Елена Щербакова - Греческий зал
Пушкин
– Я светский. Я же не такой!
Совесть
– У Вонларларского шикарная карета!
Вот слава!
Пушкин
– Затменье! За крепкою стеной
Учителей читаю Ветхого Завета.
Тот камень не потрогать. Чары
Исходят. Чего змей злить?
Совесть
– Так поболей, подумай-ка за чаем!
Пушкин
– Бальзам на сердце – некуда спешить.
Автор
И Совесть снова:
Совесть
– Круглый стол
Объявлен. Будут в лоб вопросы.
Пушкин
– Я болен фобией, как вол.
И дамам шлю в корзинах розы.
Я видел сад – цвел парк измены.
И искажались лица в нем.
Кто наступил на ленту, пленным
Сдавался. И трубил «Подъем!»
Горнист у клумбы с горицветом.
И страшен был крутой завод.
Так нож глотал, вроде конфеты,
Китаец, словно кости кот.
Усадеб милая Россия,
Кого же снова в гости ждешь?
«Угу!» в углу кричит мне Филин.
Совесть
– На уголь книги не прожжешь!
15.05.15.
«Подари золотую коронку на карандаше…»
Подари золотую коронку на карандаше
Чтоб рисовать шедевры,
Чтоб штрих, повторенный за Фаберже,
Всем успокаивал бы нервы.
Чтоб кончик пальцев чувствовал огонь,
Который в самом сердце затаился,
И как огонь, поскачет время-конь,
Что на святом источнике напился.
30.04.13.
В галерее А. Шилова
Пусть Апполон не станет забытым манекеном,
Тем более безножен и безрук.
Декор у Шилова имеет цену,
Что пало – возрастет, так и обратный круг.
Неисповедим ведь путь, что так ведет с опаской.
Уборы, Переделкино…. И тишина.
И на полотнах встал вопрос неясный.
Отведай в ресторане Шилова вина.
Побалуйся салатом «Цезарь»
И вспомни клич: «Пришел, увидел, победил!».
Кто вдруг упал, не сделав шаг, – не бездарь.
Эгей с собой, знай, тайну утопил,
Чтоб снова возрождалась жизнь и крепла.
Там, где падение, там взлет.
Где взлет – падение там тоже. Лета
Поглотит все, оставив правды гнет.
«Больно, но сильно красиво…»
Больно, но сильно красиво —
Вот человечеству вызов.
И Фаэтон – светило
Распалось на множество призов.
Возраст – условность на свете,
Все решит красота.
Дух Фаэтона – планеты,
Как цветок Божества.
05.02.14.
Шедевр кимоно
Итику Кубот
О чем размышляют горные духи?
Укрылись они в кимоно.
На тканях затяжки сцепились, как мухи
Рисунок на них, как кино.
И хочется птицей парить в поднебесье,
Играть в театре-кабуки.
На тканях застыли волшебные песни,
Туманно, как Азы и Буки.
Небесно размыты линии кистью.
И виден весь Асидзури.
Идти в кимоно – это целая миссия.
Цветы укрывать в лазури.
21.01.14.
«Я возьму самый мелкий бисер на свете…»
В. Юдашкин
Я возьму самый мелкий бисер на свете,
Чтобы платья расшить таинственный шелк
Чтобы вышить самых великих портреты
Чтобы конных собрать вместе бы полк.
Чтоб изъяны убрать под драпировку,
И в цветочной симфонии под гармонию ткань.
Чтоб слова зазвучали не просто обмолвкой,
А вином сладким лились из греческих бань.
Что ни платье – тональность и настроение,
Что ни платье – то целый проект или план.
То в нем в космос полет, то покой, то движение.
Складки замерли, точно остывший вулкан.
Платье – мир, ветерок, путешествия,
И художника, нет, волшебника, дар.
Это новая жизнь, роскошь, целое шествие.
В высоте Рафаэля Юдашкина зал.
07.11.13.
Мания Парацельса
Волшебник, читая Парацельса,
Приметы пальцем подводил.
Из головы рождались тельца
И ток всемирный исходил,
Неся чего-то кстати и некстати.
Кто их поймет? Бесовский стан.
Волшебник на орехи всем им платит.
Они слепые, плачут: – Интриган!
Терпенье может длиться бесконечно.
И вот набрался мощности заряд.
Вдруг вспышка, и в теченье скоротечно
В воде проплыл огромный скат.
О! Боже! Только не зажглось бы море!
Подумал маг, и щелкнули глаза.
И мысли градом разразились с горя,
Как очумелая буза.
Но этот хаос знал волшебник.
Спиной он заслонил стену.
И видел, кто учения наследник
Его пустил неведенья слезу.
За ним же потянулись и другие.
Прогрессия росла день ото дня.
– Куда вы, дети? Все здесь были.
Оставили б в покое вы меня, —
Шептал волшебник, но давила
Удушливо словесная волна.
Сказал он «Стоп!» Секунда все решила.
Гигантская метнулась вдруг стрела,
Ударив в тучу, и на город
Обрушился мощнейший град,
Как отражение измора,
Что наслан чем-то наугад.
– Прощайте же, прощайте же кокотки.
Я снова отправляюсь в путь.
И разметались в небо фотки.
И дни, как пыль, распались. Где же суть
Искать большому расшибателю желаний
Дано. И снова маг
Сверяет сутками в исканьях,
Как б не сошлась игра из драк на флаг.
18.07.15.
Дежавю
В Коломенском схожу с холма
Я к берегу Москвы-реки.
Дорожка камнями рассечена,
Но с легкой будто бы руки.
Сажусь я, как русалка, на один,
Свои уставшие обмочив ноги.
Мне грустно, рыбка, будто клин,
Цыкнет о воду, словно бы восходят
Приветы из неведомой страны.
Не с нами свет играет в положенья.
Где дивом сказочным полны
Глаза в чешуйном отраженье.
Но грозный вылез стрелолист,
Напоминая страшной вестью
О мировой войне, и быстр
Поток смывает пену мести.
О! Сколько черных здесь камней!
Как негры на собранье гуру.
И страх Дивеевых ночей
Последнюю спускает шкуру.
Как много страха – камера и склеп.
Он тюрьмы и запрет на право.
Как женских поколений слеп
Клон урок, уродует их нравы.
Впустили мужика к ним, наконец.
Вот дива свет не видывал такого.
Гуляет Африка с глазами, как борец,
Что отравить готовый все живое.
Живое где ж? В каком огне?
Животворящем иль в сердечном?
Но только Сергию в Посаде и во вне
Паникадило не представлено для свечек
Как много страха! Отчего?!
Принц Датский Гамлет за решеткой
Упрятал мысли. И бегом-бегом…
Помет овечий многоплодный,
Как облака! Несутся так…
И только плетка, что отрава,
Стегает. И волшебно мак
В головках созревает… Браво!
Так хорошо в великолепии одном.
Кричи! Такое было право.
И выбито оно не молотком,
Не пеной, и не каменным ударом.
А мысли славной благодать
На все наложит кладенец свободы.
Но многодетная вздыхает мать,
Что сыновей убили за работой.
За что, за что же свет не мил?
И проститутки в клетках издеваясь,
Кричат: «– Опять не накормил
Нас дядя тот. И майся, майся!
Уж ноем век за веком тут,
Как надоела эта бесконечность».
Сорвать б для обезьяны прут
И отстегать б ее, конечно.
Чтоб требовать, как прежде не могла.
Уж! Сколько усечений, ран и трещин!!!
Я знаю ту, что дом свой стерегла,
Единственная женщина из женщин.
19.07.15.
Акцент
Судьба – это проекция души,
Как в семечке крылатой стимул роста.
На схемы действий мел не искроши.
Акцент поставь, как галочку с вопросом
Он точно под околышем кубанки
Зашитая казачья песнь.
Судьба ж плетет нить не с изнанки.
Казак же плеткою бичует спесь.
Акцент поднимет пусть к высокой ноте.
Оценит мастерство, шедевр, талант.
Он семечко крылатое в полете.
Любовь он голубей, он миф, Атлант.
Акцент весь мир нам расчертил на схемы.
Подметить на плите лицо помог.
Вопросов много, он же главный и по теме.
Он линза та, что помогает видеть толк.
26.09.12.
Литературный герой
Он был до чертиков красив.
С него одежду рвать хотели.
И тень его, как диво див,
