Михаил Лермонтов - Бородино (сборник)

Когда Рафаэль вдохновенный
Пречистой девы лик священный
Живою кистью окончал,
Своим искусством восхищенный
Он пред картиною упал!
Но скоро сей порыв чудесный
Слабел в груди его младой,
И утомленный и немой
Он забывал огонь небесный.

Таков поэт: чуть мысль блеснет,
Как он пером своим прольет
Всю душу; звуком громкой лиры
Чарует свет, и в тишине
Поет, забывшись в райском сне,
Вас, вас! души его кумиры!
И вдруг хладеет жар ланит,
Его сердечные волненья
Всё тише, и призра́к бежит!
Но долго, долго ум хранит
Первоначальны впечатленья.

Когда во тьме ночей мой, не смыкаясь, взор
Без цели бродит вкруг, прошедших дней укор
Когда зовет меня, невольно, к вспоминанью:
Какому тяжкому я предаюсь мечтанью!..
О сколько вдруг толпой теснится в грудь мою
И теней, и любви свидетелей!.. Люблю!
Твержу забывшись им. Но, полный весь тоскою
Неверной девы лик мелькает предо мною…
Так, счастье ведал я, и сладкий миг исчез,
Как гаснет блеск звезды падучей средь небес!
Но я тебя молю, мой неизменный Гений:
Дай раз еще любить! дай жаром вдохновений
Согреться миг один, последний, и тогда
Пускай остынет пыл сердечный навсегда.
Но прежде там, где вы, души моей царицы,
Промчится звук моей задумчивой цевницы!
Молю тебя, молю, хранитель мой святой,
Над яблоней мой тирс и с лирой золотой
Повесь и начерти: здесь жили вдохновенья!
Певец знавал любви живые упоенья…
…И я приду сюда, и не узнаю вас,
О струны звонкие!..…………………….
………………………………………
………………………………………
Но ты забыла, друг! когда порой ночной
Мы на балконе там сидели. Как немой,
Смотрел я на тебя с обычною печалью.
Не помнишь ты тот миг, как я, под длинной шалью
Сокрывши голову, на грудь твою склонял –
И был ответом вздох, твою я руку жал –
И был ответом взгляд и страстный и стыдливый!
И месяц был один свидетель молчаливый
Последних и невинных радостей моих!..
Их пламень на груди моей давно затих!..
Но, милая, зачем, как год прошел разлуки,
Как я почти забыл и радости и муки,
Желаешь ты опять привлечь меня к себе?..
Забудь любовь мою! покорна будь судьбе!
Кляни мой взор, кляни моих восторгов сладость!..
Забудь!.. пускай другой твою украсит младость!..
Ты ж, чистый житель тех неизмеримых стран,
Где стелется эфир, как вечный океан,
И совесть чистая с беспечностью драгою,
Хранители души, останьтесь ввек со мною!
И будет мне луны любезен томный свет,
Как смутный памятник прошедших, милых лет!..

Свеча горит! дрожащею рукою
Я окончал заветные черты,
Болезнь и парка мчались надо мною,
И много в грудь теснилося – и ты
Напрасно чашу мне несла здоровья,
(Так чудилось) с веселием в глазах,
Напрасно стала здесь у изголовья,
И поцелуй любви горел в устах.
Прости навек! – Но вот одно желанье:
Приди ко мне, приди в последний раз,
Чтоб усладить предсмертное страданье,
Чтоб потушить огонь сомкнутых глаз,
Чтоб сжать мою хладеющую руку…
Далеко ты! не слышишь голос мой!
Не при тебе узнаю смерти муку!
Не при тебе оставлю мир земной!
Когда ж письмо в очах твоих печальных
Откроется… прочтешь его… тогда,
Быть может, я, при песнях погребальных,
Сойду в мой дом подземный навсегда!..
Но ты не плачь: мы ближе друг от друга,
Мой дух всегда готов к тебе летать
Или в часы беспечного досуга
Сокрыты прелести твои лобзать…
Настанет ночь; приедешь из собранья
И к ложу тайному придешь одна;
Посмотришь в зеркало, и жар дыханья
Почувствуешь, и не увидишь сна,
И пыхнет огнь на девственны ланиты,
К груди младой прильнет безвестный дух,
И над главой мелькнет призрак забытый,
И звук влетит в твой удивленный слух.
Узнай в тот миг, что это я из гроба
На мрачное свиданье прилетел:
Так, душная земли немой утроба
Не всех теней презрительный удел!..
Когда ж в санях, в блистательном катанье,
Проедешь ты на паре вороных;
И за тобой в любви живом страданье
Стоит гусар безмолвен, мрачен, тих;
И по груди обоих вас промчится
Невольный хлад, и сердце закипит,
И ты вздохнешь, гусара взор затмится,
Он черный ус рукою закрутит;
Услышишь звук военного металла,
Увидишь бледный цвет его чела:
То тень моя безумная предстала
И мертвый взор на путь ваш навела!..
Ах! много, много я сказать желаю;
Но медленно слабеет жизни дух.
Я чувствую, что к смерти подступаю,
И – падает перо из слабых рук…
Прости!.. Я бегал за лучами славы,
Несчастливо, но пламенно любил,
Всё изменило мне, везде отравы,
Лишь лиры звук мне неизменен был!..

      Где бьет волна о брег высокой
Где дикий памятник небрежно положен,
      В сырой земле и в яме неглубокой –
      Там спит герой, друзья! –
Наполеон!..
      Вещают так и камень одинокой,
И дуб возвышанный, и волн прибрежный стон!..
Но вот полночь свинцовый свой покров
   По сводам неба распустила,
   И влагу дремлющих валов
С могилой тихою Диана осребрила.
   Над ней сюда пришел мечтать
   Певец возвышенный, но юный;
Воспоминания стараясь пробуждать,
   Он арфу взял, запел, ударил в струны…
   «Не ты ли, островок уединенный,
      Свидетелем был чистых дней
Героя дивного? не здесь ли звук мечей
   Гремел, носился глас его священный?
   Нет! рок хотел отсюда удалить
И честолюбие, и кровь, и гул военный;
      А твой удел благословенный:
Принять изгнанника и прах его хранить!
   Зачем он так за славою гонялся?
      Для чести счастье презирал?
   С невинными народами сражался?
И скипетром стальным короны разбивал?
   Зачем шутил граждан спокойных кровью,
Презрел и дружбой и любовью
И пред Творцом не трепетал?..

Ему, погибельно войною принужденный,
      Почти весь свет кричал: ура!
      При визге бурного ядра
Уже он был готов – но… воин дерзновенный!..
   Творец смешал неколебимый ум,
   Ты побежден московскими стенами…
   Бежал!.. и скрыл за дальними морями
Следы печальные твоих высоких дум.
………………………………….
      Огнем снедаем угрызений,
      Ты здесь безвременно погас:
   Покоен ты; и в тихий утра час,
   Как над тобой порхнет зефир весенний,
   Безвестный гость, дубравный соловей,
   Порою издает томительные звуки,
      В них слышны: слава прежних дней,
      И голос нег, и голос муки!..
   Когда уже едва свет дневный отражен
      Кристальною играющей волною
      И гаснет день: усталою стопою
      Идет рыбак брегов на тихий склон,
      Несведущий, безмолвно попирает,
         Таща изорванную сеть,
   Ту землю, где твой прах забытый истлевает,
      Не перестав простую песню петь…»
………………………………….
Вдруг!.. ветерок… луна за тучи забежала…
      Умолк певец. Струится в жилах хлад;
         Он тайным ужасом объят…
   И струны лопнули… и тень ему предстала:
   «Умолкни, о певец! – спеши отсюда прочь,
      С хвалой иль язвою упрека:
      Мне всё равно; в могиле вечно ночь. –
Там нет ни почестей, ни счастия, ни рока!
         Пускай историю страстей
И дел моих хранят далекие потомки:
Я презрю песнопенья громки; –
Я выше и похвал, и славы, и людей!..»

Я видел вас: холмы и нивы,
Разнообразных гор кусты,
Природы дикой красоты,
Степей глухих народ счастливый,
И нравы тихой простоты!

Но там, где Терек протекает,
Черкешенку я увидал, –
Взор девы сердце приковал;
И мысль невольно улетает
Бродить средь милых, дальных скал…

Так дух раскаяния, звуки
Послышав райские, летит
Узреть еще небесный вид;
Так стон любви, страстей и муки
До гроба в памяти звучит.

Кто муки знал когда-нибудь,
И чьи к любви закрылись вежды,
Того от страха и надежды
Вторично не забьется грудь.
Он любит мрак уединенья,
Он больше незнаком с слезой,
Пред ним исчезли упоенья
Мечты бесплодной и пустой.
Он чувств лишен: так пень лесной,
Постигнут молньей, догорает,
Погас – и скрылся жизни сок,
Он мертвых ветвей не питает, –
На нем печать оставил рок.

Жила грузинка молодая,
В гареме душном увядая;
   Случилось раз:
   Из черных глаз
Алмаз любви, печали сын,
      Скатился;
Ах! ею старый армянин
      Гордился!..

Вокруг нее кристалл, рубины;
Но как не плакать от кручины
   У старика?
   Его рука
Ласкает деву всякий день:
      И что же? –
Скрываются красы как тень.
      О Боже!..

Он опасается измены.
Его высоки, крепки стены;
   Но всё любовь
   Презрела. Вновь
Румянец на щеках живой
      Явился.
И перл между ресниц порой
      Не бился…
Но армянин открыл коварность.
Измену и неблагодарность
   Как перенесть!
   Досада, месть,
Впервые вас он только сам
      Изведал! –
И труп преступницы волнам
      Он предал.