Вера Полозкова - Стихи Веры Полозковой разных лет
А что сверх того - то от лукавого.
31/05/05
@@@
Опытные верочковеды знают, что у нее бывает всего три состояния: трагическое охуение, восторженное охуение и сон. Причем первое легко переходит во второе, если Верочку покормить или дать денег, - или сразу в третье, если покормить слишком обильно. Рычажок переключается также с помощью киносеанса, искрометного гэга, секса или дарения чего-нибудь нужного. Чтобы увидеть Верочку в состоянии трагического охуения, нужно просто ничего не трогать - в него она переходит автоматически, это скринсейвер.
Очень простое устройство. Не приносит никакой практической пользы, но изрядно развлекает.
2/06/05
@@@
С ним внутри я так быстро стану себе тесна,
Что и ртами начнем смыкаться совсем как ранами.
Расставаться сойдемся рано мы
В нежилое пространство сна.
Будет звон: вот слезами дань, вот глазами донь.
Он словами засыплет пафосными, киношными.
И заржавленно, будто ножнами
Стиснет в пальцах мою ладонь.
Развернусь, и толпа расступится впереди.
И пойду, как по головешкам, почти без звука я –
Руку сломанную баюкая,
Как ребеночка, на груди.
Ночь со 2 на 3 июня 2005 года.
@@@
Универсальное женское проклятие - чтоб тебе любимый позвонил сразу после маникюра в дорогом салоне, а телефон лежал на самом дне сумки!
3/06/05
@@@
С утра позвонил кто-то жизнерадостный и сказал - я через час буду в центре. Хорошо, - сказала я и заснула обратно. Через час кто-то позвонил опять и сказал - я сижу в Джусто в Камергерском, я бородатый, мне сорок пять, я тебя жду. Я на Маяковке, я высокая, говорю, с длинными волосами, я скоро буду.
В Камергерском шла какая-то русская ярмарка, и девушка-скоромох, явно тяжело и безнадежно обдолбанная, в горло орала со сцены - Яааармаркааа! Хараввоооды водим! Камергееерский гуляааает! В Джусто кто-то жизнерадостный, бородатый и в темных очках вручил мне диск незнакомой украинской группы и отправил восвояси.
Я меломан просто.
Хотя украинские мужчины реально завораживают меня. Я специально не еду в Киев - я там останусь.
Группа оказалась такой прекрасной, что не жалко ради нее никакого раннего субботнего утра. Жаль, я в упор не понимаю, о чем они поют, но фигурирует бета-каротин, Ямайка, богема и смайлы по асе - и значит, свои люди.
11/06/05
@@@
Что-то клинит в одной из схем.
Происходит программный сбой.
И не хочется жить ни с кем,
И в особенности с собой.
Просто срезать у пяток тень.
Притяжение превозмочь.
После - будет все время день.
Или лучше все время ночь.
***
Больно и связкам, и челюстным суставам:
- Не приходи ко мне со своим уставом,
Не приноси продуктов, проблем и денег –
Да, мама, я, наверное, неврастеник,
Эгоцентрист и злая лесная нежить –
Только не надо холить меня и нежить,
Плакать и благодарности ждать годами –
Быть искрящими проводами,
В руки врезавшимися туго.
Мы хорошие, да – но мы
Детонируем друг от друга
Как две Черные Фатимы.
- Я пойду тогда. – Ну пока что ль.
И в подъезде через момент
Ее каторжный грянет кашель
Как единственный аргумент.
***
О, швыряемся так неловко мы –
- Заработаю я! Найду! –
Всеми жалкими сторублевками,
Что одолжены на еду,
Всеми крошечными заначками,
Что со вздохом отдал сосед –
Потому что зачем иначе мы
Вообще рождены на свет,
Потому что мы золоченая,
Но трущобная молодежь.
Потому что мы все ученые
И большие поэты сплошь.
Пропадешь,
Коли попадешь в нее –
Ведь она у нас еще та –
Наша вечная, безнадежная,
Неизбывная нищета.
***
Уж лучше думать, что ты злодей,
Чем знать, что ты заурядней пня.
Я перестала любить людей, -
И люди стали любить меня.
Вот странно – в драной ходи джинсе
И рявкай в трубку, как на котят –
И о тебе сразу вспомнят все,
И тут же все тебя захотят.
Ты независим и горд, как слон –
Пройдет по телу приятный зуд.
Гиены верят, что ты силен –
А после горло перегрызут.
***
Я совсем не давлю на жалость –
Само нажалось.
Половодьем накрыло веки, не удержалось.
Я большая-большая куча своих пожалуйст –
Подожгу их и маяком освещу пути.
Так уютнее – будто с козырем в рукаве.
С тополиной опухолью в листве;
- Я остаюсь летовать в Москве.
- Значит, лети.
Лети.
17 июня 2005 года.
@@@
Ты умело сбиваешь спесь –
Но я справлюсь, куда деваться;
Ночью хочется напиваться,
Утром хочется быть не здесь.
Свален в кучу и гнил на треть,
Мир подобен бесхозным сливам;
Чтобы сделать Тебя счастливым,
Нужно вовремя умереть.
Оступиться, шагая по
Нерву – hey, am I really gonna
Die? – не освобождать вагона,
Когда поезд пойдет в депо.
В землю падаль педалью вжать,
Чтоб не радовалась гиенья
Свора пакостная; гниенья
Коллективного избежать.
И другим, кто упруг и свеж,
Объяснить все как можно четче;
Я уже поспеваю, Отче.
Забери меня в рай и съешь.
Ночь с 25 на 26 июня 2005 года.
@@@
И не то чтоб прямо играла кровь
Или в пальцах затвердевал свинец,
Но она дугой выгибает бровь
И смеется, как сорванец.
Да еще умна, как Гертруда Стайн,
И поется джазом, как этот стих.
Но у нас не будет с ней общих тайн –
Мы останемся при своих.
Я устану пить и возьмусь за ум,
Университет и карьерный рост,
И мой голос в трубке, зевая к двум,
Будет с нею игрив и прост.
Ведь прозрачен взор ее как коньяк
И приветлив, словно гранатомет –
Так что если что-то пойдет не так,
То она, боюсь, не поймет.
Да, ее черты выражают блюз
Или босса-нову, когда пьяна;
Если я случайно в нее влюблюсь –
Это будет моя вина.
Я боюсь совсем не успеть того,
Что имеет вес и оставит след,
А она прожектором ПВО
Излучает упрямый свет.
Этот свет никак не дает уснуть,
Не дает себя оправдать ни в чем,
Но зато он целится прямо в суть
Кареглазым своим лучом.
Ночь 28-29 июня 2005 года.
@@@
Идем, под тяжелым веком несем пески
И медленными сердцами тихонько стынем мы;
Горбы маскируем скромно под рюкзаки –
Нас ждут в оазисах, далеки,
Круглосуточные ларьки
За асфальтовыми пустынями.
Еще нам, верблюдам, требуется матрас,
Кофеин и – ушко игольное.
Кстати, солнце, когда мы в последний раз
Пили что-то безалкогольное?
8 июля 2005 года.
@@@
Мир это диск, как некогда Терри Пратчетт
Верно подметил; в трещинах и пиратский.
Каждую ночь приходится упираться
В то, что вино не лечит, а мама плачет,
Секс ничего не значит, а босс тупит;
И под конец мыслительных операций
Думать: за что же, братцы? –
И жать repeat.
Утро по швам, как куртку, распорет веки,
Сунет под воду, чтобы ты был свежее;
Мы производим строки, совсем как греки,
Но в двадцать первом треке – у самых шей
Время клубится, жарким песком рыжея,
Плюс ко всему, никто не видал Диджея
И неизвестно, есть ли вообще Диджей.
И мы мстительны, как Монтекки,
И смеемся почти садистски –
А ведь где-то другие деки.
И стоят в них другие диски.
Там ладони зеркально гладки –
Все живут только настоящим,
Там любовь продают в палатке
По четыре копейки ящик;
Солнце прячет живот под полог
Океана – и всходит снова;
Пляж безлюден, и вечер долог,
Льется тихая босса-нова,
И прибой обнимает ноги,
Как веселый щенок цунами,
И под легкими нет тревоги,
И никто не следит за нами;
Просто пена щекочет пятки
И играют в бильярд словами,
В такт покачивают мулатки
Облакастыми головами;
Эта музыка не калечит,
Болевой вызывая шок –
Она легче –
Её на плечи
И несешь за собой, как шелк.
Мы же бежим, белки закатив, как белки,
Кутаемся в родной пессимизм и косность;
Воздух без пыли, копоти и побелки
Бьет под ребро как финка и жжет нутро.
…Новое утро смотрит на нас, раскосых,
Солнечной пятерней тонет в наших космах
