Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

И богата я,
И красива я,
Нет лишь друга дорогого, —
Знать, несчастна я.
Тяжко мне на свете жить,
Никого-то не любить,
Да из бархата жупаны
Одинокой носить!
Вот слюбилась бы я,
Обвенчалась бы я
С чернобровым сиротою —
Да неволя моя!
Мать, отец всё не спят,
Всё на страже стоят
И одну гулять на воле
Не пускают в сад!
А как пустят, так с ним,
С нелюбимым, седым,
С ненавистным тем, богатым,
С моим ворогом злым!

Вишневый садик возле хаты,
Жуки гудят немолчно тут.
За плугом пахари идут,
И с песнями идут девчата,
А матери на ужин ждут.
Семья расселась возле хаты,
На небе звездочка встает.
А дочка ужин подает,
Мать хочет молвить ей…
                                     Куда там!
Всё соловейко не дает.
Мать уложила возле хаты
Любимых деточек своих.
Сама заснула возле них.
Затихло всё… одни девчата
И соловейко не затих.

«Калина, калина, зачем долу гнешься?
                   Зачем долу гнешься?
Иль солнца не любишь, и к солнцу не рвёшься.
                  И к солнцу не рвешься?

Иль жаль тебе цвета для радости света?
                  Для радости света?
Иль вихрь тебе страшен, иль гром среди лета?
                  Иль гром среди лета?»

«Не жалко мне цвета, а в гром улыбаюсь,
                  А в гром улыбаюсь,
И солнце люблю я и вся в нем купаюсь,
                  Я вся в нем купаюсь.

Но в небо не рвусь я — не хватит мне силы,
                  Не хватит мне силы,
Румяные гроздья к земле я склонила,
                  К земле я склонила.

Я дубу не пара — не рвусь я на кручи,
                  Не рвусь я на кручи;
Меня ты, высокий, затмил, словно туча,
                  Затмил, словно туча».

…Так прожила зимой я долгой, долгой.
Зима прошла, и вот весна настала —
А для меня в том перемены нет,
И дни мои плывут так тихо-тихо,
Как по пруду плывет листок сухой.
Жизнь странная… Когда б порою сердце
Не трогали живые боль и горе,
Не знала б я, иль вправду я живу,
Иль только видится мне жизнь моя сквозь сон.

Меня тут стены тесно окружили,
В них, в четырех, весь свет мой заключен.
Там, за окном, мир слышится другой мне,
Шумит-гудит, ведет свою беседу.
Там стук повозок, голоса людские,
Звонки трамваев, грохот паровозов
Сливаются в одной дрожащей ноте,
Как тремоло огромного оркестра, —
И днем и ночью он не умолкает.
Какой же шумный мир там за окном!
А я его не вижу. Только виден
Кусок резьбы на воротах соседних,
И в городском саду зеленый тополь,
И неба ровно столько, что в окне.

Теперь я знаю, что весна настала,
Коль соловьи запели издалека,
И шелест новых листьев раздается,
И не видать звезды за тополями.
Я раньше знала, что была зима:
Тогда сверкали за окном снежинки
И на стекле серебряный узор.
Вот так я узнавала время года…

И жалко мне, и думаю я с болью:
Не так ли раньше, как теперь весну,
Я видела любовь свою, и юность,
И всё, чем красен век людской короткий?
Так было всё, но только за окном.

Иду с работы я, с завода,
манифестацию встречать.
«Свобода!» — улицы кричат, и вновь:
«Да здравствует свобода!»

Смеется солнце с небосвода,
и облака, что кони, мчат…
Иду с работы я, с завода,
манифестацию встречать.

Моя весна, моя природа,
лучи в моей груди звучат…
Нам мир дано трудом венчать,
чтоб к вечной дружбе шли народы.
Иду с работы я, с завода.

Когда звенят черешни,
Когда они в цвету,
Тогда узор нездешний
Я из цветов плету.

И наяву иль снится,
Всё видится одно —
Как будто бы в кринице
Лицо отражено.

Земля росой искрится,
Вся, вся она в цветах,
Неведомые птицы
Поют в ее садах.

И дума стала словом,
От песен светел взгляд,
Когда в цвету медовом
Черешенки горят.

Помню, вишни рдели и качались,
Солнцем перегретые в саду,
Как сказала ты, когда прощались:
«Где б ты ни был, я тебя найду».

И во тьме, от мук и от истомы,
Выпив злобу и любовь до дна,
Часто вижу облик твой знакомый
В пройме светло-желтого окна.

Только снится, что давно минуло…
Замирая в песне боевой,
Мнится, слитый с орудийным гулом,
Голос твой, навеки дорогой…

И теперь, как прежде, вишни будут
Рдяными от солнца и тепла.
Как всегда, ищу тебя повсюду
И хочу, чтоб ты меня нашла!

Как на вечеринке в отчем доме,
Я ее услышал здесь, вдали.
…Негров двое в поле, в Оклахоме,
Нашу песню милую вели.

И она огнем легла на душу,
Цветом, что над речкой нависал.
Двое негров славили «Катюшу»,
Ту, что Исаковский написал.

Как она пришла за океаны
Сквозь фронты и тяготы боев?
Может, наши парни-капитаны
Завезли в Америку ее?

Или, может, шторма вал кипучий
Кинул в чужедальние поля?
И она стоит теперь на круче,
Бедным неграм душу веселя —

Белым платьем, синим-синим взором
И любовью в май наш золотой,
Шепотом березок белокорых,
Выросших в Смоленщине родной.

Мне тогда раскрылись за горою
Юности далекие пути,
И тогда нас в поле стало трое
В дружбе братской песню ту вести.

И она тем неграм пала в душу,
Разбивала рабство и обман.
«Выходила на берег „Катюша“,
За Великий Тихий океан!»

Мгновением каждым, минутой любою —
И в узенькой хатке и в поле широком —
Молюся я солнцу великой мольбою
И звездам на небе высоком.

Молюся свободному вихрю — в лазури
Он птицей летает от края до края,
А в высях бескрайных пасет только бури
И счету тем бурям не знает.

Молюся огню я, что сеет пожары
Порою лихою, гуляя по свету,
И ужас наводит великою карой,
Везде ставя грозную мету.

Молюся могучей воде — половодью,
Что днем ясным блещет, а ночью бушует,
Что, всходы в полях орошая, проходит, —
Несу ей молитву большую.

Молюся я небу, земле и простору,
Великой вселенной я всюду молюся,
По всякой причине, во всякую пору —
За нивы родной Беларуси.