Симон Осиашвили - Мамины глаза
Черная лилия
Руки-травы обнимали меня,
Губы цветов мое тело ласкали…
Я была чище весеннего дня —
Лилией белой меня вы назвали.
Но возле вас я сгорела дотла —
И этот жар никогда не остынет…
Лилией белой я прежде была —
Лилией черной я стала отныне!
Черная лилия в вазе хрустальной —
Воспоминания горький глоток.
Лилию белую вы растоптали —
Лилия черная тоже цветок!..
Вам обмануть меня было легко:
Много ли надо для девочки бедной…
Ветер пронесся над белым цветком —
Вот и еще одна ваша победа…
Боже, что делалось с сердцем моим
После того, как ушли вы со смехом!..
Ну а потом сердце стало пустым —
Лилии черной оно лишь помеха.
Я люблю по-русски!
Был красивый француз, было виски со льдом,
И слова ни о чем с иностранным акцентом…
Но, как лед от огня, он растаял потом,
Унесенный улыбкой моей, словно ветром.
До утра нас обоих кружил ураган,
И луна умирала в объятиях ночи —
Мы любили друг друга под песни цыган,
И француз не забудет про черные очи…
Я люблю по-русски,
Как велит душа…
Я люблю по-русски —
Тем и хороша!
Заалел и растаял московский рассвет,
А француз все шептал и шептал неустанно,
Что теперь без меня для него жизни нет
И в Париже его королевой я стану…
Самолеты летят и зовут поезда,
Только мне не бывать перелетною птицей,
И не стану француженкой я никогда,
Потому что любить не смогу за границей.
Дорогие мои старики
Я уже рассказывал о своем отце, о том, какую роль сыграл он в том, что я все же решился круто изменить свою жизнь и из программиста стал стихотворцем. Пожалуй, это единственный раз, когда родители мои как-то специально повлияли на меня, обычно они не вмешивались в то, как я живу, и я самостоятельно принимал решения. Хоть и давалось мне это всегда с трудом… Впрочем, и моим воспитанием старики мои тоже специально не занимались, не говорили мне, что вот это – хорошо, а вот этого делать не следует. Просто они всегда были около меня, и я видел, как они живут и поступают. Я уверен, что поступки куда действеннее слов, и поэтому личный пример моих родителей был куда более воспитательным, нежели они бы сто раз прочитали мне мораль. Они любили друг друга и нас – мою сестру Сули и меня. И этого было достаточно, чтобы мы выросли теплыми и очень родными людьми, у меня никогда не будет более близкого человека, чем сестра, хотя мы уже сорок пять лет живем далеко друг от друга (Сули вышла замуж за чеха и уехала из дому еще в семидесятом году)… Жизнь моих родителей была непростой. Они встретились на фронте, на Курской дуге, где мама была главным хирургом госпиталя (майором, между прочим!), а папа – завклубом (всего лишь старшим лейтенантом), куда его определил командующий, грузин. Он пожалел отца, когда узнал, что у него консерваторское образование, а он служит на передовой политруком. Иначе папа мой вряд ли дожил бы до победы… День Победы всегда был самым главным праздником у нас дома, родители надевали свои боевые ордена и медали, мама пела военные песни (самая любимая у нее была «Эх, дороги», по-моему, она мне пела ее и в качестве колыбельной). С тех пор и для меня этот праздник очень важен – я всегда в этот день поминаю дорогих моих стариков, разложив перед собой те самые их боевые награды…
Песня «Дорогие мои старики», как я уже рассказывал, не сочинялась мной – в том смысле, что я не затратил никаких усилий на ее написание. Она как бы выплеснулась из меня на бумагу – и на ее сотворение ушло ровно столько времени, сколько нужно, чтобы записать слова, ее составляющие. Характерно, что Игорь Саруханов, автор музыки, тоже совсем не работал над песней – он посмотрел стихи, которые я ему показал, глаза его заблестели, и он сказал: «Старик, ты сам не понимаешь, что написал…» А потом взял гитару и сразу спел песню «Дорогие мои старики». И она живет уже долгие годы. Потом Саруханов не раз говорил, что этими стихами тема родителей закрыта раз и навсегда, но я еще неоднократно возвращался к ней и очень дорожу песней «Мамины глаза», которую блистательно исполнила Тамара Гвердцители. Помню, когда я позвонил ей и напел стихи, написанные на музыку Евгения Кобылянского, Тамара заплакала на другом конце провода и сказала, что это песня про нее и ее маму. А я писал о себе и своей… Наверно, больше о родителях я уже ничего не напишу, потому что, когда дорогие мои старики ушли от меня навсегда, родилась песня «Они все время надо мною кружат»…
Дорогие мои старики
Моим родителям
Постарели мои старики,
Незаметно, как это бывает,
И уже с чьей-то легкой руки
Маму бабушкой все называют.
И все чаще тревожит отец,
Хоть и делает вид, что здоров…
Для меня нет дороже сердец,
Чем сердца этих двух стариков.
Дорогие мои старики,
Дайте, я вас сейчас расцелую!
Молодые мои старики,
Мы еще, мы еще повоюем!
Вам обоим к лицу седина
И морщинки лучами косыми —
И я ваши возьму имена,
Чтоб назвать ими дочку и сына.
И глаза ваши станут светлей,
И огня никому не задуть,
Ведь внучат любят больше детей —
Только я не ревную ничуть.
Мамины глаза
Тамаре Гвердцители
Мой сын,
Мой цветочек, мой бутон,
Самый мой счастливый сон,
Мой сын…
Усни, родной, —
И на маминых руках
Даже самый страшный страх
Пройдет…
И я усну,
Как в детстве засыпала на руках
С куклой старенькой своей —
И пусть
Приснятся мне бездонные глаза
Милой мамочки моей.
Мамины глаза
Все на свете понимают,
Мамины глаза
Все грехи нам отпускают,
Мамины глаза…
Ой-ой-ой-ой, не плачьте только,
мамины глаза!
Мамины глаза,
Дай вам бог увидеть счастье
Всех своих детей
И прощать, а не прощаться…
Мамины глаза,
Как жаль, что не погаснуть вам нельзя…
Мой сын,
Ты прижмись ко мне сильней
И меня собой согрей,
Мой сын!
А я спою
Песню бабушки твоей,
Чтобы стало ей светлей
В раю —
Ведь все пройдет,
Как в книге мудрой сказано одной
Очень много лет назад,
Но ты,
Каким бы в этой жизни ты ни стал,
Помни мамины глаза.
Отец
Владимиру Винокуру
Зажгу свечу, в стакан плесну
И фотографии коснусь,
Беззвучно прошепчу: «Отец…» —
И улыбнешься ты с небес.
Ты был седым – я стал седым,
И рядом мы с тобой сидим —
Но между нами бездна дней
И воды тысячи дождей…
Я сожгу календарь – но тебя не вернуть,
И горячая боль разрывает мне грудь:
Без тебя на земле я теперь одинок —
И никто по-мужски мне не скажет
«сынок»…
Сорву я простыни с зеркал —
Как на тебя похож я стал:
Я узнаю твои черты —
И все я делаю, как ты.
Ты научил меня ходить,
И ненавидеть, и любить —
Лишь одного не знаю я:
Как жить на свете без тебя…
Мамы не стало
Михаилу Шуфутинскому
Дома пахнет сосной,
Невозможно унять ее,
И уже наготове лежит молоток,
И шуршат незнакомые женщины платьями…
Что случилось со мной, мне еще невдомек.
Я не понял еще, что обломанной веткою
Я остался с судьбою один на один,
И что сыном меня называть больше некому —
Только пусто и холодно стало в груди.
Как сомкнулась земля над сосновыми досками,
Понял я наконец, что случилось со мной:
Это мама ушла, пожалей меня, Господи,
И безгрешную душу ее успокой.
Это мамы не стало,
Это мама ушла,
Улыбнувшись устало,
Как Христос из угла.
И планета пустая
Из-под ног уплыла…
Это мамы не стало,
Это мама ушла.
Они все время надо мною кружат…
Моим родителям
Из гнезда птенец на землю падал,
И щемило сердце у меня:
Птица-мама с птицей-папой рядом
Криком разрывали шум дождя.
И мои родители, я знаю,
Не забыть мне их прекрасных лиц,
Этот мир навеки покидая,
Тоже превратились в божьих птиц…
Они все время надо мною кружат,
Чтобы, не дай бог, не упал я в лужу —
И бог не может их молитв не слушать,
Они же с ним теперь почти соседи…
Они все время надо мною кружат —
И я поэтому не мерзну в стужу,
А слезы просто облегчают душу,
Чтоб я без них сумел прожить на свете…
Это все случается со всеми,
Нашей жизнью правит календарь,
И не стану я пенять на время —
С каждым днем все дальше эта даль…
Даль, где мы втроем стоим в обнимку,
И мое счастливое лицо —
Ведь на этом старом фотоснимке
Мама с папой кружат над птенцом…
Как сладко быть мамой
