Николай Некрасов - Кому на Руси жить хорошо
Я вспомнила Про богатырство дедово:
"Ты, дядюшка, - сказала я, Должно быть, богатырь". - Не богатырь я, милая, А силой тот не хвастайся, Кто сна не поборал! В каморку постучалися. Макар ушел... Сидела я. Ждала, ждала, соскучилась. Приотворила дверь. К крыльцу карету подали. "Сам едет?" - Губернаторша! Ответил мне Макар И бросился на лестницу. По лестнице спускалася В собольей шубе барыня, Чиновничек при ней.
Не знала я, что делала (Да, видно, надоумила Владычица!)... Как брошусь я Ей в ноги: "Заступись! Обманом, не по-божески Кормильца и родителя У деточек берут!"
- Откуда ты, голубушка? Впопад ли я ответила Не знаю... Мука смертная Под сердце подошла...
Очнулась я, молодчики, В богатой, светлой горнице. Под пологом лежу; Против меня - кормилица, Нарядная, в кокошнике, С ребеночком сидит:
"Чье дитятко, красавица?" - Твое! - Поцаловала я Рожоное дитя...
Как в ноги губернаторше Я пала, как заплакала, Как стала говорить. Сказалась усталь долгая. Истома непомерная, Упередилось времечко Пришла моя пора! Спасибо губернаторше, Елене Александровне, Я столько благодарна ей, Как матери родной! Сама крестила мальчика И имя Лиодорушка Младенцу избрала... "А что же с мужем сталося?" - Послали в Клин нарочного, Всю истину доведали, Филиппушку спасли. Елена Александровна Ко мне его, голубчика, Сама - дай бог ей счастие! За ручку подвела. Добра была, умна была, Красивая, здоровая. А деток не дал бог! Пока у ней гостила я, Всё время с Лиодорушкой Носилась, как с родным.
Весна уж начиналася, Березка распускалася, Как мы домой пошли...
Хорошо, светло В мире божием! Хорошо, легко, Ясно на? сердце.
Мы идем, идем Остановимся, На леса, луга Полюбуемся. Полюбуемся Да послушаем, Как шумят-бегут Воды вешние. Как поет-звенит Жавороночек! Мы стоим, глядим... Очи встретятся Усмехнемся мы. Усмехнется нам Лиодорушка.
А увидим мы Старца нищего Подадим ему Мы копеечку: "Не за нас молись, Скажем старому, Ты молись, старик, За Еленушку, За красавицу Александровну!" А увидим мы Церковь божию Перед церковью Долго крестимся: "Дай ей, господи, Радость-счастие. Доброй душеньке Александровне!" Зеленеет лес, Зеленеет луг, Где низиночка Там и зеркало! Хорошо, светло В мире божием, Хорошо, легко, Ясно на? сердце. По водам плыву Белым лебедем, По степям бегу Перепелочкой.
Прилетела в дом Сизым голубем... Поклонился мне Свекор-батюшка, Поклонилася Мать-свекровушка, Деверья, зятья Поклонилися, Поклонилися, Повинилися! Вы садитесь-ка, Вы не кланяйтесь, Вы послушайте. Что скажу я вам: Тому кланяться, Кто сильней меня, Кто добрей меня, Тому славу петь. Кому славу петь? Губернаторше! Доброй душеньке Александровне!
Глава VIII Бабья притча
Замолкла Тимофеевна. Конечно, наши странники Не пропустили случая За здравье губернаторши По чарке осушить. И, видя, что хозяюшка Ко стогу приклонилася, К ней подошли гуськом: "Что ж дальше?"
- Сами знаете: Ославили счастливицей, Прозвали губернаторшей Матрену с той поры... Что дальше? Домом правлю я, Рощу детей... На радость ли? Вам тоже надо знать. Пять сыновей! Крестьянские Порядки нескончаемы, Уж взяли одного! Красивыми ресницами Моргнула Тимофеевна, Поспешно приклонилася Ко стогу головой. Крестьяне мялись, мешкали. Шептались. "Ну, хозяюшка! Что скажешь нам еще?" - А то, что вы затеяли Не дело - между бабами Счастливую искать!.. "Да всё ли рассказала ты?" - Чего же вам еще? Не то ли вам рассказывать, Что дважды погорели мы, Что бог сибирской язвою Нас трижды посетил? Потуги лошадиные Несли мы; погуляла я, Как мерин, в бороне!.. Ногами я не топтана, Веревками не вязана, Иголками не - колота... Чего же вам еще? Сулилась душу выложить, Да, видно, не сумела я, Простите, молодцы! Не горы с места сдвинулись, Упали на головушку, Не бог стрелой громовою Во гневе грудь пронзил, По мне - тиха, невидима Прошла гроза душевная, Покажешь ли ее? По матери поруганной, Как по змее растоптанной, Кровь первенца прошла, По мне обиды смертные Прошли неотплаченные. И плеть по мне прошла! Я только не отведала Спасибо! умер Ситников Стыда неискупимого, Последнего стыда! А вы - за счастьем сунулись! Обидно, молодцы! Идите вы к чиновнику, К вельможному боярину, Идите вы к царю, А женщин вы не трогайте, Вот бог! ни с чем проходите До гробовой доски! К нам на ночь попросилася Одна старушка божия: Вся жизнь убогой старицы Убийство плоти, пост; У гроба Иисусова Молилась, на Афонские Всходила высоты, В Иордань-реке купалася... И та святая старица Рассказывала мне: "Ключи от счастья женского, От нашей вольной волюшки Заброшены, потеряны У бога самого! Отцы-пустынножители, И жены непорочные, И книжники-начетчики Их ищут - не найдут! Пропали! думать надобно, Сглонула рыба их... В веригах, изможденные, Голодные, холодные, Прошли господни ратники Пустыни, города, И у волхвов выспрашивать И по звездам высчитывать Пытались - нет ключей! Весь божий мир изведали, В горах, в подземных пропастях Искали... Наконец Нашли ключи сподвижники! Ключи неоценимые, А всё - не те ключи! Пришлись они - великое Избранным людям божиим То было торжество, Пришлись к рабам-невольникам: Темницы растворилися, По миру вздох прошел, Такой ли громкий, радостный!.. А к нашей женской волюшке Всё нет и нет ключей! Великие сподвижники И по сей день стараются На дно морей спускаются, Под небо подымаются, Всё нет и нет ключей! Да вряд они и сыщутся... Какою рыбой сглонуты Ключи те заповедные, В каких морях та рыбина Гуляет - бог забыл!.."
Последыш
(Из второй части "Кому на Руси жить хорошо")
Глава I
I
Петровки. Время жаркое. В разгаре сенокос.
Минув деревню бедную, Безграмотной губернии, Старо-Вахлацкой волости, Большие Вахлаки, Пришли на Волгу странники... Над Волгой чайки носятся; Гуляют кулики По отмели. А по лугу, Что гол, как у подьячего Щека, вчера побритая. Стоят "князья Волконские" 1 И детки их, что ранее Родятся, чем отцы. 2
"Прокосы широчайшие! Сказал Пахом Онисимыч. Здесь богатырь народ!" Смеются братья Губины: Давно они заметили Высокого крестьянина Со жбаном - на стогу; Он пил, а баба с вилами, Задравши кверху голову, Глядела на него. Со стогом поравнялися Все пьет мужик! Отмерили Еще шагов полcта, Все разом оглянулися: По - прежнему, закинувшись, Стоит мужик; посудина Дном кверху поднята...
Под берегом раскинуты Шатры; старухи, лошади С порожними телегами Да дети видны тут. А дальше, где кончается Отава подкошенная, Народу тьма! Там белые Рубахи баб, да пестрые Рубахи мужиков, Да голоса, да звяканье Проворных кос. "Бог на? помочь!" - Спасибо, молодцы!
Остановились странники... Размахи сенокосные Идут чредою правильной: Все разом занесенные. Сверкнули косы, звякнули, Трава мгновенно дрогнула И пала, прошумев!
По низменному берегу На Волге травы рослые, Веселая косьба. Не выдержали странники: "Давно мы не работали, Давайте - покосим!" Семь баб им косы отдали. Проснулась, разгорелася Привычка позабытая К труду! Как зубы с голоду, Работает у каждого Проворная рука. Валят траву высокую, Под песню, незнакомую Вахлацкой стороне; Под песню, что навеяна Метелями и вьюгами Родимых деревень: Заплатова, Дырявина, Разутова, Знобишина, Горелова, Неелова Неурожайка тож... Натешившись, усталые, Присели к стогу завтракать... - Откуда, молодцы? Спросил у наших странников Седой мужик (которого Бабенки звали Власушкой). Куда вас бог несет? "А мы..." - сказали странники И замолчали вдруг: Послышалась им музыка! - Помещик наш катается, Промолвил Влас - и бросился К рабочим: - Не зевать! Коси дружней! А главное: Не огорчить помещика. Рассердится - поклон ему! Похвалит вас - "ура" кричи... Эй, бабы! не галдеть! Другой мужик, присадистый, С широкой бородищею, Почти что то же самое Народу приказал, Надел кафтан - и барина Бежит встречать. - Что за? люди? Оторопелым странникам Кричит он на бегу. Снимите шапки!
К берегу Причалили три лодочки. В одной прислуга, музыка, В другой - кормилка дюжая С ребенком, няня старая И приживалка тихая, А в третьей - господа: Две барыни красивые (Потоньше - белокурая, Потолще - чернобровая), Усатые два барина, Три ба?рченка-погодочки Да старый старичок: Худой! как зайцы зимние, Весь бел, и шапка белая, Высокая, с околышем Из красного сукна. Нос клювом, как у ястреба, Усы седые, длинные, И - разные глаза: Один здоровый - светится. А левый - мутный, пасмурный, Как оловянный грош!
При них собачки белые, Мохнатые, с султанчиком, На крохотных ногах...
Старик, поднявшись на берег, На красном, мягком коврике Долгонько отдыхал, Потом покос осматривал: Его водили под руки То господа усатые, То молодые барыни, И так, со всею свитою, С детьми и приживалками, С кормилкою и нянькою, И с белыми собачками, Все поле сенокосное Помещик обошел. Крестьяне низко кланялись, Бурмистр (смекнули странники. Что тот мужик присадистый Бурмистр) перед помещиком, Как бес перед заутреней, Юлил: "Так точно! Слушаю-с!" И кланялся помещику Чуть-чуть не до земли.
В один стожище матерый. С сегодня только сметанный. Помещик пальцем ткнул, Нашел, что сено мокрое, Вспылил: "Добро господское Гноить? Я вас, мошенников, Самих сгною на барщине! Пересушить сейчас!.." Засуетился староста: - Недосмотрел маненичко! Сыренько: виноват! Созвал народ - и вилами Богатыря кряжистого, В присутствии помещика. По клочьям разнесли. Помещик успокоился.
