Владимир Шандриков - Блатной фольклор
48. Баллада о граненом стакане
Здесь меня попросили исполнить что-нибудь из того, что раньше я пел на тему алкоголя… Но я не буду, зачем? Потому что я вот написал новую песню… Сейчас существует масса информации о вреде алкоголя, вот… Это плакаты всевозможные, лекции и там по телевидению, по радио, в газетах и так далее. Везде. Ну и я, в том числе, включился в это международное движение. У нас, конечно, пьют люди тоже… За рубежом больше, у нас меньше. Но у нас тоже пьют. И я написал песню «Баллада о граненом стакане». Ну я не стану расшифровывать, потому что обо всем этом сказано в песне. Все мы пьем, все мы любим… Иногда любим надолго, иногда — временно. Но, так или иначе, временное проходит, остается постоянное… Вот одним из таких постоянств является истина, которую я вывел для себя в результате размышлений над граненым стаканом. Итак, «Баллада о граненом стакане».
Порой, свои седины теребя,
Браня судьбу — разбитое корыто,
Скулим душой о прошлом пережитом,
Несбывшимся, утраченном, забытом,
Ругая водку, бабу и себя.
На деле ж мы рабы своих привычек.
Кто врал и крал, и даже убивал —
На вид всегда — прозрачны, как кристалл.
У нас и самооправданий арсенал,
Как у хорошего домушника отмычек!
Нам стал отдушиной угарный ресторан,
В котором все плывет и все двоится,
И человек, он сам себя боится,
Ему с того и хочется напиться,
И оттого в руке дрожит стакан.
Да от того ль душа у нас болит
И к ближнему бываем так жестоки,
И так жадны до вдовушек и водки,
Что средь толпы мы часто одиноки,
Друзей надежных ощущая дефицит.
Официант! Еще мне двести грамм!
И закусил я истиной на ужин,
Я ею сыт и весь обезоружен,
Что никому на свете я не нужен,
И вся то честь мне по истраченным рублям.
А коли так — качусь в тартарары.
Желаю фарцам — что б вам удавиться!
Цыпленка мне и паюсной икры!
И наплевать на люстры и ковры!
Хочу я просто-напросто напиться.
Пусть кто-то скажет: «Пьяница и мот!»,
Я не обижусь этим наговорам,
Уж лучше спать в канаве под забором
Чем быть насквозь дешевым крохобором,
Сквалыгой быть мне с детства не идет.
Что «Жигули», хрусталь — все пустота!
Они, увы, имеют свойство биться.
Кто их имеет — крепко спать боится.
А мне немного хочется забыться,
В стране так жизнь предательски трудна!
Вот подошел ко мне официант
И так он мне трагически вздыхает…
По харе видно, падла, обсчитает!
Ему всю жизнь немного не хватает.
Лакей во фраке, но он все-таки не франт!
А что до баб — ругай их, хоть убей!
Они проспятся и останутся как были.
И мне не жаль истраченных рублей,
Они ж — законный подоходный для блядей.
Зря, что ли, красились и тени наводили?!
Чувихе — что? Ей надобно комфорт.
Я на такси последний рубль трачу.
Гони коня, ямщик, в аэропорт!
Ведь пьянка, как и блядство, это спорт!
Где все без сдачи, только так и не иначе!
Мы в ночь-полночь за кровные свои
Найдем себе отравы, были б гроши!
Ты не смотри, что я уже хороший,
А ну, живей расшнурывай калоши!
Я так соскучился в постели по любви!
Давай дружить телами, впопыхах.
Кокетство брось! Да скинь ты это платье!
Свет не туши и, чур, не надо плакать!
На улице и так сегодня слякоть,
И так всю жизнь с похмелья, как впотьмах!
Расклад простой по утру, как всегда
Чувихи след простыл, ее уж нету,
Исчез пиджак, в нем были сигареты.
Пришел сосед, мы скинулись на «Экстру»,
И, слава Богу, в кране есть вода!
«А где ж мораль?», — спросил я у Ивана.
Он счастлив, черт, в осиновых дровах!
Без джинсов он и не при «Жигулях»,
Сказал, что дело вовсе не в рублях,
Мораль — на дне граненого стакана.
Блядьми и водкой жизнь свою губя,
Зря мы скулим о прошлом пережитом,
И надо быть последним паразитом,
Чтоб не понять умом своим запитым:
Всю жизнь в долгу мы сами у себя,
Всю жизнь в долгу мы сами у себя…
