Марина Саввиных - «ДЕНЬ и НОЧЬ» Литературный журнал для семейного чтения N 11–12 2007г.
Ничего не изменилось: те же, что и везде, серые в массе своей, лица — под цвет пальто (в Москве и К° то же самое — собственно, т. н. столичная Россия от нестоличной в этом смысле малоотличима); все та же ругань то в одной, то в другой точке телоскопления; все те же орущие киндеры, их усталые мамаши, поддатые или посматривающие «еще левее» папики, (не)раскрашенные девицы и (не)интересные вьюноши, а также… Это — в массе. А если вычленить лица? Лицо? Хотя бы одно?
«Ладно, а если со спины?» — «Лицо со спины?!..» — «Смотря какая спина. Вон девочка со скрипкой пошла… Со спины видно, что у нее лицо, а не!..» — «Сама придумала?» — «Да, только что…»
Но кто ж даст себя разглядеть хорошенько! Потому — как неизбежность сна — музыка, анестезийно затапливающая мозг, вымывающая из него, будто песок из почек, образ «среднестатистического Рязанца»: вкалывающего от сих до сих, слегка «гакающего» да уезжающего по выходным на дачу со своей дамкой, тоже вкалывающей и слегка «гакающей». Но если ей о том скажут, непременно оскорбится: «Сань, Гляди-ка, разве ж я Гакаю?…» — и в койку поскорей, в койку, а потом — закусить:
Рыбка плавает в томате,
Ей в томате хорошо,
Только я, едрёна матерь,
Места в жизни не нашел!
Надоело жить в Рязани,
Всюду грязь, г…о и пыль.
Милый, сделай обрезанье,
И поедем в Израиль!
Короче:
… куда пойти. Особенно некуда, хотя пресловутых кафе, баров, клубов и cinema хватает, однако… Пойти в смысле испытать «эстетический кайф»: практически некуда. Но, быть может, в киноклуб, если тот дышит? Или в камерный зал? В музучилище — маленький оазис, который мнится оазисом, опять же, по прошествии времени? На случайный качественный концерт — к черту на рога? Или в Кукольный театр (все еще классное фойе)? А может, в Драм? В художественный или краеведческий — тарам-пам-пам — музей? Как ныне сбирается вещий Олег… В поход за прошлым своим веком. Долог ли будет, короток ли?
Голос: «А у нас Ледовый дворец построили!»
Остается Набережная — «великая и могучая». Набережная, куда непременно приводят гостей города — да и куда их еще? Не солить же в спальном районе, и уж, конечно, не в каменные джунгли уродливых хрущоб «помещать». Итак, выход един: Рязань, Кремль. Историко-архитектурный музей-заповедник. Охраняется, как может, государством. Летом — излюбленное место самовыгула и самовыпаса Рязанцев; на холмах все того же «заповедника» народ потягивает пиво; вьюноши знакомятся с дэвушками — и обратно; мамаши, киндеры, влюбленные… (Интересно, куда они — «влюбленные» — потом деваются?
Почему «в этих» превращаются?… Вопрос сродни сэллинджеровскому; про уток…).
* * *Все так же девки (подчеркнуто) Рязанские (тульские, воронежские, тверские, московкие, etc. — здесь разницы между Россией столичной и нестоличной снова нет) «хочут в жоны». Все так же «жонихи» (от Москвы до самых до окраин) поначалу отмахиваются, но потом-таки сдаются на милость всепожирающего «гнездышка». А «кошерными жонихными местами» считаются в Рязани «Автомобилка» (раньше — училище, теперь Военный автомобильный институт), «Связь» (филиал Университета связи), ВДВ (Институт воздушно-десантных войск) и экс-школа МВД — вроде не наврала (теперь сие звучит более чем: Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний). А из «обратных» — «кошерных невестинских пастбищ» — мед-, муз-, педучилища, а также пединститут. Раньше в Рязани модно было «ходить с курсантиками» — даже еще во времена юности автора сего текста («Стареешь, мать!»), когда люди в форме перестали «котироваться в народе» по разным причинам, а уж среди меркантильных особей Ж-пола и подавно.
Пейсатиль: «Ну и что?!.. Вот если б она писала как „Что стоишь, качаясь…“, мы бы ее печатали. А так…»
Жизнь спустя: сплошной частокол слов, заслоняющий собой городок (городок в стране, страна на шарике, шарик черт знает на чем держится: и вообще, черт знает что!), который — что? Любишь? Ненавидишь? Всё слишком сильные чувства, а потому ни то, ни другое — далее пропуск слова; далее — на усмотрение читающего. […]
Variant: так любят, быть может, урода собственного изготовления. Или даму-алкоголичку, изготовившую ваше же тело. Или воспоминание о зубном враче — скажем, красивой женщине-стоматологе, вырвавшей вам в детстве зуб: красная ватка, плевательница, «Ну вот и все, а ты боялся!»… И потому совершенно не важно, столичная ли эта Russia, та «заграница», или не- (само вещество цвета хаки едино); как, собственно, и сама планетка (наверняка и там есть градации по степени удаленности от «центра»), и стоило ли вообще о том?…
Простые люди, они же дворовые people:
«Голову! Голову! Отрубить голову-у-у-у!!!..»
Последние десять объявлений:
«П.,18.09: Фитосауна. Уникальный метод лечения и профилактики у вас дома»,
«Суббота,11.20: Ищу друга!»,
«Понедельник, 17.24: „Окажу помощь в поиске людей“,
„Среда, 18.27: Ищем Людмилу Прокофьевну, девичья фамилия Данильченко“,
„Среда, 17.27: Ищу электронный адрес издания „День за днем в Путятино““,
„Пятница, 07.35: Продам домашнего ежа, недорого“,
„Суббота. 19.00: Поиск человека в дер. Низки“,
„Воскресенье, 18.00: Поиск человека в дер. Низки“,
„Воскресенье, 20.01: Продам землю“,
„Понедельник, 13.00: Продамся: английский свободно“.
„Такою странною…“ любят, вероятно, лишь землю, забрызганную кровью, до сих пор капающей с восхитительных ножек немой Русалочки»: кто-то. Кому-то. Автор нестоличный — автору столичному?… Или наоборот? Но что такое провинция/столица, «эта страна»/«та», как не набор по-разному пахнущих букв? Да при чем тут теперь автор?
г. Москва
Синяя тетрадь
Вот эта синяя тетрадь
С моими детскими стихами…
Предлагаем вниманию читателей стихи и прозу учеников Красноярской университетской гимназии «УНИВЕРС» (№ 1)
Мария Воногова, 11 класс
Ничего не понимая
Посвящается моим гормонам
— Ура, король! Ура, король! Ура, король!
— Ах! Ах! Ну, что это? Ну, зачем это? Зачем вы меня разбудили? — делает серьёзную мину и пытается играть очень серьёзно, — Я видел во сне нимфу. Свинство какое!
— Так, стоп! — кричу из первого ряда. Этот спектакль меня уморит. До премьеры остался месяц — самое большее, а у этих ландухов ещё ничего не готово. И главное, не мне же спектакль делать, меня попросили только режиссёром побыть, пока настоящий в отъезде. — Ну, зачем ты так серьёзно это всё говоришь? Это феерия! Феерия, понял? Всё должно быть нарочито, комедийно, ярко! Ты — капризный, только что разбуженный король! Почувствуй свою власть! Ты можешь над этими придворными издеваться, сколько хочешь!
Встаю и иду к Жене. Останавливаюсь около него, подбоченясь.
— У тебя должен получиться этакий синтез …только не спрашивайте у меня значения слова «синтез»! — добавляю я, видя непонимающие лица некоторых семиклассников. — Так вот, у тебя должен получиться некий синтез между голубым из анекдота и мужчиной. Такое избалованное, комичное существо. Ясно?
Смотрю ему прямо в глаза. Такие глаза кого хочешь с ума сведут! Ну… вернее… только меня… Познакомилась я с этим чудом год назад. Забитый, замкнувшийся в себе мальчик, неловкий, неуклюжий и практически не имеющий друзей. Не особо красивый, но страстно желающий играть в театре, он сыграл моего мужа и, вроде бы, даже был немного в меня влюблён… но об этой симпатии как-то узнали и стали дразнить, приставать… ну, он и не выдержал. Даже здороваться со мной перестал.
Но несколько недель назад… я почувствовала, что все мысли мои необоримо влекут меня к нему… Не знаю, то ли весна и гормоны, то ли очередные химические процессы, происходящие в моём организме на это повлияли, но факт в том, что я страстно мечтала с ним подружиться… а может, и не только подружиться… И вот такой случай — меня просят быть режиссёром в спектакле, в котором он играет. Ликованию моего организма не было предела! Правда, шанс мне представлялся всего на одну неделю. Но я решила не сдаваться. В среду — была первая репетиция. Я шла на неё, как на праздник… но… он не пришёл… это был явно не мой день…
Через два дня назначили следующую репетицию — нынешнюю. Больше их, скорее всего не будет… Это мой последний шанс.
