Яков Полонский - Стихотворения
Уношусь я далёко на крыльях мечты.
Вижу снова наш старый, запущенный сад:
Отраженный в пруде потухает закат,
Пахнет липовым цветом в прохладе аллей;
За прудом, где-то в роще, урчит соловей...
Я стеклянную дверь отворила - дрожу
Я из мрака в таинственный сумрак гляжу
Чу! там хрустнула ветка - не ты ли шагнул?!
Встрепенулася птичка - не ты ли спугнул?!
Я прислушиваюсь, я мучительно жду,
Я на шелест шагов твоих тихо иду
Холодит мои члены то страсть, то испуг
Это ты меня за руку взял, милый друг?!
Это ты осторожно так обнял меня,
Это твой поцелуй - поцелуй без огня!
С болью в трепетном сердце, с волненьем в крови
Ты не смеешь отдаться безумствам любви,
И, внимая речам благородным твоим,
Я не смею дать волю влеченьям своим,
И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой!
Пусть владеет он жалкой моей красотой!
Из объятий его, из ночной духоты,
Я опять улетаю на крыльях мечты,
В этот сад, в эту темь, вот на эту скамью,
Где впервые подслушал ты душу мою...
Я душою сливаюсь с твоею душой
Пусть владеет он жалкой моей красотой!
<1876>
В ПОТЕРЯННОМ РАЮ
Уже впервые дымной мглою
Подернут был Едемский сад,
Уже пожелкнувшей листвою
Усеян синий был Ефрат,
Уж райская не пела птица
Над ней орел шумел крылом,
И тяжело рычала львица,
В пещеру загнанная львом.
И озирал злой дух с презреньем
Добычу смерти - пышный мир
И мыслил: смертным поколеньям
Отныне буду я кумир.
И вдруг, он видит, в райской сени,
Уязвлена, омрачена,
Идет, подобно скорбной тени,
Им соблазненная жена.
Невольно прядью кос волнистых
Она слегка прикрыла грудь,
Уже для помыслов нечистых
Пролег ей в душу знойный путь.
И, ей десницу простирая,
Встает злой дух, - он вновь готов,
Ей сладкой лестью слух лаская,
Петь о блаженстве грешных снов.
Но что уста его сковало?
Зачем он пятится назад?
Чем эта жертва испугала
Того, кому не страшен ад?
Он ждал слезы, улыбки рая,
Молений, робкого стыда...
И что ж в очах у ней? - Такая
Непримиримая вражда,
Такая мощь души без страха,
Такая ненависть, какой
Не ждал он от земного праха
С его минутной красотой.
Грозы божественной сверканье
Тех молний, что его с небес
Низвергли - не без содроганья
В ее очах увидел бес,
И в мглу сокрылся привиденьем,
Холодным облаком осел,
Змеей в траву прополз с шипеньем,
В деревьях бурей прошумел.
Но сила праведного гнева
Земного рая не спасла,
И канула слеза у древа
Познания добра и зла...
<1876>
В ТЕЛЕГЕ ЖИЗНИ
С утра садимся мы в телегу...
Пушкин
К моей телеге я привык,
Мне и ухабы нипочем...
Я только дрогну, как старик,
В холодном воздухе ночном...
Порой задумчиво молчу,
Порой отчаянно кричу:
- Пошел!.. Валяй по всем по трем.
Но хоть кричи, бранись иль плачь
Молчит, упрям ямщик седой:
Слегка подстегивая кляч,
Он ровной гонит их рысцой;
И шлепает под ними грязь,
И, незаметно шевелясь,
Они бегут во тьме ночной.
1876
ПАМЯТИ Ф. И. ТЮТЧЕВА
Оттого ль, что в божьем мире
Красота вечна,
У него в душе витала
Вечная весна;
Освежала зной грозою
И, сквозь капли слез,
В тучах радугой мелькала,
Отраженьем грез!..
Оттого ль, что от бездушья,
Иль от злобы дня,
Ярче в нем сверкали искры
Божьего огня,
С ранних лет и до преклонных,
Безотрадных лет
Был к нему неравнодушен
Равнодушный свет!
Оттого ль, что не от света
Он спасенья ждал,
Выше всех земных кумиров
Ставил идеал...
Песнь его глубокой скорбью
Западала в грудь
И, как звездный луч, тянула
В бесконечный путь!..
Оттого ль, что он в народ свой
Верил и - страдал,
И ему на цепи братьев
Издали казал,
Чую: - дух его то верит,
То страдает вновь,
Ибо льется кровь за братьев,
Льется наша кровь!..
1876
АЛЛЕГОРИЯ
Я еду - мрак меня гнетет
И в ночь гляжу я; огонек
Навстречу мне то вдруг мелькнет,
То вдруг, как будто ветерок
Его задует, пропадет...
Уж там не станция ли ждет
Меня в свой тесный уголок?..
Ну что ж!.. Я знаю наперед
Возница слезет с облучка,
И кляч усталых отпряжет,
И, при мерцаньи ночника,
В сырой покой меня сведет
И скажет: ляг, родной мой, вот
Дощатый одр - засни пока...
А ну, как я, презрев покой,
Не захочу - не лягу спать,
И крикну: "Живо, хрыч седой,
Вели мне лошадей менять!..
Да слушай ты: впряги не кляч
Лихих коней, чтоб мог я вскачь
Опередивших нас догнать...
Чтоб мог прижать я к сердцу вновь
Все, что вперед умчал злой рок:
Свободу - молодость - любовь,
Чтоб загоревшийся восток
Открыл мне даль - чтоб новый день
Рассеял этой ночи тень
Не так, как этот огонек".
1876
ПИСЬМА К МУЗЕ
ПИСЬМО ВТОРОЕ
Ты как будто знала, муза,
Что, влекомы и теснимы
Жизнью, временем, с латынью
Далеко бы не ушли мы.
Вечный твой Парнас, о муза,
Далеко не тот, где боги
Наслаждались и ревниво
К бедным смертным были строги.
И, восстав от сна, ни разу
Ты на девственные плечи
Не набрасывала тоги,
Не слыхала римской речи,
И про римский Капитолий
От меня ж ты услыхала
В день, когда я за урок свой
Получил четыре балла.
Вместе мы росли, о муза!
И когда я был ленивый
Школьник, ты была малюткой
Шаловливо-прихотливой.
И уж я не знаю, право
(Хоть догадываюсь ныне),
Что ты думала, когда я
Упражнял себя в латыни?
Я мечтал уж о Пегасе,
Ты же, резвая, впрягалась
Иногда в мои салазки
И везла меня, и мчалась
Мчалась по сугробам снежным
Мимо бани, мимо сонных
Яблонь, лип и низких ветел,
Инеем, посеребренных,
Мимо старого колодца,
Мимо старого сарая,
И пугливо сердце билось,
От восторга замирая.
Иногда меня звала ты
Слушать сказки бедной няни,
На скамье с своею прялкой
Приютившейся в чулане.
Но я рос, и вырастала
Ты, волшебная малютка.
Дерзко я глядел на старших,
Но с тобой мне стало жутко.
В дни экзаменов бывало,
Не щадя меня нимало,
Ты меня терзала, муза,
Ты мне вирши диктовала.
В дни, когда, кой-как осилив
Энеиду, я несмело
За Горациевы оды
Принимался, - ты мне пела
Про широку степь, - манила
В лес, где зорю ты встречала,
Иль поникшей скорбной тенью
Меж могильных плит блуждала.
Там, где над обрывом белый
Монастырь и где без окон
Терем Олега (1), - мелькал мне
На ветру твой русый локон.
И нигде кругом - на камнях
Римских букв не находил я
Там, где мне мелькал твой локон,
Там, где плакал и любил я.
В дни, когда над Цицероном
Стал мечтать я, что в России
Сам я буду славен в роли
Неподкупного витии,
Помнишь, ты меня из классной
Увела и указала
На разлив Оки с вершины
Исторического вала.
Этот вал, кой-где разрытый,
Был твердыней земляною
В оны дни, когда рязанцы
Бились с дикою ордою;
Подо мной таились клады,
Надо мной стрижи звенели,
Выше - в небе - над Рязанью
К югу лебеди летели,
А внизу виднелась будка
С алебардой, мост да пара
Фонарей, да бабы в кичках
Шли ко всенощной с базара.
Им навстречу с колокольни
Несся гулкий звон вечерний;
Тени шире разрастались
Я крестился суеверней...
Побледнел твой лик, и, помню,
Ты мне на ухо пропела:
"Милый мой! скажи, какая
Речь в уме твоем созрела?
О, вития! здесь не форум
Здесь еще сердцам народа
Говорит вот этот гулкий
Звон церковный, да природа...
Здесь твое - quousque tandem (2)
Будет речью неуместной,
И едва ль понятен будет
Стих твой - даже благовестный!"
Время шло - и вот из школы
В жизнь ушел я, и объяла
Тьма меня; ни ты, о муза,
Друг мой, свет мой, не отстала.
Помнишь, - молодо-беспечны
И отверженно-убоги,
За возами шли мы полем
Вдоль проселочной дороги,
Нас охватывали волны
Простывающего жара,
Лик твой рдел в румяном блеске
Вечереющего пара,
И не юною подругой,
И не девушкой любимой
Божеством ты мне казалась,
