Франсиско де Кеведо - Испанский Парнас, двуглавая гора, обитель девяти кастильских муз

Еще зимы с весной не кончен спор:
То град, то снег летит из тучи черной
На лес и луг, но их апрель упорный
Уже в зеленый облачил убор.
Из берегов стремится на простор
Река, став по-апрельски непокорной,
И, галькой рот набив, ручей проворный
Ведет с веселым ветром разговор.
Спор завершен прощальным снегопадом:
По-зимнему снег на вершинах бел,
Миндаль весенним хвастает нарядом…
И лишь в душе моей не запестрел
Цветами луг, любовным выбит градом,
А лес от молний ревности сгорел.

О Тахо! Ты своих могучих вод
Сдержи ликующее нетерпенье,
Пока ищу (но отыщу ль?) забвенье
Хоть в чем-нибудь я от своих невзгод…
Умерь свою веселость! Видишь, тот,
Кто весел был всегда, теперь в смятенье,
Уносит в океан твое теченье
Потоки слез, что безутешный льет.
Ты берега свои усей камнями,
И пусть твой звонкий смех замрет, река,
Пока неудержимо слезы сами
Бегут из скорбных глаз моих, пока
Твое теченье полнится слезами
И топит в них себя моя тоска.

Огнем и кровью, злое наважденье,
Со мной ведешь ты беспощадный бой,
И не могу, растоптанный тобой,
Я дух перевести ни на мгновенье.
Но пусть я обречен на пораженье,
Тебе-то что за честь в победе той?
Живу и так лишь милостью чужой
Я в путах собственного униженья.
Ослабь невыносимость скорбных уз,
Дай мне вздохнуть, мой неприятель ярый,
Мучитель заблудившихся сердец;
Потом умножь моих страданий груз
И, нанеся последние удары,
Со мною ты покончишь наконец.

О Лисида! Уж долгих десять лет
Живу я, солнцем глаз твоих пронзенный,
С тех пор, как в них увидел отраженный
И красотой удвоенный рассвет.
Остылой крови ток огнем согрет
Он десять лет горит, тобой зажженный…
И десять лет для мысли ослепленной
Другого солнца в этом мире нет.
Однажды осенила благодатью
Меня навеки красота твоя
И вечной на душу легла печатью.
В ней тайн бессмертья причастился я:
Она не сдастся времени проклятью,
Над ней не властна бренность бытия.

Нам в памяти своей хранить не жаль
И нынешних, и прошлых дней волненья,
В тех и других и боль, и утешенье,
В них сопредельны радость и печаль,
Наносит разум на свою скрижаль
О сущем разнородные сужденья,
Дает законченное впечатленье
Той и другою стороной медаль.
Но ведь любовь — она не просто сила!
Могущественней всех на свете сил,
Она любовью мир преобразила.
Так отчего ж нельзя любовный пыл
Зажечь огнем не одного светила,
Но пламенем несхожих двух светил?

О смерти я давно судьбу молю:
Жизнь, ЛИсида, мне смерти тяжелее,
Любимым не был я, но не жалею,
Что без надежд любил я и люблю.
Сирена, я твой нежный взгляд ловлю:
Чем бездна сумрачней, тем он светлее…
Меня напрасно привязали к рее
Ты напоешь погибель кораблю,
Погибну я. Но каждое мгновенье
Твою весну пятнает поступь дней.
Когда же не оставит разрушенье
И памяти от красоты твоей,
Тогда былое возвратить цветенье
Ничья любовь уже не сможет ей.

Излиться дайте муке бессловесной
Так долго скорбь моя была нема!
О дайте, дайте мне сойти с ума:
Любовь с рассудком здравым несовместны.
Грызу решетку я темницы тесной
Жестокости твоей мала тюрьма,
Когда глаза мне застилает тьма
И снова прохожу я путь свой крестный.
Ни в чем не знал я счастья никогда:
И жизнь я прожил невознагражденным,
И смерть принять я должен без суда.
Но той, чье сердце было непреклонным,
Скажите ей, хоть жалость ей чужда,
Что умер я, как жил, в нее влюбленным.

Пусть веки мне сомкнет последний сон,
Лишив меня сиянья небосвода,
И пусть душе желанную свободу
В блаженный час навек подарит он,
Мне не забыть и за чертой времен
В огне и муке прожитые годы,
И пламень мой сквозь ледяные воды
Пройдет, презрев суровый их закон.
Душа, покорная верховной воле,
Кровь, страстно безмерной зажжена,
Земной состав, дотла испепеленный,
Избавятся от жизни, не от боли;
В персть перейдут, но будет персть верна;
Развеются во прах, но прах влюбленный.

Спешишь, одолевая перекаты,
Причудливый свой путь в цветах тая,
И по пути крадет твоя струя
У пены седину и блеск у злата.
Смеясь, ты крепнешь. Пенных брызг кантата
Рокочет звонче трелей соловья…
Вот так, увы, растет любовь моя,
Что для меня слезами лишь чревата.
Пришпорен лестью, вдаль стремишься ты,
Но впереди обрыв, пути нет боле,
И падаешь ты в бездну с высоты…
Как сердцу избежать подобной доли?
Как ты, оно спешит на зов мечты,
Чтобы слезами изойти в неволе.

Когда бы хляби, как во время оно,
Разверзлись, затопив простор земной,
Палящий душу мне любовный зной
Вновь мог бы осушить земное лоно.
Когда б из-за упрямства Фаэтона
Моря и реки выпил жар дневной,
Могли бы слезы, пролитые мной,
Вновь напоить их влагою соленой.
Когда б все ветры сговорились вдруг
Взять паруса Улисса в плен докучный,
Я вздохами бы мог наполнить их.
Когда бы всю жестокость адских мук
Смирил Орфея голос сладкозвучный,
Я сотворил бы ад из мук моих.

От солнца слепнущий, его искал,
Счастливому, мне счастья было мало,
И пламя, что уже и так пылало,
Без устали сильней я разжигал.
Ее свободы верный был вассал,
Вослед ее душе моя бежала,
И брали сумерки мои начало
Там, где ее рассвет меня встречал.
На угольях любовного горнила,
Как саламандра, я живу в огне
Слепой любви к той, что меня пленила.
Но та, чью власть я не постиг вполне,
Меня в хамелеона превратила,
Чтоб воздухом надежд питаться мне.

Студеный пламень, раскаленный лед,
Боль, что, терзая, дарит наслажденье,
Явь горькая и радость сновиденья,
Беспечность, что полным-полна забот?
Предательство, что верностью слывет,
Средь уличной толпы уединенье,
Усталость в краткий миг отдохновенья,
И права, и бесправия оплот;
Сама себе и воля, и темница
Покончить в силах с ней лишь смерть одна,
Недуг, что от лекарств не исцелится,
Любовь, едва рожденная, дружна
С небытием. В ней рай и ад таится,
И враг самой себе во всем она.