Неизвестен Автор - Лиpические стихи, Казань
Обзор книги Неизвестен Автор - Лиpические стихи, Казань
Автор неизвестен
Лиpические стихи, Казань
Лиpические стихи, Казань
ДО- И ПОСЛЕЛЮБОВНОЕ
Л.Смеркович
* * *
Это право мое и никто не посмеет отнять.
Это вечный мой долг - отступить от него не сумею.
Это, видно судьба - мне годами тебя ждать и ждать.
Я дождаться смогу, одного лишь боюсь - не успею.
ноябрь 1988
* * *
Я жду тебя. И я устала ждать,
Но я переборю усталость эту.
И снова я пойду тебя искать
По целому по белому по свету.
И может быть, ты страшно далеко,
И не дойти за жизнь всю я рискую.
А может, дотянуться так легко,
Но я не знаю, постучаться в дверь какую...
Я жду тебя давно и каждый день
Ищу тебя в толпе, а ночью - плачу...
А не дождусь и изменю тебе
Ты не простишь, не сможешь ты иначе.
ноябрь 1988
* * *
Кому - религия меча,
Кому - религия любви.
Кто верит в пастыря-врача,
А кто-то в храмы на крови.
Кто хочет вздыбить целый свет
И все по-новому понять,
А кто-то вглубь далеких лет
Стремится повернуть опять.
Кто дышит запахом боев
И захлебнулся бы без них.
А кто - спокоен и здоров
И верит в силу слов одних.
Кому поверить? Что решить?
Кого принять? И с кем идти?
Как много нужно изменить
И сколько, помня, сохранить...
Блуждать и падать в темноте
Вот мой удел.
13 февраля 1989
* * *
Можете звонить хоть целый вечер
И ругать все утро на чем свет
Я на все вопросы вам отвечу
Завтра, а сегодня меня - нет!
Я слыву пугливой домоседкой,
Я примерной девочкой слыву.
Пусть же удивляется соседка
На ночь глядя я опять уйду.
Я бегу, от ветра за трамваем,
Тормозя у леденелых ям.
Мой унылый лик неузнаваем
Я смеюсь, ведь я иду к друзьям.
Лестница. Фонарь так желто светит.
Выше - свет окошек голубой.
Мне плевать на холод и на ветер,
Я иду не в гости, я - домой.
У меня сегодня день особый,
Я от вечера чего-то жду.
Я скажу, чего. Сейчас, немного
Подождите - я сейчас дойду.
Вот дошла. На стул без спинки сяду,
Взглядом всех теперь окину вас.
Мне немного грустно с вами рядом
Я сегодня здесь - в последний раз.
17 февраля 1989
* * *
Запорошило, запорошило...
Этот вечер расснежил нас...
Вы прощайте, мои хорошие,
Я была здесь в последний раз.
Я уехала, я уехала
Позабудьте скорее меня.
Без меня будет много смеха вам,
Мыслей, споров, души, огня.
17 февраля 1989
* * *
Я страшно хочу завести кота,
Черного, очень высокой пушистости,
И еще (ну, скажите - блажная мечта!)
Попугая, белого до золотистости.
В квартире запах нот и книг,
Шкодливый кот кастрюлей гремит...
И, глядя в синеющий свет окон,
Кричит попугай: "Я восхищен!"
"Вот это квартирка! Вот это да!"
Друзья приходят, мне говорят.
Нет, правда? Скажите, ведь красота?
"Да что уж! Номер один - пятьдесят."
В гостиной свечи коптят потолок,
Уже разговор над столом потек.
Попугай все запомнит птичьим умом,
Мне этот вечер расскажет потом.
Приходи ко мне, я открою дверь,
Попугай на плече, черный кот в ногах.
Мы прекрасно здесь заживем, поверь,
С нами Мэтр и Ундина, Шопен и Бах.
Я буду готовить, стирать и шить,
Слушать тебя и тебе говорить,
А дети будут с котом играть,
Попугая кормить, запах книг вдыхать.
Все это будет только тогда,
Когда попугая я в дом принесу,
Черного в дверь запущу кота,
И в книгах буду бродить, как в лесу.
Тогда придут в этот дом друзья,
Тебя, наконец, повстречаю я...
Но нет попугая и нет кота,
А мне не до книг - одна суета.
19 марта 1989
РАЗГОВОР С БУКЕТОМ
На запятнанном, в крошках, столе
Три тюльпана в вечернем стекле,
В черно-желтом почти хрустале,
Словно небо в окошках и мгле.
Три тюльпана устали стоять,
Им осталось тихонько дрожать,
И молить небеса и мечтать,
Чтобы я перестала писать.
Только может быть это пустяк:
Не усталость, а просто сквозняк,
И тюльпаны качаются так
Уходящему поезду в такт.
Но теперь я, похоже, смирюсь,
Я закрою тетрадь и ложусь.
Перестаньте, тюльпаны, дрожать,
Завтра все повторится опять:
Буду я до полночи сидеть,
Клясть себя, но безвольно глядеть
В синь окна, как в колодец без дна,
Вместо дела иль доброго сна.
9 мая 1989
* * *
Кажется, это уже прошло.
Я даже смогу быть приветливой.
Кажется, пока ещё я хочу жить.
Это очень сомнительно,
но хочется верить.
Кажется, я подражаю кое-кому,
Но что же, ведь это никто не прочтет.
(Я буду казаться хуже, чем есть)
Белый стих - это просто,
только сложно запомнить.
Осветите мне Звездой хоть шаг
Я вокруг дорогу озарю.
И поверьте, если будет так,
Я сгорю, я сгорю.
Я не верю, что я отступлю,
Я картины такой не рисую,
Потому что тогда я сгорю,
Точно так же, но всуе...
...Белый стих - это просто,
Только сложно запомнить.
Но память способна терять даже рифму.
Иль вдруг находить,
правда, лишь иногда.
Просто так не напишешь ни строчки,
Ни черной, ни белой. Но если напишешь,
Как сделать, что б в них
Кроме Цвета был Свет?
Никто мне не скажет, и я никому не скажу.
декабрь 1989
* * *
Я дочь Хромого Гусопаса
И Королевы Голубей.
Ее уста нежней атласа,
Его рука земли грубей.
Их на Земле судьба столкнула
В атласной розовой заре,
И ветром перышки раздула
И гусаков, и сизарей.
Они не верили в несчастье,
Они не чуяли беду,
И воспарили в одночасье
В полумечте, в полубреду.
Но все ж с небес они спустились,
На землю грешную сошли.
Потом пути их разделились,
Но разминуться не смогли.
И шли они: хотя в мученьи,
Довольны долею своей.
Он потрафлял гусыням пеньем,
Она скликала голубей.
Они живут, не зная спаса,
Но помня о любви своей
Любви Хромого Гусопаса
И Королевы Голубей.
15 августа 1990
* * *
Следы вчерашней краски на лице
Стирает дождь холодный и брезгливый.
Тосклива мысль о свадебном венце,
Но и сладка - я буду справедливой.
Я буду вновь беспомощна и зла,
Порывиста, мрачна и равнодушна,
Я снова буду редко весела,
Зато теперь я буду непослушна.
Я буду, удивляясь, вспоминать
Чердачный летний беззаботный запах
И жадно осень буду я вдыхать
В промокших скверах - городских заплатах.
Прощай, святой келейный мой покой,
Я целый месяц радовалась чуду,
Мне жаль терять тебя, но Бог с тобой,
Не знаю КАК, но все-таки я буду...
1 сентября 1990
* * *
Снова в старую жизнь я вхожу
Я о новой уже не мечтаю.
Я прощаюсь, прощенья прошу
И прощаю, прощаю, прощаю...
1 сентября 1990
* * *
Не люби меня, не люби,
Просьба только одна невинная:
Не вини меня, не вини,
Вот услуга неоценимая.
Не зови меня, не зови,
Эта память о счастье - мнимая,
Не губи меня, не губи!
Эта жалость - не беспричинная...
Не гони меня, не гони
Я уйду и сама, не жалуясь,
Помани меня, обмани
Только я уже не обрадуюсь.
Не встречай меня, не звони,
Я ни капли не раздосадуюсь.
Помяни меня, помяни...
А потом уж я не понадоблюсь.
ноябрь 1990
* * *
Когда меня поставят к позорному столбу,
Растрепанную, в рубище, босую,
С вершины эшафота я огляжу толпу
И разобьюсь о стену взглядов злую.
И всем на удивление тот голос будет тих,
Он словно дождь над площадью прольется:
"Мы по закону предков камнями бьем ТАКИХ"
(Каких - язык сказать не повернется).
Я перед первым камнем успею лишь вздохнуть,
Он будет брошен, видимо, за дело.
И самым острым краем ударит прямо в грудь,
Левей, где сердце, что любить посмело.
Я не успею бросить ни слова в этот гам,
Что над толпой поднимется как пламя
Увесистый булыжник ударит по губам,
Я улыбалась этими губами.
Разбитыми руками мне не закрыть лица
Веревкой прикрутили их надежно.
Зато я вижу взгляд твой до самого конца
Отнять его уже им невозможно.
Но что это? мой крестик, что с шеи я сняла
И отдала тебе с благословеньем,
Теперь летит в глаза мне, как острая стрела,
Меня лишая разума и зренья...
Наверно, я ослепла, я в море темноты,
Оно меня спасет, мне в нем не больно...
Два стражника сомкнули тяжелые щиты:
"Она уже мертва, с нее довольно".
3 января 1991
* * *
Ну чем судьба, мой мальчик, виновата,
Что много шишек и нет удачи?
Но ты решил - как вырастешь - в солдаты,
А ведь солдаты - они не плачут.
Зачем, скажи, отцовские седины
Столь громким ревом, мой сын, порочишь?
Из битвы не вернуться невредимым,
А коли храбрый - то путь короче.
Больней царапин, синяков и ссадин
