Владимир Высоцкий - Книга 2

Там у соседа пир горой, и гость солидный, налитой
Ну, а хозяйка — хвост трубой — идет к подвалам.
В замок врезаются ключи, и вынимаются харчи,
И с тягой ладится в печи, и с поддувалом.
А у меня сплошные передряги.
То в огороде недород, то скот падет,
То печь чадит от нехорошей тяги,
А то щеку на сторону ведет.
Там у соседей мясо в щах, на всю деревню хруст в хрящах,
И дочь-невеста вся в прыщах — дозрела, значит.
Смотрины, стало быть у них. На сто рублей гостей одних.
И даже тощенький жених поет и скачет.
А у меня цепные псы взбесились,
Средь ночи с лая перешли на вой,
И на ногах моих мозоли прохудились
От топотни по комнате пустой.
Ох, у соседей быстро пьют! А что не пить, когда дают?
А что не петь, когда уют и не накладно.
А тут — и баба на сносях, гусей некормленных косяк.
Но дело даже не в гусях, а все неладно.
Тут у меня постены появились.
Я их гоню и так, и сяк, они — опять.
Да в неудобном месте чирей вылез.
Пора пахать, а тут ни сесть, ни встать.
Сосед маленочка прислал. Он от щедрот меня позвал.
Ну, я, понятно, отказал, а он сначала.
Должно, литровую огрел, ну, и конечно, подобрел.
И я пошел. Попил, поел — не полегчало.
И посредине этого разгула
Я прошептал на ухо жениху…
И жениха, как будто ветром сдуло.
Невеста вся рыдает наверху.
Сосед орет, что он — народ, что основной закон блюдет,
Мол, кто не ест, тот и не пьет, и выпил, кстати.
Все сразу повскакали с мест, но тут малец с поправкой влез:
— Кто не работает — не ест, ты спутал, батя.
А я сидел с засаленною трешкой,
Чтоб завтра гнать похмелие мое,
В обнимочку с обшарпанной гармошкой,
Меня и пригласили за нее.
Сосед другую литру съел и осовел, и обсовел.
Он захотел, чтоб я попел, — зря что ль поили?
Меня схватили за бока два здоровенных мужика:
— Играй, говорят, паскуда! Пой, пока не удавили!
Уже дошло веселие до точки,
Невесту гости тискают тайком.
И я запел про светлые денечки,
Когда служил на почте ямщиком.
Потом у них была уха и заливные потроха,
Потом поймали жениха и долго били.
Потом пошли плясать в избе, потом дрались не по злобе
И все хорошее в себе доистребили.
А я стонал в углу болотной выпью,
Набычась, а потом и подбочась.
И думал я: - ну, с кем я завтра выпью
Из тех, с которыми я пью сейчас?
Наутро там всегда покой и хлебный мякиш за щекой,
И без похмелья перепой, еды навалом.
Никто не лается в сердцах, собачка мается в сенцах,
И печка в синих изразцах и с поддувалом.
А у меня и в ясную погоду
Хмарь на душе, которая горит.
Хлебаю я колодезную воду,
Чиню гармошку, а жена корит.

Нет острых ощущений, все — старье, гнилье и хлам.
Того гляди, с тоски сыграю в ящик.
Балкон бы что ли сверху иль автобус пополам,
Вот это — дело, это — подходяще.
Повезло. Наконец, повезло.
Видит бог, что дошел я до точки:
Самосвал в тридцать тысяч кило
Мне скелет раздробил на кусочки.

И вот лежу я на спине загипсованный,
Каждый член у меня расфасованный
По отдельности и до исправности,
Все будет в целости и сохранности.

Эх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов.
Скорблю о вас. Как мало вы успели.
Ах, это ж просто прелесть — сотрясение мозгов.
Ах, это ж наслажденье — гипс на теле.
Как броня на груди у меня
А на руках моих крепкие латы.
Так и хочется крикнуть: — коня мне, коня.
И верхом ускакать из палаты.

И вот лежу я на спине загипсованный,
Каждый член у меня расфасованный
По отдельности и до исправности,
Все будет в целости и сохранности.

Задавлены все чувства, лишь для боли нет преград.
Ну, что ж, мы сами часто чувства губим.
Зато я, как ребенок, весь спеленатый до пят
И окруженный человеколюбием.
Под влияньем сестрички ночной
Я любовью к людям проникся,
И — клянусь — до доски гробовой
Я б остался невольником гипса.

И вот лежу я на спине загипсованный,
Каждый член у меня расфасованный
По отдельности и до исправности,
Все будет в целости и сохранности.

Вот хорошо б еще, чтоб мне не видеть прежних снов,
Они, как острый нож для инвалида.
Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков,
Мне снятся свечи, рифмы и коррида.
Ах, надежда, ты гипса броня
От того, кто намерен кусаться.
Но одно угнетает меня
Что никак не могу почесаться,

Что лежу я на спине, загипсованный.
Каждый член у меня расфасованный
По отдельности и до исправности,
Все будет в целости и сохранности

Вот я давно здоров, но не намерен гипс снимать,
Пусть руки стали чем-то вроде бивней,
Пусть ноги истончали, мне на это наплевать,
Зато кажусь, кажусь значительно массивней.
Я под гипсом хожу ходуном,
Я наступаю на пятки прохожим
Мне удобней казаться слоном
И себя ощущать толстокожим.

И вот по жизни я иду загипсованный
Каждый член у меня расфасованный
По отдельности и до исправности,
Все будет в целости и сохранности

Как все мы веселы бываем и угрюмы,
Но если надо выбирать, а выбор труден,
Мы выбираем деревянные костюмы,
Люди, люди…
Нам будут долго предлагать не прогадать:
Ах, — скажут, — что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать…
Ну, а потом предложат: или-или:
Или пляжи, вернисажи или даже
Пароходы, их наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи…
Или просто деревянные костюмы.
И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов иль добрых судей…
Но нам предложат деревянные костюмы.
Люди, люди…
Нам могут даже предложить и закурить,
«Ах, — вспомнят, — вы ведь долго не курили.
Да вы еще не начинали жить…»
Ну, а потом предложат: «Или-или».
Дым папиросы навевает что-то…
Одна затяжка — веселее думы.
Курить охота, ох, курить охота,
Но надо выбрать деревянные костюмы.
И будут вежливы и ласковы настолько,
Предложат жизнь счастливую на блюде,
Но мы откажемся… И бьют они жестоко,
Люди, люди, люди…

Вдох глубокий. Руки шире. Не спешите, три-четыре.
Бодрость духа, грация и пластика.
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая, если жив пока еще, гимнастика.
Если вы в своей квартире, лягте на пол, три-четыре
Выполняйте правильно движения.
Прочь влияния извне.
Привыкайте к новизне.
Вдох глубокий до изнеможения.
Очень вырос в целом мире гриппа вирус, три-четыре.
Ширятся, растут заболевания.
Если хилый — сразу в гроб.
Сохранить здоровье чтоб, применяйте, люди, обтирания.
Разговаривать не надо. Приседайте до упада.
Да не будьте мрачными и хмурыми.
Если вам совсем неймется,
Обтирайтась чем придется,
Водными займитесь процедурами.
Если вы уже устали, сели-встали, сели-встали.
Не страшны нам Арктика с Антарктикой.
Главный академик Иоффе
Доказал: коньяк и кофе
Вам заменят спорт и профилактика.
Не страшны дурные вести —
Мы в ответ бежим на месте.
В выигрыше даже начинающий.
Красота: среди бегущих
Первых нет и отстающих.
Бег на месте общепримиряющий.

Я раззудил плечо — трибуны замерли,
Молчанье в ожидании храня.
Эх, что мне мой соперник — Джон ли, Крамер ли:
Рекорд уже в кармане у меня.
Заметано, заказано, заколото,
Мне кажется, я следом полечу…
Но мне нельзя, ведь я — метатель молота:
Приказано метать — и я мечу.
Эх, жаль, что я мечу его в Италии,
Я б дома кинул молот без труда.
Ужасно далеко, куда подалее,
И, лучше б, если раз и навсегда.
Я против восхищения повального,
Но я надеюсь, года не пройдет,
Я все же зашвырну в такую даль его,
Что и судья с ищейкой не найдет.
Вокруг меня корреспонденты бесятся,
Мне помогли, — им отвечаю я,
Взобраться по крутой спортивной лестнице
Мой коллектив, мой тренер и моя семья.