Дмитрий Держируков - После разлук

Шелест ивы замрет над рекой,
Серебром отзовется волна.
Будет долог вечерний покой,
Будет ночь ожиданья полна.

Хорошо в тишине, на краю
Нежных лет, видеть зарево дней.
Вспомнить родину, юность свою
И, простившись, заплакать о ней.

Встретить свой золотеющий час
Средь берез и лазурной дали,
Где тоскует покинутый Спас
Над раздольем забытой земли.

И прощальною машет рукой
Тем, кому вера в счастье дана…
Шелест ивы замрет над рекой,
Серебром заискрится волна.

Вечереет мой день над долиной,
Жизнь прошла, как весною вода…
Так о чем же в листве тополиной
Голубеет ночная звезда?

Отчего невеселые мысли
Не зовут сердце в зыбкую новь?
Где они – незакатные выси,
Радость, юность, веселье, любовь?

И другие теперь хороводят,
Зажигаясь беспечным огнем.
И бессмысленно годы проходят,
И не так, как мечталось, живем.

Только ты… оставайся красивой,
Долгожданной, желанной всегда.
В вечереющий день над долиной,
Когда в небе ночная звезда.

Здесь пьют коньяк, с густым ликером кофе,
С блондинками флиртуют в темноте…
А я мечтаю о ночной Голгофе
И о распятом думаю Христе.

Среди веселья не смогу отвлечься,
Про все забыть среди безумных дней.
От тех, кого любил, – мне не отречься.
Ушедшие – мне ближе и родней.

Молчит мой дом в предутренних туманах,
Где ласковый очаг и нежный кров,
Где молодость на солнечных полянах
Средь отчих далей, песен и ветров.

И вот сейчас, когда справляют тризну
По родине… и плачут журавли,
Не разлюблю усталую Отчизну,
Не позабуду горестной земли.

И сам, быть может, скоро на Голгофе
Свою увижу гибель на кресте…
В те дни, когда ликер лакают с кофе,
Блондинкам ухмыляясь в темноте.

Мы увидимся с вами,
Может, где-то в дали.
Стихнет ночь за полями
Одинокой земли.

Я завет не нарушу,
Буду клятву хранить,
Бесприютную душу
Ожиданьем лечить.

И молиться иконе,
Вести ждать за грядой,
Чтобы радость в затоне
Загорелась звездой.

Что не скажешь словами, —
Отзовется вдали…
Стихнет ночь за полями
Уходящей земли.

Тайну счастья хочу распознать,
Сдвинуть боли тяжелый засов,
На развалинах дней отыскать
Тень жемчужную лунных шатров.

Пусть вчерашние стяги сгорят
В спящих далях забытых излук.
Серьги мерзлых берез прозвенят
Над холодной рекою разлук.

С неба скатится юность звездой
В неживую осеннюю хлябь,
И прольется грядущей бедой,
Дрожью листьев багряная рябь.

Страшно в сумерках мертвых позвать,
Голос ночи услышать без слов,
На поникших полях увидать
Золотые цветы прежних снов.

Потускнели в ночи небосклоны,
Потерялась во мраке стезя…
Почему не звонят телефоны?
Отчего не приходят друзья?

И не светят веселые луны,
Не волнует загадочный взгляд, —
Кто-то, может быть, в памяти умер?
Иль исчез, не вернувшись назад?

Память предал иль продал иконы?
Сделал то, чего делать нельзя?…
Мне давно не звонят телефоны,
Не приходят под вечер друзья.

Человечество придумывает мифы —
И они потом кружат в веках, как грифы,
Застив крыльями своими солнца свет
Истины… на много-много лет.

Человечество придумывает сказки —
Для нравоучений, для острастки.
А порою, может, просто так, —
Если главный приз берет дурак.

Человечество придумывает войны —
Все они жестоки и запойны.
Кто не в силах истины понять,
Начинает убивать и врать.

Оглянувшись, видит трупов груду
И слагает байки про Иуду,
Про предателей и непонятных лиц,
Про шпионов, диверсантов и убийц.

Изоврется так, что дрожь в коленках…
И снова сказки – о пришельцах и тарелках.
Так всегда, везде и будет всюду —
Все идет по замкнутому кругу.

Несбывшейся жизни желанья отбросьте, —
Пусть будут наградой вам светлые сны.
Усните без боли на русском погосте,
Средь белых берез и лесной тишины.

Когда загорятся веселые горсти
Рябины осенней, густой бузины, —
Забудьте печали на русском погосте,
Средь белых берез, неземной тишины.

А если придут вдруг беспечные гости,
То вспомните юность и дали весны
Без скорби и грусти… на русском погосте,
Средь белых берез, голубой тишины

О милых глазах, о неведомом госте,
О счастье несбывшемся вспомните вы…
На отчей земле, на высоком погосте,
Средь белых берез и ночной тишины.

Не зазывай меня лучистым взглядом,
Не верь коротким, золотистым дням.
Уже зима холодным конокрадом
Крадется по темнеющим полям.

Смотри – вокруг безмолвие и воля,
В низинах спят отжившие года.
Пусты глазницы брошенного поля,
И нет уж тех, кто сгинул без следа.

О чьей судьбе поет сегодня ветер,
Не помня тех, кто тосковал любя?
О чем тебе сказать в ненастный вечер?
Чем нынче успокоить мне тебя?

И все же… позови прощальным взглядом
Навстречу новым песням и огням,
Когда зима бездомным конокрадом
Крадется по неласковым полям.

Вы, отплакав, спокойно уснете, —
Долгожданный наступит покой…
Ранним утром меня отпоете
В белой церкви за тихой рекой.

В этот день, позабыв о работе,
На былое махните рукой…
Вы меня навсегда отпоете
В белой церкви за синей рекой.

Что ж, живите всегда, как живете, —
Пусть не будет страды никакой…
Вы, простившись, меня отпоете
В белой церкви за сонной рекой.

Обо мне через годы вздохнете:
«Жил когда-то на свете такой…»
Вы одна лишь меня отпоете
В белой церкви за нашей рекой.

Неприметное утро среды, —
Ты развеешь обыденность дня
И меня от недавней беды
Уведешь в неземные края.

Всех ушедших на вечный покой
Коростель будет с горечью звать.
У избушки за тихой рекой
Встречу я постаревшую мать.

У отца даже брови седы —
Он обнимет, утешит меня…
Лучезарное утро среды,
Светом стань незакатного дня.

Мне вчера на прощанье сказали,
Что проходит со временем боль.
Вы ушли в незнакомые дали,
Вы забыли земную юдоль.

И когда все надежды померкли
Пред иною, ненастной порой, —
Я случайно увидел вас в церкви,
В бедной церкви за белой горой.

Вы стояли, как Божия матерь,
Что-то чудное слышалось вновь…
И взошел я на древнюю паперть,
Чтоб воспеть неземную любовь.

И лицо ваше вдруг озарилось
Красотою весны неземной…
Оказалось, все это приснилось
Пред осенней ненастной порой.

И давно голоса отзвучали,
Стали прошлыми – радость и боль…
Вы ушли в журавлиные дали,
Вы забыли земную юдоль.

Проплывут облака над рекою стадами,
Опустеет в ночи, затуманится брег.
Журавлиная Русь с голубыми садами
Позабудет навеки свой дом и ночлег.

И кому ее песни потом отзовутся
Средь бескрайних лесов да багряных одежд?
Никогда, никогда мне теперь не вернуться
В золотистую даль отшумевших надежд.

Распрощаюсь и я с молодыми годами
И с любимыми тоже расстанусь навек.
Журавлиная Русь с неземными садами
Вспомнит песней случайной мой тихий ночлег.

Безутешен отчий дом
В глубине ночных полей
И тоскует о былом,
О прошедшем все сильней.

Было это так давно:
Тайну время сторожит…
Затаенное окно,
Занавеска не дрожит.

Никнут в полночь тополя, —
Никого уже не позвать.
Будут лунные поля
Об ушедших вспоминать.

Забываясь нежным сном,
Радостью далеких дней…
Безутешен отчий дом
В тишине ночных полей.

Жизнь не прекрасна и не удивительна,
Она, скорей, цинично-холодна:
Обманет и хохочет заразительно,
Как мужу изменившая жена.

А мы порой надеемся мучительно,
Что вдруг подарит счастье нам она.
Все ждем – и на нее глядим почтительно,
От лживых слов пьянея без вина.

Она лишь улыбнется снисходительно,
Всю душу иссушая нам до дна.
Проходят годы – в ожиданье длительном,
А оглянешься – старость уж видна.

Она – непостоянством упоительна,
В ней ветреность беспечная видна.
И не прекрасна, и не удивительна,
Но быстротечна… и всегда – одна.

Никнет пламя вечернего сполоха,
Гаснет день в голубой высоте.
И молчит у дороги черемуха,
Как невеста, застыв в темноте.

Те надежды, что были потеряны,
Светят в душу огнями Стожар.
Нежной памятью дали овеяны,
Над полями закат, как пожар.

Словно слышу за рощею мглистою
Чей-то голос, до боли родной.
Ночь зовет тишиною росистою
И мерцает холодной травой.

Скоро, может быть, тучи развеются,
Веселей станет тем, кого ждут.
И от звезд тоже радостью греются,
Когда отчие дали зовут…

Жаль, что в спину стреляют без промаха
Тем, кто ищет свой путь в темноте.
Жаль – осыплется ночью черемуха,
О погибшей грустя красоте.

Зачем меня вы позабыли, бросили
В ненастной стороне – чужой, пустой?…
За одинокой и багряной осенью
Не видно нашей рощи золотой.

И вновь привычной болью увядания
Зовут просторы гаснущих полей.
Но не волнует тайна ожидания, —
От ожиданья только тяжелей.

Уж скоро ночи темные, бездонные
Раскинут крылья в ласковом саду.
И листья упадут на воды сонные,
Затеплит вечер синюю звезду.

И не отречься от багряной осени,
Не встретить утро в роще золотой…
Зачем меня вы разлюбили, бросили
В забытой стороне – чужой, пустой?

В угоду моде, часто слепо,
Ведем себя нехорошо,
И сами выглядим нелепо, —
Нескладно, жалко и смешно.

Мы примеряем брюки, шляпы
И полосатые носки,
Не замечая пошлость, ляпы,
Несоответствия куски.

Восторг… свершились перемены, —
Мы вновь в зените высоты.
Выходим гордо на арены, —
Фигляры, мимы и шуты.

У публики трясутся плечи,
От смеха ходит голова.
Мы говорим чужие речи,
Пустые, лживые слова.

О демократии, народе,
Что скоро станет хорошо…
В угоду раболепной моде
Ведем себя порой смешно.

Нет, я не обивал пороги,
Желая милости найти.
По непроторенной дороге
Брел часто в поисках пути.

Не обольщала взор столица —
Я слишком часто видел в ней
Самодовольных масок лица
Былых знакомых и друзей.

Ну что ж… мы все теперь при деле,
Пред каждым свой удел и высь.
Одни – в торговле преуспели,
Другие – в клерки подались.

И нет давно в мечту зовущих
Долин, где ночь и облака.
А ценность ныне всех живущих —
Размер и емкость кошелька.

О где же вы, друзья-повесы,
Готовые и жизнь отдать?…
Нужны вам ныне «мерседесы»,
В домах престижных есть да спать.

Мятежной юности дороги
Не манят, не зовут уйти.
Иные – дали и дороги,
Иные – цели и пути.

Словно Божия матерь,
Верой сыну служи.
И на лунную паперть
Свой поклон положи.

В глубине небосклона
Светел радостный лес.
Пусть сияет икона
С золотистых небес.

Где-то люди уснули,
Где-то свечи зажгли…
Корабли утонули,
Не увидев земли.

Помни… помни про верность,
Про любовь и покой.
И про белые вербы
За далекой рекой.

Я забуду твою красоту,
Яркий отблеск вчерашних огней.
Полюблю городов нищету,
Суету неприкаянных дней.

Это сказки – любовь на века.
Это в книгах – Отчизне служить.
Просто надо – застыть у окна,
Просто надо – о всем позабыть.

Знаешь, легче – нажать на курок,
В бедной церкви к распятью припасть,
Самому отсчитать себе срок,
На холодную землю упасть.

Чтоб постигнуть твою высоту,
Твою славу средь призрачных дней…
Я забуду твою красоту,
Блеск безумный фальшивых огней.

Нечаянная радость, —
Беспечных далей зной.
Молчит о чем-то август
За просекой лесной.

Он нежен, статью девич,
Он тайны лета знал,
Как в Угличе царевич,
Сраженный наповал.

Вновь бузины кораллы
Алеют на ветвях,
Незримых птиц хоралы
Торжественней с утра.

Блаженны дни на воле,
Мир вечен и велик:
Луга, низины, поле,
Безмолвный солнца лик.

Души полночный недуг
Стихает только днем…
Но скоро все уедут,
Забудут обо всем, —

Что соучастья малость
Нам ближе сквозь года…
Грустит о чем-то август,
Прощаясь навсегда.

Вновь вижу я старый наш дом
В прохладе вечерних полей.
О чем-то грустит молодом
Напев голубых тополей.

Ночь скоро бесшумной совой
Опустится где-то вдали,
А родина пахнет травой
И дымом затихшей земли.

Утешьте, как в детстве, меня,
Отец постаревший и мать.
Простите… оставил вас я,
Ушел свое счастье искать.

Теперь не узнаю о том,
Кто любит и помнит сильней,
Что часто лишь снится нам дом
В тумане вечерних полей.

Не ищите цветов голубых
В запоздалых осенних полях.
Не зовите любимых своих,
О лазурных не плачьте морях.

Скоро зимний наступит покой,
Станет прошлая даль дорога.
И былое за синей рекой
В белый день отойдет навсегда.

О слезах и надеждах твоих
Вспомню я… о лазурных морях,
О забытых цветах голубых
В запоздалых осенних полях.

Не найти по чужим голосам
Те сады, что душа не забудет.
Осень свечи зажжет по лесам
И жалеть уходящих не будет.

Не найти в самых нежных краях
Отголосков последней надежды.
И туманами в солнечных днях
Поминальные стынут одежды.

Где цветы непорочной красы?
Где любви негасимые чащи?
Глухо бьют на пригорке часы
Смутных лет о навеки пропащих.

Нет, не верьте чужим голосам, —
Пусть желанье рассудок остудит.
Осень свечи зажжет по лесам
И жалеть уходящих не будет.

Ты скажи – отчего не проходит вина,
Почему мы так часто молчим о былом?
Отчего так бесславно погибла страна
И совсем опустел наш родительский дом?

Отчего в трудный час не позвать близких всех?
Нет давно никого, даже окна пусты.
Не звенят голоса и не слышится смех,
А на русских равнинах – кресты да кресты…

Пожалей и утешь… помоги мне, жена, —
Обними, приведи меня в солнечный дом,
Чтоб не думать о том, что погибла страна,
Чтобы тихо заплакать с тобой о былом.

Ты в купавы меня позовешь,
Потеряешься в сказочном сне.
Ты, как зимнее поле, умрешь
И о нежной забудешь весне.

Что купавы мягки, как постель,
Что в разлуке душа не болит…
В неоглядную полночь метель
Белой пряжею даль закружит.

О несбывшемся счастье споет,
О лазурной заплачет весне…
Ты, как зимнее поле, умрешь,
Но останешься в сказочном сне.

Ни к чему в скудных далях скитания, —
Жизнь порою понятней без слов.
От расцвета и до увядания
Каждый в мире судьбою не нов.

Ни к чему клятвы пылкие в верности:
«Буду помнить и вечно любить…»
Кто-то сгинет в неслыханной бедности,
Кто-то будет на лаврах почить.

Кто-то сердца послушает доводы,
Кто-то сможет на все наплевать,
Чтоб, слюнявя зеленые доллары,
Подороже Отчизну продать.

Нет, теперь ни к чему ожидания,
Счастья символы в виде подков…
Годы, словно горящие здания,
Догорают в ночи городов.

Следы утрат, разлук грядущих признаки
Под вечер все яснее и мгновенней.
Ночных берез серебряные призраки
Молчат о чем-то в тишине осенней.

О чем мечталось, – минуло напрасно,
Перед снегами новыми забылось.
И жизнь прошла, как долгий сон ненастный,
И многое, и многое не сбылось.

Лишь увядания немые признаки
Все зримей за прощальною обедней.
Ночных берез серебряные призраки
Надеждой околдованы последней.

Душа любить не перестала
Ночную даль родных полей.
И тихий вздох берез усталых,
И плач осенних журавлей.

Она еще не разучилась
То, что завещано, хранить.
Что не сбылось и что случилось,
Ей никогда не позабыть.

Скажи, о ком теперь жалеют?
Кто помнит боль былых утрат?
Лишь фотографии желтеют
Да лица скорбные молчат.

По вечерам туман в низинах
Белеет саваном с ветвей.
Бездомный ветер на равнинах
Грустит о родине моей.

О том, что жить осталось мало,
Что не дождаться журавлей…
Душа любить не перестала
Родную даль ночных полей.

Нынче смешно говорить о любви,
Немея, входить в твой подъезд.
Август уже догорает вдали
Золотыми цветами надежд.

И скоро ночи немая тень
Позовет к голубому сну.
И ты в свой беспечно-веселый день
Забудешь мою весну.

Исчезнут друзья и смолкнут враги,
А жизнь отшумит листвой.
Серебряных лет отзвучат шаги
По каменной мостовой.

И та, которую чтил судьбой, —
В пустые уйдет дела.
И старость дряблой закусит губой
С бубенчиками удила.

Постой, оглянись… меня позови, —
На крыльях вбегу в твой подъезд…
Август уже догорает вдали
Золотыми цветами надежд.

Отшумят тополя,
Затуманится брег.
На ночные поля
Скоро выпадет снег.

Вновь наступит покой, —
Одинокие дни.
За далекой рекой
Загорятся огни.

Стану в сумерках жить,
У окошка скучать.
О тебе лишь грустить,
Лишь тебя вспоминать.

Доживу до весны,
До шумящей ольхи.
Будут дали ясны,
Словно песни легки.

А пока… тополя
Стынут в полночь вдоль рек.
На пустые поля
Скоро выпадет снег.

Как странно поздней осенью леса
Молчат о чем-то в гаснущих закатах, —
Так алые застыли паруса
В глазах Ассоль, забывшей об утратах.

Быть может, скоро всадник на холме
Появится, как вестник долгожданный.
И мы с тобой забудем о зиме,
Я назову тебя своей желанной.

Минувших дней былые чудеса
Вновь оживут в сгорающих закатах…
Как алые когда-то паруса
В глазах Ассоль, забывшей об утратах.

Будут тайной нездешней хранимы
Песни юности в отчих краях.
Еще будут холодные зимы
И цветы в одиноких полях.

Нет, не в праздники и выходные
Здесь легко, все забыв, не скучать.
В годы бедствий напевы родные
Начинают надеждой звучать.

Звоном лет отзовутся долины,
И увидятся, как наяву,
Позабытые наши равнины,
Чьей судьбой и доныне живу.

Где, невзгодами неопалимы,
Листья в лунных шумят тополях…
Будут вечной любовью хранимы
Песни юности в отчих краях.

Хорошо в предосеннюю мглу
За окном видеть зыбкий рассвет.
Старость тихо присядет в углу
И расскажет о тех, кого нет.

Как любили и жили они,
Как ушли незаметно от нас.
Отзовутся минувшие дни —
Свет далекой любви не погас.

Все они – в благодатных местах,
Всем им – память и вечная жизнь…
Лишь заплачет рябина в кустах
Кровью ягод на мерзлую синь.

Я нездешнею тайной живу
В нежном зареве розовых лет…
Хорошо в предосеннюю мглу
За окном видеть тихий рассвет.

Обиды помнить не велела,
Сказав: «Прости…»
Пожаром небо заалело
В конце пути.

Прощанье в синеве глубокой
Как дым лилось.
Лишь сердце болью одинокой
Отозвалось.

Кому за тишиною мглистой
Сияют дни?
Кому в долине серебристой
Горят огни?

Не мне улыбчивые речи
Во мгле цветут.
Твои надломленные плечи
Другого ждут.

Другого сердцем пожалела,
Решив уйти.
Пожаром небо заалело
В конце пути.

Не утешай себя делами,
Не жди любви, которой нет.
Весна растает за полями,
Как бледно-розовый рассвет.

Что ж, отзвучала партитура
Веселых лет, беспечных дней.
Осталось – тихо и понуро
Брести дорогою своей.

Почти невидим отблеск счастья,
Но все ж приходится идти
Через разлуки и ненастья
На зыбкий свет в конце пути.

Так нескончаемы обманы
Житейской вечной суеты:
Придут вечерние туманы,
Поникнут нежные цветы.

Вокруг – колдобины да ямы,
И нет уже тех, кто жил, любя.
И лишь забытый голос мамы
Как будто все зовет тебя…

Не отвлекай себя делами,
На прошлое ищи ответ…
Уж где-то брезжит за полями
Холодной старости рассвет.

Я шел чрез годы унижений,
Ошибок, развенчаний, слов.
И в пламени самосожжений
Услышал боль родных ветров.

Я понял, как порой убоги
Все наши помыслы и дни,
Страны обманутой дороги,
Ее просторы и огни, —

Где жизнь бедна, дела унылы,
И день – не день, и год – не год,
Где отчие молчат могилы,
Бездумен, терпелив народ.

Лебяжьи песни отзвучали
Здесь мимолетною порой.
Совсем не то, о чем мечтали,
Случилось нынче со страной.

Ведь тень незримых отчуждений
Легла меж нами, словно ров.
Настало время унижений,
Порочных дел и лживых слов.

Словно лошади пенный круп,
Забелел туман вдалеке.
И луны одинокий труп
На холодной застыл реке.

Отгуляли свое – стада,
Отгорел в глубине – закат.
Перелесков ночных гряда
Манит болью ночных утрат.

Жду тебя – ты еще жива, —
Как тебе о любви сказать?
Заколдованных книг слова
Ветер будет в ночи читать.

С тихим вздохом касаться губ,
О тебе шептать вдалеке,
Где луны одинокий труп
По холодной плывет реке.

В безбрежных сумерках зимы
Ты кажешься нежней и краше.
О где же, где же счастье наше?…
Безмолвны белые холмы.

В вечерних облаках плывут
Над нами неземные тени.
И скоро задрожат ступени…
Я верю – нас с тобою ждут

Совсем нездешние края,
Где сон весны глубок и нежен,
Где мир счастливый безмятежен,
Как будто красота твоя.

Отчего расставанья легки?
Промелькнула зарницею жизнь,
Скоро вербы уронят платки
В неподвижную озера синь.

Пусть мерцает весны моей свет,
Пусть молчит мой нехоженый лес.
Скоро выплывет белый рассвет
Из долины лазурных небес.

Нет в душе ни обид, ни тревог,
Что случится – не стоит гадать.
Хорошо у вечерних дорог
Об ушедшей любви вспоминать.

Как пожатие нежной руки
Станет эта недолгая жизнь…
Скоро вербы уронят платки
На холодную озера синь.