Андрей Белый - Симфонии
5. Колосс смотрел на Божий мир, расстилавшийся перед ним. Он был одинок в этом мире.
6. Он хотел забыться, уснуть. Уходил из мира непонятым.
7. И вот стоял одинокий колосс вдали, окутанный вечереющим сумраком.
1. Вечером небо очистилось. Меж стволов показались блуждающие огоньки среди мрачной сырости. На темно-голубом небе был тонкий серебряный полумесяц.
2. На поляне у обрыва, где зеленели папоротники, сидели — пригорюнившись.
3. Пылал красный костер.
4. Над костром вытягивался старый лесной чародей, воздевая длинные руки… Красный от огня и вдохновенный, он учил видеть бредни.
5. А потом они все заплясали танцы любви, топча лиловые колокольчики.
1. Меж лесной зелени показались вороные кони в красных попонах. Двое всадников соскочили с коней. Один был горбун; он остался при конях.
2. Изящные очертания другого охватывала кровяная мантия, а под мантией везде было черное железо. Пучок страусовых перьев развевался над головой.
3. Правой рукой он сжимал тяжелый дедовский меч, а левой подбирал край мантии.
4. Он пошел к башне, путаясь в высокой траве цепкими шпорами, а на вершине башни, едва касаясь мраморных перил нежными пальцами, она стояла в белых одеждах, как бы в некой воздушной мантии.
5. Ее милый профиль ярко вырисовывался на фоне ясно-голубой, звездной ночи.
6. В полуоткрытом рте и в печальных синих глазах трепетали зарницы откровений.
7. Иногда она низко склонялась, покорная и вся белая, и вновь подымался ее силуэт над голубым, вечерним миром.
8. Так она молилась. Над ней сиял серебряный полумесяц.
1. И рыцарь остановился, но в ближних кустах закашлял горбун, и рыцарь, звеня шпорами, стал взбираться по мраморной лестнице.
2. И когда он был уже на вершине, она все устремляла синие очи в далекую безбрежность. Там понахмурилась тучка, бывшая заревой.
3. Но он дважды стукнул мечом. Она улыбнулась в испуге. Не узнала милого брата. Узнав, улыбнулась ему.
4. Так они стояли и молчали.
1. Он говорил: «Уже ты меня наставляла, а теперь я пришел сказать тебе новое слово. Оно, как пожар, сжигает мою душу.
2. Ты заблуждаешься, воспевая надмирность… Я сын рыцаря. Во мне железная сила.
3. Пойдем ко мне в замок, потому что я хочу тебя любить. Хочу жениться на тебе, королевна неведомого царства».
4. Его глаза метали искры.
1. Лес был суров.
2. Между стволов в дни безумий все звучал, все звучал звонкий голос волхва, призывая серебряно-тонких колдуний для колдовства.
3. В дни безумий:
4. «С жаждой дня у огня среди мглы фавны, колдуньи, козлы, возликуем.
5. В пляске, равны, танец славный протанцуем среди мглы!.. Козлы!..
6. Фавны!»
1. Молодая королевна стояла бледная от луны, опустив тонкий, увенчанный профиль. Серебряные слезы скатились из-под опущенных ресниц.
2. Не видно было ее глубокой тоски. Она говорила медленно и спокойно. Ее голос был тихий, чуть грустный.
3. «Возлюбленный, ведь и я тебя люблю. И моя любовь — невиданная на земле. Это вздох бирюзовых ветерков.
4. Этого ты не понял. Разрушил нашу дружбу, чистую, как лилия…
5. Белую…
6. Мне горько и тяжело…»
1. У обрыва, где росли папоротники, плясал старый чародей, поднимая край лиловой одежды.
2. Он потрясал бородой… И седые пряди струились вокруг его вдохновенного лица.
3. Перед ним потрескивало пламя, и казалось, он был объят сквозным, красным шелком.
4. Иногда он перелетал через костер; тогда над сквозным шелком красного пламени его надувшаяся одежда протягивалась лиловым парусом.
5. А кругом веселились колдуньи и утешали друг друга: «Посмотрите: старик ликует!
6. Он ликует, ликует!..»
1. Слушая песни лесного чародея, рыцарь приблизился к королевне и говорил: «Я осыплю тебя рубинами и карбункулами… Я достану тебе пурпур мантии моим железным мечом.
2. Ты ведь королевна безвенечная, бесцарственная…»
3. «Я уже говорила, не здесь мое царство. Будет время, и ты увидишь его.
4. Есть у меня и пурпур: это пурпур утренней зари, что загорится скоро над миром.
5. Будут дни, и ты увидишь меня в этом пурпуре…
6. Но прощай!.. Нам должно расстаться…»
7. Тут обезумевший рыцарь придвинулся к королевне и с криком: «Я совлеку тебя с вершин» — обхватил ее стан и уже собирался спуститься в низину со своею добычею…
8. Но над головою склоненной королевны встал гневный образ призрачного старика в королевской мантии и золотой короне.
9. Его бескровные губы шевелились. Он грозил рыцарю туманной рукой.
10. И молодой рыцарь понял, что нет у него ни трона, ни пурпура, что упал он в трясины прежних лет.
11. И он стал опускаться в низины, запахнувшись в свой плащ. Он дрожал всем телом. Над его головой колебался пучок черных, страусовых перьев.
1. Пляски и песни любимые продолжал чародей: «О цветы мои, чистые, как кристалл! Серебристые!
2. Вы — утро дней…
3. Золотые, благовонные, не простые — червонно-сонные, лучистые, как кристалл, чистые.
4. Вы — утро дней».
5. И кричал, ликуя: «Все нежней вас люблю я».
1. Голубою ночью она стояла, одинокая, на вершине башни. Она была чистая красавица севера.
2. Одинокая.
3. Утром еще стояла она в венке из незабудок на фоне зари.
4. На востоке таяла одинокая розовая облачная башня.
1. На рассвете он сидел вместе с горбатым дворецким в лесной чаще и горько плакал.
2. А коренастый дворецкий разводил руками и шептал рыцарю: «Не горюй, могучий господин, уж я знаю, как утешить тебя…»
3. Рассвет был золотой, а у самого горизонта полыхал красный огонек.
4. На востоке таяла одинокая розовая облачная башня.
1. Они сидели у потухающего костра, отдыхая после танцев. Прислушивались к утреннему безмолвию.
2. Вдали раздался словно лошадиный ход.
3. Скоро с удивлением узнали, что мчался на них кентавр Буцентавр… Он держал над головой растопыренные руки. Еще издали улыбался молниевой улыбкой, крича о золотом рассвете.
4. Промчался как вихрь мимо них и понесся вдаль безумный кентавр… чуть-чуть страшный…
5. И они взошли на холм, чтоб приветствовать золотое утреннее пиршество, сверкающее над лесом, — все в венках из папоротника…
6. Чародей протягивал руки винно-золотому горизонту, где расползался последний комок облачной башни, тая, и пел заре: «Ты смеешься, вся беспечность, вся, как Вечность, золотая, над старинным этим миром…
7. Не смущайся нашим пиром запоздалым… Разгорайся над лесочком огонечком, ярко-алым…»
ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ
1. В те времена все было объято туманом сатанизма. Тысячи несчастных открывали сношения с царством ужаса. Над этими странами повис грех шабаша и козла.
2. Даже невинные дети открывали туманные сношения.
3. В ту пору еще странствовал здесь пасмурный католик на куриных лапах.
4. Иногда туманным, осенним вечером он проходил вдоль опушки леса, шурша омертвевшими листьями, подобрав длинную черную рясу; от него запирались бедные жители.
5. Творили заклинания и крестили окна.
6. Призывно и вкрадчиво стучался в двери домов пасмурный католик; предлагал обитателям воровские сделки.
7. Иногда отмыкались двери, и глупцы впускали к себе незнакомца на куриных лапах.
8. Как часто среди камней и вереска насмешливый католик совершал черную мессу и ему прислуживали диаволы Астарот и Богемот.
9. Предлагал собравшимся богомольцам багровую свеклу: это была пародия на обедню.
1. В городах благочестивцы сражались с пасмурной силой. Они варили на площадях дубовые щепки на страх колдунам и колдуньям.
2. Благочестивцы подсматривали в окна друг к другу. Обвиняли друг друга в позорном колдовстве.
3. Благочестивцы ходили дозором… Среди пустырей старых развалин не раз накрывали почтенных отцов семейства, совершавших сатанинские скачки и полеты на помеле.
4. Богомольно пели монахи «Pereat, Satan»[61], знакомя виновных с испанскими сапогами; узнавали подноготную.
5. Подобрав свои длинные рясы, забивали несчастным в окровавленные ноги железные клинья, заставляли их глотать стекло и плясать на огне.
6. Разводили горючие костры и утешали ад мракобесия дымом и жгучестью.
7. В те времена все было объято туманом сатанизма.
1. К вечеру небо нахмурилось. Клочки холодной синевы летели над осенней страной.
2. Рыцарь сидел на террасе замка, испуганный и бледный. На нем был черный траурный плащ, окаймленный серебром.
3. Перед ним шумела река. Она наливалась чернотой и ночным мраком. Только гребни волн отливали белым металлическим блеском.
