пошла, покрывалом серебрянобелым покрывшись,
Женам троянским незрима: ее предводила богиня.

Вскоре достигли они прекрасных покоев Париса.
Быстро к работам своим обратились рабыни. Елена
В брачный высокий покой заступила, богиня средь женщин.
И Афродита богиня, с улыбкой седалище взявши,
Через покой понесла и поставила пред Александром.

Села Елена пред ним, дочь Эгидодержавного Зевса;
Взоры назад обратив, она так укоряла супруга:
"Ты из сраженья вернулся. О, если б ты пал, укрощенный
Мужем, сильнее тебя, тем, кто был моим первым супругом!
Ты ль не хвалился всегда, что копьем, и рукою, и силой

Можешь легко победить Менелая, любимца Арея?
Что же, ступай, вызывай Менелая, любимца Арея,
Снова с тобою вдвоем в состязанье вступить. Но совет мой:
Лучше останься ты здесь, безрассудно не думай сражаться
И в поединок вступать с русокудрым бойцом Менелаем,

Чтобы немедля тебя не смирил он копьем своим сильным".
И, отвечая, Парис вот такое промолвил ей слово:
"Не говори, о, жена, мне упреков, обидных для сердца.
Ныне меня Менелай покорил при посредстве Афины,
После его покорю, так как боги и нам помогают.