Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады

Тела убитых к берегу стащили,

С печалью называя имена,

И тут же мир с Гераклом заключили,

Худой, но всё же лучше, чем война.

Здесь надо начинать издалека…

Во Фригии герои состязались,

Сын Троса Ил разил наверняка

Соперников могучих всем на зависть.

Он вышел победителем. И царь

Полсотни дев презентовал герою,

А к ним полсотни юношей – так встарь

Явился повод Илу строить Трою.

И к этой сотне юношей и дев

Прибавив Илу пёструю корову,

Царь молвил, гордо голову воздев:

– Не возвращайся, Ил, к былому крову!

Свой дар героя делом узаконь

(Таков, как ты, судьбу свою стреножит!),

Корова для тебя, как тот огонь,

Что зажигать дела большие может:

Погонишь, где веками целина,

И сам пойдёшь за нею без дороги,

А там, где остановится она,

Построишь город (да помогут боги!).

Ил от волненья ликом заалел,

Вкушая радость от задачи новой,

И сделав так, как царь ему велел,

Всё шёл и шёл за дареной коровой.

Она, остановившись на холме,

Стояла изваянием до ночи,

И храбрый Ил, как будто онемел,

Дивясь тому… Но вот он поднял очи:

– О Зевс, владыка неба и земли!

Будь милостив, воззри мои старанья

И знаменье желанное пошли,

Что ты благословляешь начинанье!

И в лёгкой дымке, розовой с утра,

Когда душа и мир в особом ладе,

Послала Олимпийская гора

Из дерева сработанный палладий.

Ил без труда узнал Афины стать —

Доспехи, меч… Вещала древесина,

Что новый город будет охранять

Воительница гордая – Афина.

И все сочли заслугой – не виной! —

Тот новый город в солнечном окладе,

Где только холм был окружён стеной,

Скрывающей бесценный тот палладий.

Когда же Ила сын Лаомедонт

Продолжил право царствовать и строить,

Воздвигли Аполлон и Посейдон

Стену, что защитила земли Трои.

По строгому велению богов

Они тогда служили сыну Ила,

А новый царь натурой был таков,

Что власть его отцовскую затмила.

Могущественным городом была

Со временем разросшаяся Троя,

Невиданную славу обрела,

Увековечив первого героя.

На обратном пути из страны амазонок

Все, кто выжил в сражении, прибыли к Трое.

Ночь укрыла воителей. Утром, спросонок,

Опечалились виденным эти герои:

Подмывая скалу, бурно пенилось море,

А у самой воды дочь царя, Гесиона,

Как в былом Андромеда, познавшая горе,

Тихо смерти ждала вместо царского трона.

Приковали к стене неповинную деву,

Беспокойству отца создавая причину,

Не уйти Гесионе ни вправо, ни влево,

В истязаньях чудовищем встретит кончину.

Скоро выйдет, коварное, с хлопьями пены

У ощеренной пасти и схватит за ноги…

Царь не будет платить за троянские стены,

Что на совесть воздвигли могучие боги!

Он не должен платить! По велению Зевса

Аполлон с Посейдоном свой труд исполняли!

Как-то мало-помалу их спор разгорелся,

Но словам убедительным боги не вняли.

Царь опять призывал их жестокие души,

Чтобы вспомнили стыд, обирая собрата,

И обрезать велел вымогателям уши,

Только хитрые боги ушли от расплаты.

Осерчав, Посейдон о чудовище вспомнил,

Что потом разорило несчастную Трою,

Ну, а бог Аполлон Посейдона дополнил —

Мор наслал на людей, смелых вывел из строя.

Возроптали в мучениях жертвы коварства,

Заспешили с надеждою к царскому трону!..

А провидцы твердили: – Спасёшь своё царство,

Если скормишь чудовищу дочь Гесиону!

Всё разведав, Геракл закричал возмущённо:

«Я верну тебе дочь и спасу твоё царство! —

И сегодня же будет вопрос разрешённым!

(Для Геракла борьба, что больному лекарство).

– Нету денег платить тебе, – молвил натужно

Царь, что в горестях выглядел тестом осевшим,

И ответил Геракл: – Денег нет – и не нужно!

Ты отдай мне коней, что подарены Зевсом!

Царь подумал в тот миг: «Что ты знаешь,

невежда?!

Кони – выкуп за сына, не дошедшего к дому [15] !..»

Но согласно кивнул, видно, мало надежды

Он оставил себе, дочь ссудив Посейдону.

И великий герой, не желая провала,

Вал насыпать велел невысокий и ровный,

И едва он укрылся за созданным валом,

Как явилось чудовище с пастью огромной.

Всё случилось мгновенно: узрев Гесиону,

Тело бросило чудище в сторону девы —

Зычно вскрикнул Геракл, меч вгоняя с разгона

В не желаемой гостьи ненасытное чрево!

Всё свершилось!.. Ликуют от счастья троянцы,

Веселясь, ничего не оставив от вала…

Царь велит им немедля прогнать чужестранца:

Жалко стало коней, коль беда миновала!..

Вышел в море Геракл без воды и без пищи,

В сердце гнев затаил в лютой жажде отмщенья:

«Всё равно отомщу! Тот находит, кто ищет…

Будет месть! А когда – не имеет значенья».

Знал Зевса сын, что, правду говоря,

Копрей его обрадовать не сможет,

Как знал и то, что прихоти царя

Не вытравить, хоть вылезь вон из кожи.

Любой из нас таким произрастал,

Каким его задумала природа,

И потому Геракл добра не ждал

От этого поспешного прихода.

Царь посылал героя не на рать,

Где жертвуют собой в угоду трону,

А на далёкий остров – отобрать

Коров у великана Гериона,

Затем пригнать в Микены, как всегда,

Не получив ни слова в одобренье

Такого чрезвычайного труда,

Что явно заслужил благодаренье.

Далёк тот путь на самый край земли,

Где Гелиос нисходит на закате,

Свершив дела небесные свои,

На лоно волн, что вечно камень гладят.

Геракл один отправился туда.

Шёл Африкой, в лучах сжигая тело,

По странам варваров… И вот вскричал: – Во-да-а!..

Я всё-таки достиг земли предела!

Где узок, но глубок морской пролив,

Поставил вехи, укротив гордыню,

Два каменных столпа [16] соорудив,

Что с двух сторон возносятся и ныне.

Ещё не мало прошагать пришлось

До берегов седого океана —

Пылил дорогой, как усталый лось,

И спать ложился посреди бурьяна.

Коснувшись долгожданных берегов,

В раздумье сел у вод, шумящих вечно:

«Где остров Эрифейя?.. И каков

Ближайший путь, чтобы идти беспечно?..»

В былое уходил за часом час,

А он сидел, беспомощный воитель,

Не достигая острова, где пас

Свои стада ужасный их властитель.

…День к вечеру клонился. Нисходил

Бог Гелиос на воды Океана,

Палящий зной Геракла охватил,

И ослепил!.. Он, гневом обуянный,

Вскочив, схватился за надёжный лук,

Но Гелиос, не гневаясь, уселся

И мило улыбнулся: – Я твой друг…

Ты смел, как подобает сыну Зевса!

Немилостив к тебе гнетущий рок,

А ты могуч и скоро будешь вольным…

– Но к острову по суше нет дорог,

А я не бог, чтобы ходить по волнам!

Нелеп конец у моего пути —

Свою печаль я никуда не дену!

– Там остров Эрифейя – погляди! —

Где бьёт баклан крылом густую пену.

Бери скорее золотой мой чёлн

(Я в нём вожу коней и колесницу —

Ночь на восток скольжу по лону волн,

Чтоб на рассвете в небе появиться),

Есть время всё успеть!

Геракл вскочил,

В порыве счастья ликом багровея,

И чёлн его, как пёрышко, тащил

На берега зелёной Эрифейи.

Тот находит, говорят, кто ищет,

И Геракл искомое нашёл:

Застучали камешки о днище —

И уткнулся в берег лёгкий чёлн.

Наконец герой дождался дела,

О котором думал на бегу,

Заждались в его колчане стрелы,

Палица скучает по врагу.

И воитель, собранный и строгий,

Наторевший в истинах простых,

Зашагал нетоптаной дорогой,

Пробираясь в зарослях густых.

Подальше от воды

пониже были травы,

Мычание коров

послышалось вдали.

Геракл прибавил шаг,

но Орфо, пёс двуглавый,

Явился перед ним.

как вырос из земли.

Такого не проймёшь

ни ласкою, ни криком,

Лишь ловкостью своей

да силою руки.

Собака пастуха

рычала страшным рыком,

Готовясь разорвать

Геракла на куски.

Но не таких врагов

разил в единоборстве

Могучий Зевса сын,

похожий на отца,

Победу добывал

в неистовом упорстве

И битву доводил

до полного конца.

Не ведая в бою

ни жалости, ни страха,

Не потчуя других

потоком лишних слов,

Он палицу вознёс

и со всего размаха

Обрушил на врага,

лишая двух голов,

И дальше заспешил.

Но тут же объявился

Огромный великан —

пастух Эвритион —

Геракл и с пастухом

отчаянно сразился,

Затем погнал коров

на Гелиоса чёлн.

Хозяин Герион,

разбуженный мычаньем

Породистых коров,

ночующих в логу,