Алексей Борычев - Стихотворения, 2012–2013 годы

В моих стихах — нет слова «мама».
И слова «папа» — тоже нет.
В них дым кадил и свет тумана,
Неповторимый тусклый свет.

В них погибающая совесть
И тень погубленной страны
В иной предел уводят,
                    то есть
В миры забвенья, тишины.

Где время тихо отдыхает
В переплетенье спелых трав
И наполняет явь духами
С ума сводящих, злых отрав.

И в чаще той, которой нету
На одиноком старом пне
Сидит,
          в лесные мхи одето,
Былое
С думой обо мне.

Но я его уже не вижу.
И нет его в моих стихах.
…Штрихует дождь земную жижу,
И меркнет всё в косых штрихах.

Цветы ночного беспокойства
Повиты лентою зари.
Мне в чаще сумрак подарил
Цветы ночного беспокойства.

Во тьме — тревожней мира свойства,
Но утром — на восток смотри:
Цветы ночного беспокойства —
Повиты лентою зари!

Дыша болотными огнями,
Цвело предчувствие чудес.
Покой листал печаль небес,
Дыша болотными огнями.

Когда простор играл тенями,
Я замечал — и там, и здесь:
Дыша болотными огнями,
Цвело предчувствие чудес.

Я повторяю слишком часто:
Любимый тьмою, любит свет…
О том, что в миге — сотни лет! —
Я повторяю слишком часто.

И, понимая, что несчастья
Без счастья в дольнем мире нет,
Я повторяю слишком часто:
Любимый тьмою, любит свет.

Смотрю я только на восток —
На жемчуга рассветных далей.
Читая новых дней листок,
Смотрю я только на восток.

Чтоб не казался мир жесток
И ярче мысли расцветали,
Смотрю я только на восток —
На жемчуга рассветных далей.

И смерть, и жизнь, и красота
Умом совсем неуязвимы.
Достойны чистого листа —
И смерть, и жизнь, и красота.

Покуда смысла полнота
На части ими разделима,
И смерть, и жизнь, и красота
Умом совсем неуязвимы.

Где ты бродишь? Где лучится
Памяти твоей слеза?
Где роняешь слов зарницы?
В чьи глядишься небеса?

— По высоким звёздным тропкам,
По тончайшей вышине
Я брожу, гляжу, как робко
Ты стремишься ввысь ко мне.

В чащах лунных, в чащах звёздных
Ты почти и не видна,
И моей печали гроздья
Поглощает тишина.

— Милый, помнишь, мы блуждали
По фиалковой весне?
Синеокий, бело-алый
Мир светился, как во сне.

Да, я помню — майской ночью —
В небе звёздные цветы
Рассыпали многоточья,
Где гуляли я и ты.

В пенном облаке сирени
На свирели тишины
Ночь играла…
Наши тени
Были переплетены.

А потом хрусталь рассвета
Проливал весенний день…
Где же, где теперь всё это? —
Только память!  Только тень!

–  Успокойся. Не печалься.
Слышишь, время ожило,
И кружится в быстром вальсе,
И дрожит миров стекло.

Вижу, скоро разобьётся.
И тогда в предел иной
Полетишь, как в темь колодца,
Вновь окажешься со мной!

Снег устал под тоскою кружиться.
Просит смеха сиреневый снег,
Потому что печальною птицей
Бьётся в сетке секунд человек.

Потому что и сами секунды
Снегопадом бескрайним идут,
Покрывая поспешно цикуты
Ядовитых от счастья минут.

Снег — темнее, чем память о снеге,
Снег — невнятнее мысли о нём.
Огоньками порхая на небе,
На земле он не станет огнём.

Может, нет его вовсе, а то, что
Называем снегами — лишь связь
Между будущим нашим и прошлым,
Обитающим где-то, лучась.

Но — ни вздоха, ни горького смеха…
Только тихо поёт темнота, —
Голубыми секундами снега,
Будто светом времён, повита!

Ночная ящерка души!
Такая слабая, слепая.
Беги во тьму,
Спеши, спеши —
Испуг на лапки рассыпая.

Вонзает в землю злой рассвет
Свои отравленные стрелы,
И ты во тьму своих побед
Стремишься к дальнему пределу.

В зрачках безжалостного дня —
К тебе — и ярость, и презренье.
Твой путь — не путь его огня.
Ты ночи ртутное творенье!

Ночная ящерка души,
Тоской дышащая закатной!
Во тьме, где топь и камыши,
Тебе спокойно и приятно!

Но день, безжалостен и сух,
Ночной души не пожалеет
И опалит весельем дух,
И станет счастье горя злее!

Световые карусели
Под цветными куполами
И лубочное веселье
Под столами, над столами…

Ты не спишь, моя старушка?
Тяжко дышится на ладан?
Я шепчу тебе на ушко:
Так и надо. Так и надо…

То, что было — позабыли.
Что хотели — не сказали.
Разрыдались злые были
Непорочными слезами.

Но теперь — смотри — по небу
Проплывает тихой лодкой —
Что не стало солью, хлебом,
Ни закуской и ни водкой…

Закрывают окна, двери.
Громко бряцают ключами.
Все, кто ни во что не верил —
В кокон пойманы печалью.

Засыпай, моя старушка!
Не в глуши я, не в сосновой.
К панихиде ли, к пирушке,
Как и прежде,  не готовый.

Где небо бело, как мел,
Где с тёмной водой канал —
Без цели, мечты и дел —
Там некто один стоял.

Пусть светлая быль — темна.
А тёмного — ярок след.
Но та, кто во тьме одна —
К нему выходи на свет!

Пусть капает звёздный воск
На чёрную гладь воды
И слышаться речи звёзд
Как слово одной звезды.

Сшивается чернота,
Без ножниц и без иглы,
Из белых времён холста,
Из локонов светлой мглы.

И в злой паутине дней —
Звенящая болью грусть,
И в мятном дыму ночей —
Запутались сотни чувств.

Ты помни — одна вода
Жива, и хранит в себе
Тот мир, где поёт звезда
О чёрной земной судьбе.

Когда ушла ты в ночь из дома моего,
Свечение времён сверкнуло и погасло,
И задрожал хрусталь забытых мной тревог,
По рельсам белых дней текло, пролившись, масло…

В петле из ста проблем повесился мой мир
И смерти всех удач, как яд, вошли под  кожу.
И бряцала весна на струнах старых лир,
Расстроенных тобой и мною, впрочем, тоже!

А ты брела по дням в скрещении лучей,
Которые всегда светили нам обоим,
И звал тебя покой, просторный и ничей.
Ведомая судьбой, сама была судьбою!

По небесам сердец, забытых и пустых,
Прошла огнём побед над суетностью дольней
В края высоких снов, как детский мир, простых,
Где духу твоему и легче, и раздольней.

Хоть не было меня в пространстве снов твоих,
Ты кольцами ночей сплетала зыбкий невод —
Ловить мечты мои, где был с тобою в них,
А после воскрылять в сновидческое небо.

Когда тяжело тебе
И ноет былая боль,
И веры в твоей мольбе —
Жестокий и чёткий ноль,

На шее — петля пространств,
По венам — ножи времён,
И тянут сознанье в транс
Магниты былых имён, —

То знай — от тебя ушла —
Ушла, как уходит день,
Твоя световая мгла,
Твоя вековая тень:

Ушла от тебя она
К другому ли, в пустоту —
Не важно. В окне весна
Иная,
        а ждёшь всё ту…

Хоть сам ты давно не тот.
И та — уж давно не та,
Но ты без неё — никто! —
Несчастие, пустота!

По скорбным пустым годам
Рассеешь пылинки чувств,
Не сможешь понять, когда
Веселие или грусть,

Когда не найдёшь в себе
Себя и былую боль,
То та, кто нужней тебе,
Вернётся, чтоб стать судьбой.