Зинаида Миркина - Чистая страница: Избранные стихи (конец 2009 — первая половина 2011)

Стихи рождаются из тишины,
Как Афродита из морской волны,
Но только если тишина такая,
Что в ней душа, как в море, утопает.
Всё тонет, что очерчено границей,
И стих из безграничности родится.
Из тихого таинственного лона,
Которое, как океан, бездонно.

Ах, как далеко ушла ты!
Господи, в какую высь!
Вслед за птицею крылатой
Твои ветки поднялись!
Что ж, поднимем к небу лица,
В этот промельк голубой.
Будем тихо возноситься
Духом — следом за тобой.

Безоблачный нежнейший небосвод.
В лесу густые бархатные тени.
Душа моя, как дерево, растёт.
Одно и то же тайное движенье.
Вовне — ни шагу. Сколько ни смотри,
Останется невидимой дорога.
Движенье совершается внутри:
В сосне — до неба, а в душе — до Бога.

Есть час, есть миг великого соитья
Души и Бога, неба и земли.
И эхо сокровенного событья
Раскатом разливается вдали.
И замирает. Дышит тень лесная.
Стволы дубов и лип переплелись.
Душа сейчас от Бога зачинает
И ощущает, как творится жизнь.

Какой глубокий лад разрушил
Меж Богом и собой Адам!..
А Бог, влюблённый в наши души,
Цветущий мир подносит нам.
Всю нежность тихого рассвета
Подносит так же, как в раю,
И молчаливо ждёт ответа
На вечную любовь Свою.

Не спешите, не спешите…
Тени на ветвях ветлы.
Медлят солнечные нити,
Медлят тонкие стволы.
Ритму тихому послушен,
Долго вечереет лес.
Только медлящие души
Дорастают до небес…

Ты расправишь мне душу, как небо и море.
Ты протянешь её до взошедшей звезды.
Ты тишайшую песню Господню повторишь,
Что звучала когда-то до первой беды.
До рожденья и смерти, до первой тревоги,
До сомнений всех наших, до наших обид;
Ту, что так целомудренно скажет о Боге,
Будто это Он сам о Себе говорит.
Только Сам о Себе, не с чужого рассказа —
Не история мира, а тайный пролог.
Тайна Божьей всецелости, tabula rasa.
Та великая тишь, где расправился Бог.

Мы, кажется, не знали никогда,
Что за чертой, где мы совсем затихли,
Где наших снов и мыслей ни следа,
Где страсть нема и укротились вихри, —
Пустыня, потерявшая края.
Нет лиц, нет слов — есть вечное Дыханье.
Есть вход в исток и устье бытия.
Есть то, где нет начал и окончанья.
Великий штиль. Недвижная вода.
Простор открыт, и Дух неисчерпаем.
Мы этого не знали никогда,
Но мы у входа. Мы сейчас узнáем.

Я подчиняюсь музыке великой,
Созвучию созвездий и планет.
Сиянью, исходящему от Лика,
Который возгласил: «Да будет свет!»
Вбираю волны тишины могучей,
Что усмиряет всё, что есть вокруг.
Я подчиняюсь тайному беззвучью,
Рождающему самый первый звук.
Он перекрыл гремящие событья,
Он над тоскою крестного пути.
О, только вы меня не отвлеките
От голоса, что может нас спасти!
От медленно растущего ответа
На безысходность, боль и злобу дня.
Я подчиняюсь царственному Свету,
Который заново творит меня.

Бог загадал душе загадку,
Быть может, на всю жизнь — одну.
Но как неизъяснимо сладко
В неведомую глубину
Вступать, быть окружённым тайной,
Сквозь лабиринт пространств и лет
Идти и знать, что путь бескрайный
И лишь у Бога есть ответ.

Быть леса недвижней, бесшумнее тени,
К шершавой коре приникая лицом.
У ели могучей учиться смиренью —
Живому единству с безмолвным Творцом.
И без сожаленья, без капельки боли,
Впитав молчаливую мудрость ствола,
Отдать свою жалкую малую волю
Той воле великой, что мир создала.

Есть море. Есть волн гармоничное пенье.
Есть Божий глагол в мировой тишине.
И есть бесконечная сила смиренья,
И это — всецелое море во мне.

Найти Тебя, которого здесь нет.
Пройти насквозь все зримые пути.
Найти Тебя, хоть никаких примет,
Хоть след простыл, но всё-таки найти.
Земля безмолвна, и безлик эфир —
В нём не отыщешь ни одной черты.
В сём мире нет Тебя, но есть сей мир
Лишь только потому, что дышишь Ты.
Я поднимусь на горное плато.
Я загляну за наш земной предел…
Не то! Не то! Опять, опять не то!
Здесь только дроби, а мой Бог всецел.
Всецел! Внезапно слово рождено:
Всецел — так значит не делим на части.
Мой Бог всецел, так значит мы — одно
В великой боли и в великом счастье.
В едином несгорающем огне
Сгорает двойственность. Но нас не двое.
Ведь Ты горишь и действуешь во мне.
Тебя найдёт лишь тот, кто слит с Тобою.

Бывает степень тишины
Такая, как в начал начале,
Когда уже отснились сны
И все помехи отзвучали.
Остался в мире чистый свет,
И больше — ни единой тени.
Противника у Бога нет,
И ни следа от раздвоенья.
Очнуться в глубине глубин,
В безмолвии первоосновы,
И ощутить, что ты один,
Как мирозданье. Нет другого.

Небо — это наши крылья,
 Полный разворот души.
Надо всем земным бессильем
И над высью всех вершин
Дух, ни крошки не имущий.
Над толпой имущих тел —
Всё отдавший, всемогущий,
Ибо Он один всецел.

Чтоб быть счастливым, надо нам немного —
Умение не разлучаться с Богом.
А что это за тайное уменье,
Об этом скажут вам лесные тени,
Об этом скажут вам сосна и ели
Да прошуршит берёза еле-еле…

Мы с деревом друг друга понимаем:
Перенасыщен наш безмолвный час.
Мы знаем, что такое жизнь немая —
Поток Творца, текущий через нас.
Нас единит блаженнейшее бремя —
Творящий жизнь невидимый поток.
Мы замираем, позабыв про время,
Чтоб без препятствий он по жилам тёк.

Какая полнота немого бытия!
Куда девались страх, сомненье и тревога?
Деревья рядом есть, чтоб замолчала я
И наконец в душе раздался б голос Бога.
О, капель на свету таинственная дрожь!
Качание вершин в открытом небосводе.
Деревья в мире есть, чтоб отзвучала ложь
И истина взошла, как ели ввысь восходят.

Всю жизнь нас греет Божье пламя.
Подбросить бы в костёр поленья…
Ведь мы задуманы творцами,
Но мы пока что лишь творенья…

Творец творит из ничего.
Творец творит из самого Себя.
Себя бросает в пламя.
Вот так становятся творцами.

Вглядеться в небо как вглядеться в душу.
Предела нет. Бездонность высоты.
Ты можешь все строения разрушить,
Расплыться могут чёткие черты,
Как облака на солнце в день погожий.
Но Дух живой наполнил эту высь.
Бескрайность невозможно уничтожить.
Вглядись внутрь неба и в себя вглядись.