Владислав Крапивин - Синий краб

Давнее утро.
Детские приметы…
Карусель с лошадками
Кружится в саду.
"Зря ты сел на белую, —
Закричала мне ты, —
Эта лошадь белая
Принесёт беду!"
Ах как беззаботно
Жили мы в те годы —
Я тебя со смехом хлопнул по плечу:
На тебя пусть свалятся
Все мои невзгоды:
«Белая лошадь – горя не хочу!»
Раннею грозою
Звонкий день расколот,
Вымыт старый тополь
Радостным дождём.
Позабыв приятелей,
Вышли мы из школы
И по лужам солнечным
Топаем вдвоём.
Облака-лошадки в них
Белые, как вата.
Мы по ним шагаем – брызги до угла…
Помнишь, как сказала вещие слова ты:
«Белая лошадь – горе пополам…»
Как незаметно
К нам приходит вечер.
Но всё те же игры
Детские в саду.
Мальчик озабоченный
Девочке навстречу
Белую лошадку
Ведёт на поводу.
Как же уберечь мне вас
От беды, от горя?
Как закрыть собою всех вас от огня?
Я шепчу упрямо, я с судьбою спорю:
«Белая лошадь – горе на меня…»
…Пуха тополиного замерший полёт,
Давнее, как сказка, замершее лето…
«Белая лошадь – горе не моё» —
С кем это было?
Чья это примета?

У бубновой дамы,
У бубновой дамы,
У бубновой дамы
Юный цвет лица.
А у нас хозяин —
Самый, самый, самый,
В мире нет такого больше храбреца!
(Подлеца!)
Лучше, чем таверна,
Места нет, наверно,
Выстрелы и песни
Слышно далеко.
И совсем не зря там
Юным поварятам
Выдают в награду кучу пирожков!
(Тумаков!)
Ах, как нам живётся!
Ах, как нам поётся!
Как посуда бьётся
Весело у нас!
Мы поём и пляшем,
Колпаками машем,
И у нас хозяин – просто первый класс!
(Фантомас!)

С тех пор, как создан белый свет,
Ведутся в мире споры,
Ведут борьбу добро и зло,
Предательство и честь.
И с кардиналом в бой опять вступают мушкетёры.
Покуда вертится Земля – они на свете есть!
Как хорошо кидаться в бой,
Когда в себе уверен.
Крепка рука, остёр клинок и дышится легко.
И встречный ветер бьёт в лицо
И рвёт на шляпе перья,
И целый мир шутя звенит
мелодией клинков.
И вновь расшитые плащи трепещут, как знамёна,
Летят на выручку друзья
К мальчишкам разных стран —
Все те, кого давным-давно мы знаем поимённо:
Атос, Портос и Арамис,
и юный д'Артаньян.
Но вот как будто в тишине
Захлопнул кто-то книгу —
Так первым выстрелом звучит
сигнал большой беды!
Теперь, друзья, не до игры,
Коней седлайте мигом!
Наш путь – сквозь тысячи врагов,
огонь и едкий дым.
И если кажется, что путь к победе невозможен,
И если в жизни наступил
отчаянный момент,
Стальною молнией тогда
лети, клинок, из ножен —
Последний шаг,
последний шанс,
последний аргумент.

Знает каждый: в конце ожидает нас яма.
Чтоб утешить себя, я читаю Хайяма.
Не всегда утешают меня рубайи,
Но, что выпить пора, намекают мне прямо.

Времена стали нынче излишне жестоки:
Вне закона вино – как на древнем Востоке.
Но зачем же, Аллах, создал ты виноград?
Неужели для гнусных ларьков «Воды-соки»?

Чем древней мастерство – тем ценней, несомненно.
Стоит тысячи книг мудрый труд Авиценны.
Старше многих искусств виноградарства дар —
Не ропщи же, что снова повысили цены.

Мудрецами Востока подмечено тонко —
В поединке с собой мы слабее ребёнка:
Коль не выпьешь – томится и стонет душа:
Если выпьешь – терзается болью печёнка.

Тебя издатель выкинул из плана.
Терпи, залей вином на сердце рану.
В двадцатом веке славен стал Хайям,
В тридцатом нам прославиться не рано.

Низвергал дерзновенный Омар всё, что свято,
Часто спорил с Аллахом творец Рубайята.
Но к Хайяму Господь был добрее, чем к нам:
В Нишапуре не создал Он Госкомиздата.

Эжен Иваныч де Пинэ!
В день именин позвольте мнэ
Вручить в подарок сей талмуд.
Отныне предстоит вам труд
Его читать,
за перегрузки
Меня ругая по-французски.
А впрочем, будет труд простым:
С французским справитесь вы смело —
Герои ваши то и дело
Используют язык Вольтера.
Вы в этом качестве умело
Сравнялися со Львом Толстым.
Пусть море далеко,
но снова
О нём писать приходит срок.
Запрём печали на замок.
В листве на улице Бажова
Шумит балтийский ветерок.

 О, юбиляр, не хмурь лицо
При виде этого подарка!
Сей сувенир – первояйцо,
И из него в конце концов
При блеске супервспышек ярких
Родиться может новый мир
(Вот это будет сувенир!)
Там будет целый арсенал
Фантазий, сбывшихся на деле.
Там даже разрешат журнал
Со ставками в НФ-отделе.
Фантастика? Да нет, не слишком!
Теперь проблема только в том,
Когда тебе подарят мышку,
Которая вильнёт хвостом…

На десятке шестом —
Осознанье реальной угрозы.
Я – как мальчик с шестом
На плавучем, на вёртком бревне.
Я притих, чтоб сберечь
Равновесье испытанной прозы.
Но, как в детстве, стихи
Прибегают со смехом ко мне.
Строчки первых стихов —
То такие задиристо-броские,
То совсем беззащитные, словно мышонок
на голом
полу.
Неуклюжие, словно подросток,
Что танцует впервые
С неумелой такой же девчонкой
на школьном
балу.
Вспоминаются школьные годы
светло и подробно:
Шорох летних дождей
И кораблик в весенней воде…
Всё, что было потом —
Полутьма, суета в гардеробной
После пьесы, где множество
Страшных и добрых чудес.

Мы все сиротеем на нашем пути,
Закон расставаний царит над планетой.
Дай, Боже, нам в будущей жизни найти,
Кого потеряли мы в этой.
За миром галактик и звёздных зарниц
Даруй нам, о Господи, с милыми встречу:
Ведь память о них не имеет границ
И голос любви нашей вечен.

Август, вечер, веранда средь листьев сирени.
Вся семья за столом, жёлто лампа горит.
Престарелая тётушка с банкой варенья
Тихо щурясь на свет, задержалась в двери.
Смуглый мальчик под скатертью прячет колени:
Он их все перемазал, играя в крокет…
Этот мальчик – твой прадед. Его поколению
Неизвестны ни СПИД, ни угроза ракет.
Мальчик любит Жюль Верна и верит в удачу.
Он не ведал ещё горьких слёз и невзгод.
…А ведь скоро не будет ни веранды, ни дачи,
Ни варенья, ни лампы… Семнадцатый год…