Борис Евсеев - Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века

Я жертвовал другим страстям,
Но если первые мечты
Служить не могут снова нам —
То чем же их заменишь ты?..
Чем успокоишь жизнь мою,
Когда уж обратила в прах
Мои надежды в сем краю,
А может быть, и в небесах?..

Не знаю, обманут ли был я,
       Осмеян тобой или нет,
Но клянуся, что сам любил я,
       И остался от этого след.
Заклинаю тебя всем небесным
       И всем, что не сбудется вновь,
И счастием мне неизвестным,
       О, прости мне мою любовь.

Ты не веришь словам без искусства,
       Но со временем эти листы
Тебе объяснят мои чувства
       И то, что отвергнула ты.
И ты вздохнешь, может статься,
       С слезою на ясных очах
О том, кто не будет нуждаться
       Ни в печали чужой, ни в слезах.

И мир не увидит холодный
       Ни желанье, ни грусть, ни мечты
Души молодой и свободной,
       С тех пор как не видишь их ты.
Но если бы я возвратился
       Ко дням позабытых тревог,
Вновь так же страдать я б решился
       И любить бы иначе не мог.

В ребячестве моем тоску любови знойной
Уж стал я понимать душою беспокойной;
На мягком ложе сна не раз во тьме ночной,
При свете трепетном лампады образной,
Воображением, предчувствием томимый,
Я предавал свой ум мечте непобедимой.
Я видел женский лик, он хладен был как лед,
И очи – этот взор в груди моей живет;
Как совесть душу он хранит от преступлений;
Он след единственный младенческих видений.
И деву чудную любил я, как любить
Не мог еще с тех пор, не стану, может быть.
Когда же улетал мой призрак драгоценный,
Я в одиночестве кидал свой взгляд смущенный
На стены желтые, и мнилось, тени с них
Сходили медленно до самых ног моих.
И мрачно, как они, воспоминанье было
О том, что лишь мечта и между тем так мило.

Не ты, но судьба виновата была,
       Что скоро ты мне изменила,
Она тебе прелести женщин дала,
       Но женское сердце вложила.

Как в море широком следы челнока,
       Мгновенье его впечатленья,
Любовь для него как веселье легка,
       А горе не стоит мгновенья.

Но в час свой урочный узнает оно
       Цепей неизбежное бремя.
Прости, нам расстаться теперь суждено,
       Расстаться до этого время.

Тогда я опять появлюсь пред тобой,
       И речь моя ум твой встревожит,
И пусть я услышу ответ роковой,
       Тогда ничего не поможет.

Нет, нет! милый голос и пламенный взор
       Тогда своей власти лишатся;
Вослед за тобой побежит мой укор
       И в душу он будет впиваться.

И мщенье, напомнив, что я перенес,
       Уста мои к смеху принудит,
Хоть эта улыбка всех, всех твоих слез
       Гораздо мучительней будет.

Не медли в дальной стороне,
Молю, мой друг, спеши сюда.
Ты взгляд мгновенный кинешь мне,
А там простимся навсегда.

И я, поймавши этот взор
И речь последнюю твою,
Хотя б она была укор,
Их вместе в сердце сохраню.

И в день печали роковой
Твой взор, умеющий язвить,
Воображу перед собой
И стану речь твою твердить.

И вновь мечтанье сблизит нас,
И вспомню, вспомню я тогда,
Как встретились мы в первый раз
И как расстались навсегда.

Когда я унесу в чужбину
Под небо южной стороны
Мою жестокую кручину,
Мои обманчивые сны
И люди с злобой ядовитой
Осудят жизнь мою порой, —
Ты будешь ли моей защитой
Перед бесчувственной толпой?

О, будь!.. о! вспомни нашу младость,
Злословья жертву пощади,
Клянися в том! чтоб вовсе радость
Не умерла в моей груди,
Чтоб я сказал в земле изгнанья:
Есть сердце, лучших дней залог,
Где почтены мои страданья,
Где мир их очернить не мог.

Всевышний произнес свой приговор,
Его ничто не переменит;
Меж нами руку мести он простер
И беспристрастно все оценит.
Он знает, и ему лишь можно знать,
Как нежно, пламенно любил я,
Как безответно все, что мог отдать,
Тебе на жертву приносил я.
Во зло употребила ты права,
Приобретенные над мною,
И, мне польстив любовию сперва,
Ты изменила – Бог с тобою!
О нет! я б не решился проклянуть!
Все для меня в тебе святое:
Волшебные глаза и эта грудь,
Где бьется сердце молодое.
Я помню, сорвал я обманом раз
Цветок, хранивший яд страданья, —
С невинных уст твоих в прощальный час
Непринужденное лобзанье;
Я знал: то не любовь – и перенес;
Но отгадать не мог я тоже,
Что всех моих надежд, и мук, и слез
Веселый миг тебе дороже!
Будь счастлива несчастием моим
И, услыхав, что я страдаю,
Ты не томись раскаяньем пустым.
Прости! – вот все, что я желаю…
Чем заслужил я, чтоб твоих очей
Затмился свежий блеск слезами?
Ко смеху приучать себя нужней:
Ведь жизнь смеется же над нами!

Будь со мною, как прежде бывала;
       О, скажи мне хоть слово одно;
Чтоб душа в этом слове сыскала,
       Что хотелось ей слышать давно;

Если искра надежды хранится
       В моем сердце – она оживет;
Если может слеза появиться
       В очах – то она упадет.

Есть слова – объяснить не могу я,
       Отчего у них власть надо мной;
Их услышав, опять оживу я,
       Но от них не воскреснет другой;

О, поверь мне, холодное слово
       Уста оскверняет твои,
Как листки у цветка молодого
       Ядовитое жало змеи!

Опять, опять я видел взор твой милый,
        Я говорил с тобой.
И мне былое, взятое могилой,
        Напомнил голос твой.
К чему? – другой лобзает эти очи
        И руку жмет твою.
Другому голос твой во мраке ночи
        Твердит: люблю! люблю!

Откройся мне: ужели непритворны
        Лобзания твои?
Они правам супружества покорны,
        Но не правам любви;
Он для тебя не создан; ты родилась
        Для пламенных страстей.
Отдав ему себя, ты не спросилась
        У совести своей.

Он чувствовал ли трепет потаенный
        В присутствии твоем;
Умел ли презирать он мир презренный,
        Чтоб мыслить об одном;
Встречал ли он с молчаньем и слезами
       Привет холодный твой,
И лучшими ль он жертвовал годами
        Мгновениям с тобой?

Нет! я уверен, твоего блаженства
        Не может сделать тот,
Кто красоты наружной совершенства
        Один в тебе найдет.
Так! ты его не любишь… тайной властью
        Прикована ты вновь
К душе печальной, незнакомой счастью,
        Но нежной, как любовь.

Как дух отчаянья и зла,
Мою ты душу обняла;
О! для чего тебе нельзя
Ее совсем взять у меня?

Моя душа твой вечный храм;
Как божество, твой образ там;
Не от небес, лишь от него
Я жду спасенья своего.

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья!
А чем ты заменила их?
Быть может, мыслию небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд! – прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не соделаюсь рабом.
К чужим горам, под небо юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Отныне стану наслаждаться
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать безбожно,
Чтоб не любить, как я любил, —
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку —
Безумец! – лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала – я тебя не знал!