Кот Басё - День от субботы
Останови меня на полпути.
Inside
***
Давай просто переживем эту зиму (с)
Все, что в нас остается – невыносимо. Оно не проходит в узкие двери сердца. Дорогая, давай прочувствуем эту зиму. После придет весна, я смогу согреться, выберусь из него, распахну калитку, вырвусь на волю словом твоим, слезами… Как же нам тесно в нем, когда дверь закрыта… Только вот мы его выбирали сами. Помнишь, искали – в газетах, на сайтах, просто на остановках, мучили всех знакомых: нет ли свободного сердца?.. А планировка, площадь, удобства и прочие знаки дома были бессмысленны… Нам так казалось… Если мы будем рядом, зачем нам еще пространство?.. А вот теперь вдвоем в этом сердце тесно – нет горизонтов для песен, стихов и странствий, странностей, страхов… Даже для страхов, слышишь? Ты не боишься. Я не боюсь сильнее. Просто бояться некуда – эта крыша нас замыкает… Небо уже светлеет. Сердце сжимается. Мы так близки, что мимо нас пролетает солнечный яркий мячик…
Мы неизбежно прочувствуем эту зиму. Вдвоем в этом сердце просто нельзя иначе.
Я хочу тебе сниться...
***
Я хочу тебе сниться – без нелепых предлогов, без замков и паролей, без звонков и советов, я хочу проникать в твои сны понемногу, сквозь закрытые веки согревающим светом, растворяющим звуком, осторожным касаньем, поцелуем и вдохом, отпечатками пальцев… Я хочу заходить к тебе в сон, воскресая, наполняясь тобой, и в тебе оставаться, прорастать, принимать твои теплые соки, распускаться цветком, раздвигая границы ощутимого мира… Ты не знаешь, насколько я люблю тебя.
Нет, я хочу тебе сниться.
Любовь не измеряется...
***
Любовь не измеряется. Она соизмеряет, делая возможной ту глубину, что ощущаешь кожей, нырнув в нее и достигая дна, сливаясь с ним – моллюском, плавником, крылом коралла, лентами растений, колеблемых волнами, словно тени, скользящие под водным потолком. В любовь не погружаются, в нее срываются с отвесного обрыва, и камнепад – рифмованный отрывок – взрывает ритмом тихий водоем. В любви не остаются, как на дне не замирают – таинство течений меняет свойства, формы и значенья, препятствуя бушующему вне другому миру, где идет война ориентаций, партий и религий…
Любовь не измеряется. Она соизмеряет равное с великим.
След
***
Ты знаешь, мама, там, за тростником, в излучине ручья, в песчаной складке я видел след – загадочный и гладкий, как будто ил лизнули языком неведомые звери… Я пошел на запах вдоль воды и незаметно я покорился пойманному следу, он врос в меня и стал моей душой, я полз за ним – безропотно, легко, я был игрушкой, ласковым котенком, идущим вслед за призрачным и тонким натянутым над миром поводком. И вот когда ручей вобрал в себя бесчисленные слабые притоки и стал рекой, я встретил их… двуногих… безродных безволосых обезьян… Но я не знал, не ведал, что вело меня туда, какой безумной силой меня влекло… Мне так невыносимо хотелось взять их странное тепло, уткнуться мордой в жесткую ладонь, почувствовать, как льется из-под пальцев податливая шерсть… И так остаться… И навсегда забыть тебя, и дом, и наш тростник, и логово у пня, и крик предсмертный пойманной добычи… Когда я шел, я предавал обычай. Но этот запах был сильней меня. И в тот момент, когда я был готов упасть к ногам, уже устав от бега… Он стал другим. Я видел Человека. Я видел взгляд, в котором сто костров сжигали все… Я, чуял, не дыша, его слепую ненависть и ярость… И замер нож на миг перед ударом, и этот нож на мне оставил шрам– уродливую метку, что смогла вернуть мне силу раненного зверя… Я убивал его, уже не веря в свою любовь, которая вела меня сквозь лес… Я был в его крови, ее тепло, ее соленый привкус прошли волной по телу – от загривка до кончика хвоста… Останови ее поток! Теперь она во мне живет извечной мучающей жаждой… И я вернусь, вернусь туда однажды, поймаю след и побегу за ней…
Ты знаешь, мама, на сырой земле, за тростником ручья, в песчаной складке я видел след – загадочный и гладкий… Я видел след… Я снова видел след.
Риторическое
***
Скажи, о чем ты думаешь сейчас, играя мной с беспечностью ребенка? Один закон – где рвется, там и тонко. И не пытайся больше исключать меня из тех, кто верил, но устал, не получив знамения… Однажды ты превратишься в маленький бумажный кораблик – там, под арками моста, и поплывешь в слепой водоворот, и позовешь… На набережной пусто. Не быть твоей – особое искусство. Я совершенствуюсь… Уже который год.
Дыхание
***
Дыши со мной. По слову, по глотку впускай меня, я обретаю запах, узор и ритм, врываюсь и внезапно, прерывисто едва касаюсь губ, щеки, волос, чуть влажных, словно стих недавний дождь… Дыши. Я продолжаюсь внутри тебя – гипнозом, миражами, хранящимися в паузах моих… Я поднимаюсь, свод твоей груди запоминая долго и подробно, я становлюсь глубоким, холотропным, я вспоминаю прерванный мотив древнейшей песни, я перехожу из альвеол расправившимся звуком в предсердие, где соткано из стука мне полотно, скрывающее шум бегущей крови… Там, в его тиши, я замираю, чтобы на мгновенье постичь себя в тебе, и снова тенью рассеяться…
Дыши.
Дыши.
Дыши.
Он приходит каждые сорок дней...
***
Он приходит каждые сорок дней, открывает двери своим ключом, обнимает меня и молчит о ней так, что мысли пронизывают плечо. И я чувствую, как начинает ныть в подреберье, как спазм проникает вглубь, расходясь по сосудам, как будто нить догоняет упущенную иглу. Он молчит, улыбаясь, в его глазах я читаю проклятое слово: долг. Он авансом ее для меня писал, и теперь мне оплачивать каждый слог, каждый день, проведенный в ее тепле, каждый шаг по запретным ее мирам…
Он сидит, завернувшись в потертый плед.
Я готовлюсь медленно умирать.
А потом, возвращаясь в себя, едва различая за болью его черты, я встаю и прошу у него слова, сквозь которые сможешь проникнуть ты, я прошу одолжить мне еще чуть-чуть, силуэты становятся все ясней…
Он смеется и хлопает по плечу.
Мы встречаемся.
Каждые сорок дней.
*** ("И когда мой демон бросил к моим ногам"...)
***
И когда мой демон бросил к моим ногам
Все богатства мира, дав мне над ними власть,
Я смотрел в его глаза.
Я смотрел, пока
Он не сделал шаг.
Чтоб первым в меня упасть.
Пауза
***
Пауза. Не двусмысленна, но двулична, обречена рассчитывать на удачу. Пауза – это смерть в звуковом обличье. Пауза – это выдох. Никак иначе не объяснить…Ты ждешь ее, как младенца, прячась в предчувствиях ужаса и восторга… Только внутри, растет, закрывая сердце, лишнее легкое – самый тяжелый орган. И понимаешь – внезапно, от боли корчась, что ничего не выйдет из этой шутки. Пауза. Пауза. Пауза. Ты окончен. Ты завершен и замкнут в слепой и жуткий кокон, который твоим же сознаньем создан, чтоб неизбежно стать для него проклятьем… Лишнее легкое. Пауза. Лишний воздух. Просто учись дышать им. Учись дышать им.
Credo quia verum
***
Я лежала, вдыхая искусственный воздух,
замирая от боли, вжимаясь в подушку.
Мой крылатый Хирург без ножа и наркоза
мне вчера, наконец, ампутировал душу.
И когда моя кровь вымывала из тканей
имена, поцелуи, дыхание, шепот…
Я тебя метастазами прятала в память.
И молилась о том, чтобы Он не нашел их.
***("Тебя же разменивают – монетой"...)
***
Тебя же разменивают – монетой, медью звенящей в Ее руке . Будь гордой, хотя бы молчи об этом, пока наши души решают, кем ты станешь, когда состоится сделка /росинка, русалочка, сувенир?../
Нет, мы не жестокие.
Ты хотела.
Тебя разменяли.
Звени.
Звени.
Ты сегодня летала над городом...
***
Ты сегодня летала над городом так, что снег, не растаявший между домами, в тени, в тиши, исчезал от улыбки твоей, от того, что ей этот март по праву рожденья принадлежит. Ты сегодня вступала в права, ты была права… Небо стало таким огромным, таким святым… А тебе солнце золотом вышило рукава, чтобы мир обнимая, его согревала ты… Я хожу и вдыхаю запах тебя – кругом: в непроснувшейся зелени, в криках знакомых птиц. Год замкнулся, и мне наконец-то с тобой легко принимать нам двоим предначертанные пути.
