Сергей Есенин - Том 6. Письма
Наш номер в гостинице был двухкомнатный: окна одной комнаты выходили на улицу, а во второй окон не было, и она служила нам спальней. В этой темной спальне хрипел и метался на кровати больной Есенин. <…> врач ничего не обнаружил, кроме легкой ангины» (Вержбицкий, с. 112–113).
Перепечатайте эти стихи и сдайте куда хотите. — О каких стихах идет речь, неясно. Возможно, среди них было «Письмо к женщине», так как сразу по получении трех писем от Есенина из Батуми Бениславская написала, несмотря на то, что спешила на поезд: «Стихотворение „Письмо к женщине“ — я с ума сошла от него. И до сих пор брежу им — до чего хорошее оно!» (Письма, 262). В письме из Константинова от 27 дек. она также сделала приписку: «А „Письмо женщине“ — до сих пор под этим впечатлением хожу. Перечитываю и не могу насытиться» (Письма, 264).
Напишите, как, где живет Шура? Как Екатерина…— В письме от 25 дек. Бениславская отвечала: «Мы все (Шура, Катя и я) здоровы. <…> За нас не беспокойтесь. С деньгами устроим все. Вообще, мы не пропадем. Живем вместе втроем на Никитской <условное название адреса Бениславской> (я, Шура, Катя).
Живем дружно. <…> Вы, очевидно, в Батуме получили одно мое письмо, а первое не получили, в котором я подробно все описала» (Письма, 262). В письме от 15 дек. есть такое место: «С тех пор, как она <Шура> с нами на Никитской, у нас стало очень хорошо; т. е. не внешне, а так — дома хорошо. Она, как это и бывает с детьми, внесла уют в нашу жизнь. У нас сейчас по-семейному как-то стало. Бродяжить перестали. Даже я в рамки совсем почти вошла, остепенилась. А Шурка какая славная. Я и сама не знаю, как это случилось, — но я ее очень люблю. Она ходит в школу, я с ней арифметикой даже занималась, но теперь она уже нагнала класс. И вовсе она не неспособная, ерунду кто-то из вас говорил. Очень смышленая, но рассеянная.
У меня тоже деловое настроение. Занимаюсь, Ваши стихи в порядок привожу, в „Бедноте“ работаю.
Вот Катя что-то хуже, хворает, бледная, хандрит и развинтилась как-то. Она, очевидно, плохо летом отдохнула» (Письма, 259).
…что с домом? — В 1924 г. шло строительство нового дома в Константинове. 27 дек. Бениславская писала из нового дома (второй приезд в Константиново; ездила с сестрами поэта на 4 дня, 25–29 дек.): «Чуете, Сергей Александрович, откуда пишу? Небось и невдомек!
Ну да! Я сейчас сижу в Константинове, у Ваших в новом доме, только что пили чай, о Вас толковали.
А хорошо здесь у Вас очень. Вчера Татьяна Федоровна <мать поэта> песни вечером пела, а мы все на печь забрались и слушали. „Эх, прощай, жисть, радость моя“.
Только уж очень здесь тоска меня забрала, а Кавказ кажется таким желанным. Так хочется повидать Вас. <…> зима ужасная — снегу не было до 20 декабря, а теперь тоненький, и это при 25° мороза. — Будь ему (морозу) неладно. Катя даже ноги отморозила, пока до Константинова доехали, — целый час оттирали снегом. Дом уже отстроен — сегодня перебрались в него совсем. Топим печь и лежанку — сейчас тихо, тепло. Мать и отец улеглись — отец на печи, Катя и Шура ушли <…>, а я вот за письмо села.
Дом мне нравится, просторно, чисто. Правда, еще не кончены сени и т. д. Вид из окна прямо на луга за Окой — выстроили против церкви.
До чего мне здесь нравится, если б Вы знали. Завтра надо возвращаться в Москву, а не хочется.
Читала я Вашим стихи. Матери очень понравилась „Русь Советская“, все, говорит, так, как есть, и другие наросли, и „жись“ вся.
Отцу же все Ваши последние стихи нравятся: „Хорошо стал писать, а раньше имажинистом понять трудно было“.
Я тут окончательно за Катину сноху прослыла. Даже Ваша мать уже не дает бесславить меня: сегодня утром Катя и Шура заметили, что у меня зеленые глаза, и стали дразниться при ком-то из деревенских, ну и досталось им за это от Татьяны Федоровны» (Письма, 263).
Соберитесь с духом и привезите вещи из Питера. У Сашки они, вероятно, мешают. — Сашка — А. М. Сахаров. «В Питер, быть может, она <Е. А. Есенина> поедет, — писала Бениславская 15 дек., — она ведь там никогда не была, а вещи она сумеет собрать. Не нравится только мне, что Ваши письма у Сахарова не заперты даже. Безобразие. Забрать бы у него — да он не даст ведь» (Письма, 259).
От Льва Осиповичапривет. — Л. И. Повицкий, у которого Есенин поселился в Батуми, вспоминал: «В первом же письме из Батума Есенин передал Галине Бениславской привет от меня. С нею я виделся в Москве один-два раза, но уже заочно числился в ее друзьях, и Есенин аккуратно передавал ей мои приветы. Ему понравился покой и неприхотливый уют моего жилища, и он пожертвовал ради него удобствами комфортабельного номера в гостинице» (Восп., 2, 245).
Что слышно с моим собранием? Анна Абрамовна, вероятно, меня забыла. — О подготовке собрания Бениславская писала между 10 и 12 дек. (см. коммент. к п. 183). Об этом же есть и в ее письме из Константинова от 27 дек.: «С собранием — у Анны Абрамовны очень болен ребенок, поэтому том немного задержался. Должно быть, на днях возьмемся за него» (Письма, 264). 9 февр. 1925 г. Бениславская отчиталась о проведенной работе: «Сегодня я собрала материал для тома, все есть, за исключением стихов из прежних журналов, через два дня и они будут. Включать все, что найдем, или нет?
„Яр“ включать тоже (у нас есть „Яр“)? Да, „Москву кабацкую“ и „Любовь хулигана“ можно поставить после „Песен Забулдыги“? Потом: куда остальное из отдела „После скандалов“ (Ширяевцу <„Мы теперь уходим понемногу…“>, Пушкину и остальные). Ну, „На родине“ и „Русь Советскую“ после „Исповеди“ <„Исповедь хулигана“>, а прочие куда лучше? Почему вы хотите „Иорданскую голубицу“ после „Инонии“, а не туда, к „Отчарь“ и пр.?
Хотя бы об этом напишите, ведь Вам же интересно это издание. Потом: надо ли предисловие к нему? А то ведь там „божественных“ слов много.
Редакцию менять по берлинскому тому я не буду, лучше дать такими, какими они были, хорошо?» (Письма, 272). В мае 1925 г. Есенин просил Бениславскую передать собрание Д. К. Богомильскому (см. п. 219 и коммент. к нему.). Собрание не издавалось. Его структура в основных чертах была принята при подготовке трехтомного Собр. ст. осенью 1925 г. (подробнее см. наст. изд., т. 7, кн. 2, раздел, где собраны сведения о невышедших при жизни авторских книгах Есенина).
Привет Яне и Соне…— В ответ Яна (Я. М. Козловская) 31 дек. написала письмо:
«Дорогой Сергей Александрович,
не только потому, что привет прислали, который радует и хочется ответить тем же, но еще и потому, что нам приятно если не беседовать, то написать несколько слов.
Завтра новый год, обычный новый год, но чем-то отмечаемый у каждого. И у Вас?
Вот хочется нам знать, чем же Вы и с чем, с какими мыслями и настроениями его встречаете. Чем сейчас живете, что занимает Вас…
Правда, мы знаем, что все у Вас (но все ли?) отмечается чудесным бисером строк, маленьких строк, даже сны навевающих.
Рассказывал вчера Касаткин, что его приятелю снилось, что Вы на Кавказе увлекли жену кавказца и это стоило Вам жизни, т. к. кавказец сей насквозь проткнул Вас ножом. Разве это не Ваши драки навеяли? Будто кто-то мне в кабацкой драке Саданул под сердце финский нож. —
Ну, а кроме того, что в строчках?
Например, когда в Москву думаете приехать, тянет ли сюда?
Помните — Вы все о тахте говорили? А как раз на днях у нас тахта появилась. Мы и решили — приедет С. Ал. — и в первый же вечер позовем его на тахту — слушать рассказы Ваши о восточных краях.
Ну, приезжайте, дайте знать о себе, чем очень обрадуете.
Примите большой, нежный привет от Сони и Яны.
А если будет охота или настроение — черкнёте, — то по адресу — Кремль, Кавалерский корпус, 1-й этаж, Яне Козловской» (Письма, 265–266).
…и Иосифу. — Бениславская в письме из Константинова 27 дек. ответила: «От Иосифа <И. Эстрина> Вам сердечный привет, просил передать Вам, что Ваши стихи он все знает и больше всего любит» (Письма, 264). Другие сведения об этом поклоннике поэтического дарования Есенина не выявлены.
Что слышно в литературной политике? — «Воронского, — писала Бениславская в ответ, — в „Красной нови“ уже нет. Там теперь „октябристы“» (27 дек.; Письма, 264).
Что нового написал Приблудный? ~ мне ниодного слова не написал. — 27 дек. Бениславская спрашивала: «А Приблудного страничку разве Вы не получили? <см. об этом коммент. к п. 184> Новые его стихи слышала, но не помню» (Письма, 264).
Кое-что я читал в отзывах о «Москве кабацкой». — Вероятно, имеются в виду рецензии И. Груздева (журн. «Русский современник», 1924, № 3); И. Оксенова (журн. «Звезда», 1924, № 4).
Соберите то, что вообще появилось. — Цикл «Москва кабацкая» вызвал особенно бурное обсуждение. В одной из Тетр. ГЛМ есть отзывы А. Селихановича (Бак. раб., 1924, 25 сент., № 217), Г. Адонца (журн. «Жизнь искусства». М. — Л., 1925, № 34, с. 10–11, и № 35, с. 9), А. Лежнева (ПиР, 1925, № 1, янв. — февр., с. 129). Подробнее см. наст. изд., т. 1, с. 576–606.
