Владимир Высоцкий - Я не верю судьбе
1970
Бег иноходца
Я скачу, но я скачу иначе, —
По камням, по лужам, по росе, —
Бег мой назван иноходью — значит:
По-другому, то есть — не как все.
Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды.
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Мне сегодня предстоит бороться, —
Скáчки! — я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца, —
Но не я — жокей на мне хрипит!
Он вонзает шпоры в ребра мне,
Зубоскалят первые ряды…
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Нет, не будут золотыми горы —
Я последним цель пересеку:
Я ему припомню эти шпоры —
Засбою, отстану на скаку!..
Колокол! Жокей мой «на коне» —
Он смеется в предвкушенье мзды.
Ох, как я бы бегал в табуне, —
Но не под седлом и без узды!
Что со мной, что делаю, как смею —
Потакаю своему врагу!
Я собою просто не владею —
Я прийти не первым не могу!
Что же делать? Остается мне —
Вышвырнуть жокея моего
И бежать, как будто в табуне, —
Под седлом, в узде, но — без него!
Я пришел, а он в хвосте плетется —
По камням, по лужам, по росе…
Я впервые не был иноходцем —
Я стремился выиграть, как все!
1970
Песенка про прыгуна в длину
Что случилось, почему кричат?
Почему мой тренер завопил?
Просто — восемь сорок результат, —
Правда, за черту переступил.
Ой, приходится до дна ее испить —
Чашу с ядом вместо кубка я беру, —
Стоит только за черту переступить —
Превращаюсь в человека-кенгуру.
Что случилось, почему кричат?
Почему соперник завопил?
Просто — ровно восемь шестьдесят, —
Правда, за черту переступил.
Что же делать мне, как быть, кого винить
Если мне черта совсем не по нутру?
Видно, негру мне придется уступить
Этот титул человека-кенгуру.
Что случилось, почему кричат?
Стадион в единстве завопил…
Восемь девяносто, говорят, —
Правда, за черту переступил.
Посоветуйте вы все, ну как мне быть?
Так и есть, что негр титул мой забрал.
Если б ту черту да к черту отменить —
Я б Америку догнал и перегнал!
Что случилось, почему молчат?
Комментатор даже приуныл.
Восемь пять — который раз подряд, —
Значит — за черту не заступил.
1971
Марафон
Я бегу, топчу, скользя
По гаревой дорожке, —
Мне есть нельзя, мне пить нельзя,
Мне спать нельзя — ни крошки.
А может, я гулять хочу
У Гурьева Тимошки, —
Так нет: бегу, бегу, топчу
По гаревой дорожке.
А гвинеец Сэм Брук
Обошел меня на круг, —
А вчера все вокруг
Говорили: «Сэм — друг!
Сэм — наш гвинейский друг!»
Друг гвинеец так и прет —
Все больше отставанье, —
Ну, я надеюсь, что придет
Второе мне дыханье.
Третье за ним ищу,
Четвертое дыханье, —
Ну, я на пятом сокращу
С гвинейцем расстоянье!
Тоже мне — хорош друг, —
Обошел меня на круг!
А вчера все вокруг
Говорили: «Сэм — друг!
Сэм — наш гвинейский друг!»
Гвоздь программы — марафон,
А градусов — все тридцать, —
Но к жаре привыкший он —
Вот он и мастерится.
Я поглядел бы на него,
Когда бы — минус тридцать!
Ну а теперь — достань его, —
Осталось — материться!
Тоже мне — хорош друг, —
Обошел на третий круг!
Нужен мне такой друг, —
Как его — забыл… Сэм Брук!
Сэм — наш гвинейский Брут!
1971
Вратарь
Льву Яшину
Да, сегодня я в ударе, не иначе —
Надрываются в восторге москвичи, —
Я спокойно прерываю передачи
И вытаскиваю мертвые мячи.
Вот судья противнику пенальти назначает —
Репортеры тучею кишат у тех ворот.
Лишь один упрямо за моей спиной скучает —
Он сегодня славно отдохнет!
Извиняюсь,
вот мне бьют головой…
Я касаюсь —
подают угловой.
Бьет десятый — дело в том,
Что своим «сухим листом»
Размочить он может счет нулевой.
Мяч в моих руках — с ума трибуны сходят, —
Хоть десятый его ловко завернул.
У меня давно такие не проходят!..
Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул.
Обернулся — голос слышу из-за фотокамер:
«Извини, но ты мне, парень, снимок запорол.
Что тебе — ну лишний раз потрогать мяч руками, —
Ну а я бы снял красивый гол».
Я хотел его послать —
не пришлось:
Еле-еле мяч достать
удалось.
Но едва успел привстать,
Слышу снова: «Вот опять!
Все б ловить тебе, хватать — нé дал
снять!»
«Я, товарищ дорогой, все понимаю,
Но культурно вас прошу: подите прочь!
Да, вам лучше, если хуже я играю,
Но поверьте — я не в силах вам помочь».
Вот летит девятый номер с пушечным ударом —
Репортер бормочет: «Слушай, дай ему забить!
Я бы всю семью твою всю жизнь снимал
задаром…» —
Чуть не плачет парень. Как мне быть?!
«Это все-таки футбол, —
говорю. —
Нож по сердцу — каждый гол
вратарю».
«Да я ж тебе как вратарю
Лучший снимок подарю, —
Пропусти — а я отблагодарю!»
Гнусь как ветка от напора репортера,
Неуверенно иду наперехват…
Попрошу-ка потихонечку партнеров,
Чтоб они ему разбили аппарат.
Ну а он все ноет: «Это ж, друг, бесчеловечно —
Ты, конечно, можешь взять, но только, извини, —
Это лишь момент, а фотография — навечно.
А ну не шевелись, потяни!»
Пятый номер в двадцать два —
знаменит.
Не бежит он, а едва
семенит.
В правый угол мяч, звеня, —
Значит, в левый от меня, —
Залетает и нахально лежит.
В этом тайме мы играли против ветра,
Так что я не мог поделать ничего…
Снимок дома у меня — два на три метра —
Как свидетельство позора моего.
Проклинаю миг, когда фотографу потрафил,
Ведь теперь я думаю, когда беру мячи:
Сколько ж мной испорчено прекрасных
фотографий!
Стыд меня терзает, хоть кричи.
Искуситель-змей, палач!
Как мне жить?!
Так и тянет каждый мяч
пропустить.
Я весь матч борюсь с собой —
Видно, жребий мой такой…
Так, спокойно — подают угловой…
1971
Честь шахматной короны
Я кричал: «Вы что ж там, обалдели?
Уронили шахматный престиж!»
Мне сказали в нашем спортотделе:
«Ага, прекрасно — ты и защитишь!
Но учти, что Фишер очень ярок, —
Даже спит с доскою — сила в ём,
Он играет чисто, без помарок…»
Ничего, я тоже не подарок, —
У меня в запасе — ход конем.
Ох вы мускулы стальные,
Пальцы цепкие мои!
Эх, резные, расписные
Деревянные ладьи!
Друг мои, футболист, учил: «Не бойся, —
Он к таким партнерам не привык.
За тылы и центр не беспокойся,
А играй по краю — напрямик!..»
Я налег на бег, на стометровки,
В бане вес согнал, отлично сплю,
Были по хоккею тренировки…
В общем, после этой подготовки —
Я его без мата задавлю!
Ох вы сильные ладони,
Мышцы крепкие спины!
Эх вы кони мои, кони,
Ох вы милые слоны!
«Не спеши и, главное, не горбись, —
Так боксер беседовал со мной. —
В ближний бой не лезь, работай в корпус,
Помни, что коронный твой — прямой».
Честь короны шахматной — на карте, —
Он от поражения не уйдет:
Мы сыграли с Талем десять партий —
В преферанс, в очко и на бильярде, —
Таль сказал: «Такой не подведет!»
Ох, рельеф мускулатуры!
Дельтовидные — сильны!
Что мне легкие фигуры,
Эти кони да слоны!
И в буфете, для других закрытом,
Повар успокоил: «Не робей!
Ты с таким прекрасным аппетитом —
Враз проглотишь всех его коней!
Ты присядь перед дорогой дальней —
И бери с питанием рюкзак.
На двоих готовь пирог пасхальный:
Этот Шифер — хоть и гениальный, —
А небось покушать не дурак!»
Ох мы — крепкие орешки!
Мы корону — привезем!
Спать ложусь я — вроде пешки,
Просыпаюся — ферзем!
Только прилетели — сразу сели.
Фишки все заранее стоят.
Фоторепортеры налетели —
И слепят, и с толку сбить хотят.
Но меня и дома — кто положит?
Репортерам с ног меня не сбить!..
Мне же неумение поможет:
Этот Шифер ни за что не сможет
Угадать, чем буду я ходить.
Выпало ходить ему, задире, —
Говорят, он белыми мастак! —
Сделал ход с е2 на е4…
Чтой-то мне знакомое… Так-так!
Ход за мной — что делать?! Надо, Сева, —
Наугад, как ночью по тайге…
Помню — всех главнее королева:
Ходит взад-вперед и вправо-влево, —
Ну а кони вроде — буквой «Г».
Эх, спасибо заводскому другу —
Научил, как ходят, как сдают…
Выяснилось позже — я с испугу
Разыграл классический дебют!
Все следил, чтоб не было промашки,
Вспоминал все повара в тоске.
Эх, сменить бы пешки на рюмашки —
Живо б прояснилось на доске!
Вижу, он нацеливает вилку —
Хочет есть, — и я бы съел ферзя…
Под такой бы закусь — да бутылку!
Но во время матча пить нельзя.
Я голодный, посудите сами:
Здесь у них лишь кофе да омлет, —
Клетки как круги перед глазами,
Королей я путаю с тузами
И с дебютом путаю дуплет.
Есть примета — вот я и рискую:
В первый раз должно мне повезти.
Я его замучу, зашахую —
Мне дай только дамку провести!
Не мычу не телюсь, весь — как вата.
Надо что-то бить — уже пора!
Чем же бить? Ладьею — страшновато,
Справа в челюсть — вроде рановато,
Неудобно — первая игра.
…Он мою защиту разрушает —
Старую индийскую — в момент, —
Это смутно мне напоминает
Индо-пакистанский инцидент.
Только зря он шутит с нашим братом —
У меня есть мера, даже две:
Если он меня прикончит матом,
Я его — через бедро с захватом,
Или — ход конем — по голове!
Я еще чуток добавил прыти —
Все не так уж сумрачно вблизи:
В мире шахмат пешка может выйти,
Если тренируется, — в ферзи!
Шифер стал на хитрости пускаться:
Встанет, пробежится и — назад;
Предложил турами поменяться, —
Ну еще б ему меня не опасаться —
Когда я лежа жму сто пятьдесят!
Я его фигурку смерил оком,
И когда он объявил мне шах —
Обнажил я бицепс ненароком,
Даже снял для верности пиджак.
И мгновенно в зале стало тише,
Он заметил, что я привстаю…
Видно, ему стало не до фишек —
И хваленый пресловутый Фишер
Тут же согласился на ничью.
1972