Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

И где ж, и где перуны брани?
Где сладость жизни кочевой?
Гигантов призраки над перстью вековой
И цепь живых воспоминаний?
Где скалы Гемуса и Фракии леса,
Как радость ясные над ними небеса
И море, радужным сияющее светом?
Под миртой в мраморе журчащая струя,
И стоны горлицы, и трели соловья,
И темный кипарис пред белым минаретом?
О! где Востока сон и лень?
Прогулки тайные над озером садовым,
Когда влюбленной пери тень
Скользит над розами, под месяцем перловым?

Их нет! исчез волшебный сон!
Угрюмый Север предо мною;
Как саван бледный небосклон
Вновь над безжизненной раскинулся землею!
По морю темному ревучие валы
Среброголовыми скитаются холмами;
В лесу свистящий ветр, под сенью мертвой мглы,
Качает желтыми листами.
Дрожит окно мое от капель дождевых;
В камине уголья, краснеясь, догорают,
И прах обломков вековых
Скитальца ноги с пеплом их
Вотще, усталые, мешают!
Вотще? Нет, нет! на новый лад
Цветов далеких аромат,
И звуки дивной их природы,
И нравов яркие черты,
И бури бранной непогоды
Мои настроили мечты!
Их гений светлого Востока
Водой живою оросил,
Снам сердца крылья позлатил
И в душу древних дней глубоко
И гул, и отблеск заронил!
О, рой мгновений благодатных,
Как дух свободы необъятных,
Твои ль чары́ забуду я!
Сегодня — город, завтра — волны,
Кипящий стан, утес безмолвный,
И конь, и посох, и ладья!..

В часы полдневные, бывало,
Над ясным морем я сижу
И там души своей зерцало
На мир лазурный навожу.
Над ним Балкан вдали синеет,
Корабль стопушечный белеет,
Скользя, как лебедь, между скал.
Уж близок он — и вдруг пропал
В дыму, над синими волнами,
Как будто скрытый облаками;
Их яркий пламень разорвал —
И громы с корабля глухие
К отбитым рвутся берегам:
То шлет далекая Россия
Родной привет своим сынам![301]

Но мне пора! ветрило ставьте!
Пловцы, за весла! в море правьте!
Попутный дышит ветерок:
Лети, мой греческий челнок!
И как дельфин челнок трепещет;
Белеет пена под веслом;
Вокруг лазурь морская блещет
Безмерным выпуклым стеклом.
Но тмится небо; ветры свищут;
Как мрамор, зыбь вдали пестра;
Кружится ялик; волны рыщут, —
Друзья, нам к берегу пора!
Пусть вражьи пушки и пищали
С приморских гор на нас глядят —
Тот берег наш — и вот пристали:
Пред нами покоренный град!
Там одр, с подушкою атласной,
Меня под белый полог ждет;
С улыбкой дева сладострастной
Вино отчизны подает.
И в душу взоры черноокой
Свой влажный пламень льют глубоко;[302]
Но в путь уж страннику пора!
Давно мой конь, Араб мой пленный,
Грызет узду и, распаленный,
По камням пляшет у двора!

«Казак, ты сел ли? С богом, с богом!»
И вот по дебрям, между скал,
Как вольный Фарис, поскакал[303]
Я на красавце быстроногом.
Он воздух пьет перед собой,
Дым из ноздрей летит кипящих,
Копыта искры льют струей,
Глаза — два уголя горящих!
Пусть надо мной леса шумят,
Потоков брызги вслед летят,
Чернеют рвы, мелькают горы —
В крови коня мой хлыст и шпоры!
Закрыл полнеба тучи дым;
Смят ураганом дуб косматый;
Летит перун — мой конь крылатый
Стрелою гонится за ним!
Чары́ вина, любви и мщенья,
Как вы, такое ж упоенье
И вихорь бранного огня,
И волн с перунами сраженье,
И в поле бурный бег коня![304]

Покрылся дол сафирной мглою;
Звездами вечный свод горит;
Безмолвный месяц серебрит
Хаос развалин предо мною.
Брожу по мертвым грудам их:
Как грустно там и как отрадно
Искать следы чудес былых,
Топтать героев пепел хладный!
Там рой столетий — в миг один,
Пространство — в точку переходит;
Из темных прошлого пучин
Глагол таинственный выходит.
Царств колоссальных там сыны,
С их гордой славой и паденьем —
Всё и Ничто — обнажены
Души суровым размышленьем!..

«Казак! мягка ли здесь трава?
Клади седло мне в голова́;
Накрой плащом!..» — и сон приветный,
Как с древа сладкий, зрелый плод,
На вежди странника падет…
И шепчет ветер лишь рассветный:
«Пора, пора! зари огонь
На темя гор из рая льется;
Высо́ко жаворонок вьется;
Цветы в росе…» И вновь мой конь
Заржал, как будто возрожденный;
И странник, полный новых сил,
Творца, с природой пробужденной,
За новый день благословил.

И вот уж за стеной Балкана,
Под сенью русских он Орлов;
И пьет душою блеск штыков;
И сердце с треском барабана
Сливает средь родных шатров.

А в стане храбрых — много, много
Сердец, засыпанных землей,
Уж не сберет на славный бой
Грозой ревущая тревога!
И что ж за смерть — кровавый меч
Иль огнекрылая картечь
Дремучий строй наш прояснила?
Нет, вы взгляните на живых:
Иная му́ка образ их
Страшнее смерти заклеймила!..

«Ты был ли под ее серпом? —
Так ропщет голос дико-странный.—
Твой мозг морозом иль огнем
Стал, Черной Жницей обаянный?..
Послушай! ночью, средь шатров,
Вчера, как тать, она блуждала
И, будто в поле ряд снопов,
Серпом перунным их считала…
Как море в час грозы ночной,
Одежда Жницы волновалась;
Покрова дымка над главой
Кровавым заревом вздымалась…
И вдруг — подумай! не во сне —
Змеею что-то в уши мне,
Скользнув по сердцу, просвистало…
Смотрю: она к устам моим
Устами жгучими припала
И жадно к персям ледяным
Меня с усмешкою прижала!..
И дрогнул дол, и в зев морской
Шатров бегущий ряд бросался;
Один лишь в землю надо мной
Могильным мрамором въедался!..»

И вдруг несчастный замолчал;
Лик пятна черные покрыли;
Сверкавший взор недвижен стал —
И в землю новый труп зарыли.

И что ни день — то всё жадней
Пасть ненасытной становилась,
А небо ясное над ней
Веселым солнцем золотилось!

И зной мертвящий угнетал
Всю тварь; и только стон могильный,
Казалось, в воздухе летал;
На ветке лист не трепетал;
Не пели птицы; ключ обильный
Студеной влаги не давал.

Куда ж бежать от Жницы Черной?
Пред станом город; верно, там
Заразы нет еще тлетворной:
Иду к отверстым ворота́м!

Но для чего в тиши ужасной,
Как истуканов мертвый ряд,
Столпился там и стар, и млад?
Иду, зову — призыв напрасный!
И что ж? недвижны очи их;
Как мрамор, в черных пятнах лики,—
Погибли все! иль нет, меж них
Младенца слышите ль вы крики?
Сиротка-ангел, он цветком,
Лишь детской радости послушный,
У Черной Жницы под серпом,
На персях матери бездушной
Играет с пестрым мотыльком!..[305]

Но кто же ты, о дева-роза?
Ужель и твой младой шипок
Едва блеснул — и изнемог
В когтях у раннего мороза?
Ужель, сокровище любви,
Не бьется сердце в сей груди?..
Сих длинных локонов ужели
Мертва златистая струя?..
Творец небесный! не во сне ли
Сей милый образ вижу я!..
………………………………
………………………………

Что в том, как бедная любила,
Где странник перл Востока знал?..
Тиха утраченной могила:
Над ней морской лишь стонет вал!..

О вы, которые хотите
Утешить дух ее в раю,
Слезу сердечную свою
О друге девы уроните!..
…………………………
…………………………
…………………………
…………………………

Окончен путь; мой крепкий сон[306]
Уж бранный шум не возмущает;
Штыки не блещут вкруг знамен;
Фитиль над пушкой не сверкает.
Редут не пышет, как волкан,
И огнь его ночной туман
Ядром свистящим не пронзает,
И ярким заревом гранат
Эвксина волны не горят.
И что ж, в глуши ли молчаливой
Теперь промчится жизнь моя,
Как разгруженная ладья,
Качаясь в море без прилива?
Нет, други, нет! я посох свой
Еще пенатам не вручаю;
Сижу на бреге — и душой
Попутный ветер призываю!..