Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Реют орлы в поднебесье,
Гуси уходят к теплу.
Что же закапывать здесь мне
Жизнь мою в мерзость и мглу?

С ними хочу я умчаться,
Смыть все, что было досель,
К чистому свету подняться
И окунуться в купель.
С долей покончив пастушьей,
Быть я хочу вознесен
Выше над морем и сушей,
Нежели английский трон.
Зря надо мной вы смеетесь,
Сжав горделиво уста.
Здесь вы даров не дождетесь, —
Разве удара хлыста!
Что это? Сгинули птицы?
Взял их к себе сатана!
Что там в тумане таится?
Вроде бы крыша видна.
Дом вырастает высоко, —
А ведь сызмальства знаком.
Вижу теперь издалёка
Новенький дедовский дом!
В нем не гниют половицы,
Он не убог и не сир.
Свет из окошек струится,
Пышный справляется пир,
Звякнут ножом по стакану,
В зеркало трахнут бутыль,
Все расточается спьяну,
Все обращается в пыль.
В тягость не будет нам шкода.
Нечего сетовать, мать.
В честь продолжения рода
Вздумал Йун Гюнт пировать.
Воплям какая причина?
Что там еще за возня?
А! Капитан кличет сына,
Пастор наш пьет за меня.
Пер, выступай из потемок!
В песнях поют напрямик:
Ты великанов потомок, —
Будешь, выходит, велик!

А верно ль?

Вернее, чем то, что я Пер,
Чем то, что твои несравненны красоты.
Тебе будет славно со мной. Например,
Избавлю тебя я от всякой работы.
Не зная труда, сможешь есть до отвала.
А за косы драть я не стану нимало.

И драться не будешь?

Да я? Нипочем!
Ведь мы, королевичи, женщин не бьем.

А ты королевич?

Да.

Я — королевна.

Мы пара, что надо, — сейчас под венец.

На Доврском нагорье король — мой отец.

Здесь мать моя правит сурово и гневно.

Король, мой отец, прозывается Бросе!

А матушку звать королева Осе.

 Отец разъярится — колышутся скалы.

Мать станет браниться — начнутся обвалы.

Отец мой летает в небе высоком.

А мать проплывает по бурным потокам.

Всегда на тебе лохмотья висят?

Увидела б ты мой воскресный наряд!

И в злато и в шелк всякий день я одета.

Послушай, тряпье обветшавшее это!

Нет, выслушай речь ты сначала мою,
Таков уж обычай в нагорном краю,
Что все раздвоилось. Нездешние, словом,
Все вещи тут видят не с той стороны:
Отец тебя примет в покое дворцовом,
Но скалы одни тебе будут видны.

А разве у нас не такие дела?
Не выглядит золото словно зола?
И ежели светит заря к нам в окошко,
Не кажется нам, что торчит в нем рогожка?

Черное белым слывет, уродство слывет красотой.

Великое — малым, а грязь — чистотой.

Взаправду, как общего много меж нами!

Еще бы! Точь-в-точь как у ног со штанами!

Эй, свадебный конь, заворачивай к нам!

Сюда! Мы отправимся к Рондским вратам.
Ну, добрый коняга, живее вперед!

Ах, думала ль я, что унынье пройдет!
Заглядывать в завтра — пустое занятье.

Лихая езда — привилегия знати.

Смерть человеку! Дочь Доврского старца
Завлек, обманул, обесчестил он!

А можно ему в шевелюру забраться?

А можно отрезать преступнику пальцы?

Дозвольте-ка мне покусать святотатца!

А может, сгодится он на бульон?

А может, ему подойдет сковородка?

Молчать!

Нам не вопли потребны, а сметка.
Мы как-то раскисли за нынешний год.
Спасенья не знаем от бед и невзгод.
Так рады же будем оказии всякой.
А парень, по-моему, смотрит рубакой,
Недурно сложен и красавец собой.
Одна голова у него, в самом деле.
Но дочка ведь тоже с одной головой.
Что ж, тролли о трех головах устарели.
Теперь двухголового сыщешь едва,
И много ли стоит его голова?

Ты хочешь, чтоб дочка женой тебе стала?

В приданое мне королевство бы взять!

Отдам половину тебе для начала,
Другую — в наследство получит мой зять.

Идет!

Как я вижу, уж больно ты скор.
И ты кой-какие мне дашь обещанья.
Обманешь — порушится наш договор,
И с жизнью ты должен проститься заразе.
Bo-первых, ты жить себе будешь, не зная
О том, что творится вне нашего края,
И шастать не станешь на солнечный свет.

Чтоб сесть королем, почему бы и нет.

В уме твоем, дале, хочу разобраться.

Велик ли твой ум, хочет ведать король.
Трудненьки орешки у Доврского старца!