Иннокентий Анненский - Великие поэты мира: Иннокентий Анненский
Два часа потом глазей, да в оба!
Хорошо ведь, говорят, на воле.
Чирикнуть, ваше степенство, что ли?
Прикажите для общего восторгу,
Три семьдесят пять – без торгу!
Ужели же менее
За освободительное движение?
Что? Пасуешь?..
Эй, тетка! Который торгуешь?
Мал?
Извините, какого поймал…
Бывает —
Другой и вырастает,
А наш Тит
Так себя понимает,
Что брюха не растит,
А всё по верхам глядит
От больших от дум!..
Ты который торгуешь?
Да не мни, а кум,
Наблудишь – не надуешь…
Шарики детски,
Красны, лиловы,
Очень дешёвы!
Шарики детски!
Эй, воротник, говоришь по-немецки?
Так бери десять штук по па́рам,
Остальные даром…
Жалко, ты по-немецки слабенек,
А не то – уговор лучше денег!
Пожалте, старичок!
Как вы – чок в чок —
Вот этот пузатенький,
Желтоватенький
И на сердце с Катенькой…
Цена не цена —
Всего пятак,
Да разве еще четвертак,
А прибавишь гривенник для барства —
Бери с гербом государства!
Шарики детские, шарики!
Вам, сударики, шарики,
А нам бы, сударики, на шкалики!..
3 Умирание
Слава богу, снова тень!
Для чего-то спозаранья
Надо мною целый день
Длится это умиранье,
Целый сумеречный день!
Между старых желтых стен,
Доживая горький плен,
Содрогается опалый
Шар на нитке, темно-алый,
Между старых желтых стен!
И бессильный, точно тень,
В этот сумеречный день
Всё еще он тянет нитку
И никак не кончит пытку
В этот сумеречный день…
Хоть бы ночь скорее, ночь!
Самому бы изнемочь,
Да забыться примиренным,
И уйти бы одуренным
В одуряющую ночь!
Только б тот над головой,
Темно-алый, чуть живой,
Подождал пока над ложем
Быть таким со мною схожим…
Этот темный, чуть живой,
Там, над самой головой…
Трилистник весенний
1
Черная весна
(Тает)Под гулы меди – гробовой
Творился перенос,
И, жутко задран, восковой
Глядел из гроба нос.
Дыханья, что ли, он хотел
Туда, в пустую грудь?..
Последний снег был темно-бел,
И тяжек рыхлый путь.
И только изморось, мутна,
На тление лилась,
Да тупо черная весна
Глядела в студень глаз —
С облезлых крыш, из бурых ям,
С позеленелых лиц…
А там, по мертвенным полям,
С разбухших крыльев птиц…
О люди! Тяжек жизни след
По рытвинам путей,
Но ничего печальней нет,
Как встреча двух смертей.
29 м<арта> 1906 Тотьма
2
ПризракиИ бродят тени, и молят тени:
«Пусти, пусти!»
От этих лунных осеребрений
Куда ж уйти?
Зеленый призрак куста сирени
Прильнул к окну…
Уйдите, тени, оставьте, тени,
Со мной одну…
Она недвижна, она немая,
С следами слез,
С двумя кистями сиреней мая
В извивах кос…
Но и неслышным я верен пеням,
И, как в бреду,
На гравий сада я по ступеням
За ней сойду…
О бледный призрак, скажи скорее
Мои вины,
Покуда стекла на галерее
Еще черны.
Цветы завянут, цветы обманны,
Но я… я – твой!
В тумане холод, в тумане раны
Перед зарей…
3
Облака
Пережи́ты ли тяжкие проводы,
Иль глаза мне глядят неизбежные,
Как тогда вы мне кажетесь молоды,
Облака, мои лебеди нежные!
Те не снятся ушедшие грозы вам.
Всё бы в небе вам плавать да нежиться,
Только под вечер в облаке розовом
Будто девичье сердце забрезжится…
Но не дружны вы с песнями звонкими,
Разойдусь я, так вы затуманитесь,
Безнадежно, полосками тонкими,
Расплываясь, друг к другу всё тянетесь…
Улетели и песни пугливые,
В сердце радость сменилась раскаяньем,
А вы всё надо мною, ревнивые,
Будто плачете дымчатым таяньем…
Трилистник шуточный
1
Перебой ритма
СонетКак ни гулок, ни живуч – Ям —
– б, утомлен и он, затих
Средь мерцаний золотых,
Уступив иным созвучьям.
То-то вдруг по голым сучьям
Прозы утра, град шутих,
На листы веленьем щучьим
За стихом поскачет стих.
Узнаю вас, близкий рампе,
Друг крылатый эпиграмм, Пэ —
– она третьего размер.
Вы играли уж при мер —
– цаньи утра бледной лампе
Танцы нежные Химер.
2
Пэон второй – пэон четвертый
СонетНа службу Лести иль Мечты
Равно готовые консорты,
Назвать вас вы, назвать вас ты,
Пэон второй – пэон четвертый?
Как на монетах, ваши стерты
Когда-то светлые черты,
И строки мшистые плиты
Глазурью льете вы на торты.
Вы – сине-призрачных высот
В колодце снимок помертвелый,
Вы – блок пивной осатанелый,
Вы – тот посыльный в Новый год,
Что орхидеи нам несет,
Дыша в башлык обледенелый.
3
Человек
СонетЯ завожусь на тридцать лет,
Чтоб жить, мучительно дробя
Лучи от призрачных планет
На «да» и «нет», на «ах!» и «бя»,
Чтоб жить, волнуясь и скорбя
Над тем, чего, гляди, и нет…
И был бы, верно, я поэт,
Когда бы выдумал себя.
В работе ль там не без прорух,
Иль в механизме есть подвох,
Но был бы мой свободный дух —
Теперь не дух, я был бы Бог…
Когда б не пиль да не тубо
Да не тю-тю после бо-бо!..
Трилистник замирания
1
Я люблюЯ люблю замирание эхо
После бешеной тройки в лесу,
За сверканьем задорного смеха
Я истомы люблю полосу.
Зимним утром люблю надо мною
Я лиловый разлив полутьмы
И, где солнце горело весною,
Только розовый отблеск зимы.
Я люблю на бледнеющей шири
В переливах растаявший цвет…
Я люблю всё, чему в этом мире
Ни созвучья, ни отзвука нет.
2 Закатный звон в поле
В блестках туманится лес,
В тенях меняются лица,
В синюю пу́стынь небес
Звоны уходят молиться…
Звоны, возьмите меня!
Сердце так слабо и сиро,
Пыль от сверкания дня
Дразнит возможностью мира.
Что он сулит, этот зов?
Или и мы там застынем,
Как жемчуга островов
Стынут по заводям синим?..
3 Осень
……………………………….
Не било четырех… Но бледное светило
Едва лишь купола над нами золотило,
И, в выцветшей степи туманная река,
Так плавно двигались над нами облака,
И столько мягкости таило их движенье,
Забывших яд измен и муку расторженья,
Что сердцу музыки хотелось для него…
Но снег лежал в горах, и было там мертво,
И оборвали в ночь свистевшие буруны
Меж небом и землей протянутые струны…
А к утру кто-то нам, развеяв молча сны,
Напомнил шепотом, что мы осуждены.
Гряда не двигалась и точно застывала,
Ночь надвигалась ощущением провала…
Трилистник одиночества
1
Лишь тому, чей покой таимЛишь тому, чей покой таим,
Сладко дышится…
Полотно над окном моим
Не колышется.
Ты придешь, коль верна мечтам,
Только та ли ты?
Знаю: сад там, сирени там
Солнцем залиты.
Хорошо в голубом огне,
В свежем шелесте;
Только яркой так чужды мне
Чары прелести…
Пчелы в улей там носят мед,
Пьяны гроздами…
Сердце ж только во сне живет
Да меж звездами…
2 Аромат лилеи мне тяжел
Аромат лилеи мне тяжел,
Потому что в нем таится тленье…
Лучше смол дыханье, синих смол,
Только пить его без разделенья…
Оттолкнув соблазны красоты,
Я влюблюсь в ее миражи в дыме…
И огней нетленные цветы
Я один увижу голубыми…
3 Дальние руки
Зажим был так сладостно сужен,
Что пурпур дремоты поблек, —
Я розовых, узких жемчужин
Губами узнал холодок.
О сестры, о нежные десять,
Две ласково дружных семьи,
Вас пологом ночи завесить
Так рады желанья мои.
Вы – гейши фонарных свечений,
Пять роз, обрученных стеблю,
Но нет у Киприды священней
Не сказанных вами люблю.
Как мускус мучительный мумий,
Как душный тайник тубероз,
И я только стеблем раздумий
К пугающей сказке прирос…
Мои вы, о дальние руки,
Ваш сладостно-сильный зажим
Я выносил в холоде скуки,
Я счастьем обвеял чужим.
Но знаю… дремотно хмелея,
Я брошу волшебную нить,
И мне будут сниться, алмея,
Слова, чтоб тебя оскорбить.
20–24 октября 1909
Складни
Добродетель
1
Рабочая корзинкаУ раздумий беззвучны слова,
Как искать их люблю в тишине я!
Надо только,
черна и мертва,
Чтобы ночь позабылась полнее,
Чтобы ночь позабылась скорей
Между редких своих фонарей,
За углом,
Как покинутый дом…
Позабылась по тихим столовым,
Над тобою, в лиловом…
Чтоб со скатерти трепетный круг
Не спускал своих желтых развитий,
И мерцанья замедленных рук
Разводили там серые нити,
И чтоб ты разнимала с тоской
Эти нити одну за другой,
Разнимала и после клубила,
И сиреневой редью игла
За мерцающей кистью ходила.
А потом, равнодушно светла,
С тихим скрипом соломенных петель,
Бережливо просты́ни сколов,
Там заснула и ты, Добродетель,
Между путано-нежных мотков…
<1907>
2
Струя резеды в темном вагоне
