Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения
Доктор. Ну?
Сольнес. А на следующий день, этак под вечер, когда старик Брувик и Рагнар уже ушли, она является ко мне сюда и ведет себя так, как будто мы с ней условились.
Доктор. Условились? Насчет чего?
«Строитель Сольнес»
Сольнес. Да именно насчет того, о чем я тогда думал, чего я желал, но о чем и не заикнулся ей.
Доктор. Действительно замечательно.
Сольнес. Не правда ли? И вот она пришла ко мне узнать, в чем будут заключаться ее обязанности, может ли она начать службу со следующего утра… и тому подобное.
Доктор. Но, может статься, ей просто захотелось быть вместе с женихом?
Сольнес. И мне тоже это пришло в голову сначала. Но нет, оказалось не так. Она как-то совсем отдалилась от него, когда поступила ко мне.
Доктор. И потянулась к вам? Да?
Сольнес. Да, всем своим существом. Я замечаю, например, что она чувствует, если я смотрю на нее сзади. Вся дрожит и трепещет, как только я подхожу к ней. Что вы скажете на это?
Доктор. Гм… это-то, пожалуй, еще можно объяснить.
Сольнес. Ну, а другое? То, что она вообразила себе, будто я говорил ей о том, чего на самом деле я только пожелал… про себя, в глубине души. Что вы на это скажете? Можете вы объяснить мне это, доктор?
Доктор. Нет, не берусь.
Сольнес. Я так и знал. Потому и не хотел говорить об этом раньше… Но чем дальше, тем все это становится для меня труднее… чертовски трудно, — вы понимаете. Приходится ведь изо дня в день притворяться, будто и я… А это же грешно по отношению к ней, бедняжке. (Горячо.) Но мне нельзя иначе! Если она сбежит от меня, то и Рагнар уйдет.
Доктор. А вы не объяснили своей супруге всех этих обстоятельств?
Сольнес. Нет.
Доктор. Да почему же, скажите на милость?
Сольнес (глядя на него в упор; глухо). Потому что… в этом для меня какое-то отрадное самобичевание… позволять, чтобы Алина несправедливо осуждала меня.
Доктор (качая головой). Ну, уж тут я ровно ничего не пойму.
Сольнес. Видите ли, — это как бы маленькие проценты на огромной неоплатный долг мой…
Доктор. Вашей супруге?
Сольнес. Да. И это все-таки хоть немного облегчает душу. Как-то легче дышится на время, — вы понимаете?
Доктор. Ровно ничего, ей-богу…
Сольнес (встает). Да, да, да! Ну и не будем больше говорить об этом. (Делает несколько шагов по комнате, возвращается, останавливается у стола и смотрит на доктора с лукавой усмешкой,) Вам теперь, наверное, думается, что вы меня здорово далеко завлекли, доктор?
Доктор (досадливо). Завлек вас? Опять ровно ничего не понимаю, господин Сольнес.
Сольнес. Полно! Признайтесь-ка лучше! Я ведь отлично заметил все.
Доктор. Что именно вы заметили?
Сольнес (глухо, медленно). Что вы исподтишка следите за мной.
Доктор. Я? Да с какой стати, скажите на милость!
Сольнес. Вы думаете, что я… (Вспылив.) Да, конечно, черт возьми, вы думаете обо мне то же, что и Алина!
Доктор. А что же она о вас думает?
Сольнес (овладев собой). Она стала думать, что я этак… этак… нездоров.
Доктор. Больны! Вы! Никогда не слыхал от нее ничего подобного. Да чем же вы можете быть больны?
Сольнес (наклоняется над спинкой качалки и шепчет). Алина думает, что я не в своем уме. Вот что!
Доктор (встает). Да что вы, милейший господин Сольнес!..
Сольнес. Клянусь вам! Это так. И она уверила в этом и вас! Да, да, поверьте мне, доктор, — я ведь отлично вижу по вашему лицу. Меня не так-то легко провести, скажу я вам.
Доктор (смотрит на него с удивлением), Да никогда… никогда ничего подобного мне и в голову не приходило.
Сольнес (с недоверчивой усмешкой). Будто бы? В самом деле?
Доктор. Никогда! И вашей супруге, конечно, тоже. Я почти готов поклясться вам!
Сольнес. Ну, это, я думаю, вам лучше оставить. Хотя, с одной стороны, видите ли, она, пожалуй, имела бы основания предполагать нечто подобное.
Доктор. Нет, признаюсь!..
Сольнес (махнув рукой и перебивая его). Ну, хорошо, дорогой доктор, не будем особенно вдаваться в это. Пусть лучше каждый останется при своем. (Вдруг переходит на спокойно-веселый тон.) Но послушайте, доктор… гм…
Доктор. Что?
Сольнес. Если вы, значит, не думаете, что я… этак… нездоров… помешан… сумасшедший и тому подобное…
Доктор. То что, по-вашему?
Сольнес. То вы должны воображать, будто я невесть какой счастливец?
Доктор. Разве только воображать?
Сольнес (смеясь). Нет, нет!.. Разумеется! Помилуйте! Подумать только — быть строителем Сольнесом! Халваром Сольнесом! Чего лучше!.. Да, спасибо!
Доктор. Но, признаюсь, по-моему, вы действительно счастливец. Вам всегда везло невероятно.
Сольнес (подавляя грустную улыбку). Да, грех пожаловаться.
Доктор. Начать хотя бы с того, что сгорел этот ваш старый уродливый разбойничий замок. Это было как нельзя более кстати для вас.
Сольнес (серьезно). Сгорел родовой дом Алины, не забудьте.
Доктор. Да, для нее это, надо полагать, было большим горем.
Сольнес. Она не может забыть этого и до сих пор… спустя двенадцать — тринадцать лет.
Доктор. То, что ей пришлось пережить вслед за этим, было, конечно, еще тяжелее.
Сольнес. Одно к одному.
Доктор. Зато вы-то лично… пошли в гору после того пожара. Вы явились из глухой провинции бедным юношей, а теперь… вы у нас первый человек по своей части. Да, да, господин Сольнес, вам действительно повезло!
Сольнес (с тревогой глядя на него). Вот это-то именно и пугает меня ужасно.
Доктор. Пугает? То, что вам везет?
Сольнес. Страх не дает мне покоя ни днем, ни ночью… Я так боюсь! Ведь когда-нибудь да надо ждать поворота, понимаете?..
Доктор. Пустяки! С чего ему быть… повороту?
Сольнес (твердо, уверенно). Юность все перевернет.
Доктор. Ну вот! Юность! И вы, кажется, не старик еще! Нет, теперь-то вы, пожалуй, стоите на ногах тверже, чем когда-либо.
Сольнес. Поворот наступит. Я предчувствую это. И скоро. Тот ли, другой ли явится и потребует: прочь с дороги! А за ним ринутся все остальные с криками и угрозами: дорогу! дорогу! место нам!.. Помяните мое слово, доктор. В один прекрасный день явится сюда юность и постучится в дверь…
Доктор (смеясь). Ну и что же из этого?
Сольнес. Что из этого? Тогда конец строителю Сольнесу!
В дверь налево стучат; Сольнес вздрагивает.
Что это? Вы слышали?
Доктор. Кто-то стучится.
Сольнес (громко). Войдите!
Из передней входит Хильда Вангель, девушка среднего роста, гибкая и стройная, слегка загорелая. На ней костюм туристки — подобранная юбка, выпущенный матросский воротник и морская шапочка. За спиной ранец, в руках плед, стянутый ремнями, и длинная альпийская палка.
Хильда (подходя к Сольнесу с сияющими радостью глазами). Здравствуйте!
Сольнес (неуверенно глядя на нее). Здравствуйте…
Хильда (смеясь). А ведь вы, кажется, меня не узнаете?
Сольнес. Признаюсь… этак… сразу…
Доктор (подходя ближе). Зато я узнал вас, фрёкен…
Хильда (очень довольная). Ах, неужели это вы?..
Доктор. Я самый. (Сольнесу.) Мы встретились с барышней нынешним летом в одной из горных хижин. (Хильде.) А куда девались другие дамы?
Хильда. Они отправились в другую сторону, к западу.
Доктор. Им, кажется, не особенно по вкусу пришлось наше веселье в тот вечер.
Хильда. Да, совсем не по вкусу!
Доктор (грозит ей пальцем). Нельзя не признаться, впрочем, что вы пококетничали с нами немножко!
Хильда. Это, я думаю, веселее, чем сидеть да вязать чулки в бабьей компании.
