Алекс Надир - Значение имени

Отведенная в сторону прядь,

Чуть припухлые, вздрогнули веки.

Жаль, забудешь меня ты опять,

Как тогда – в позапрошлом веке.

Те балы отгремели давно,

Время всё в свой закутало иней.

Отболел, отпечалился, но…

Как прекрасны Вы были, графиня!

Не понять, – никому, никогда —

Не познать этой боли блаженства:

В жарком взгляде – сияние льда,

Доведенное до совершенства.

Как держались Вы: вальс, котильон…

Как смотрел я украдкой ревнивой,

И знакомый, насмешливый тон,

Это Ваше: «так чем же больны вы?»

…

Да не болен, а просто устал.

Одолели бессонные ночи.

Уж не помню, кто это сказал:

«Безысходности ровный почерк».

Так положено, видно, судьбой:

С обреченностью и в беспросветье

Путь прокладывать свой вековой

Из столетья за Вами в столетье.

Пребываю вашим искренним другом.

Все решилось само: «или – или»;

А признайтесь – немного, наверно, любили?

С болью,

с грустью,

с надуманным детским испугом?

В окна лезет метелистый вечер,

Вот и осень долой, неужели?

А признайтесь – немного, наверно, хотели?

Через страх, через боль: мне навстречу!

Карты выбраны были не к масти.

Да, возможно, могли, но не стали…

А признайтесь – немного, наверно, мечтали:

Чтоб не думая. В омут. До страсти!

Пребываю вашим искренним другом.

Что мой мир – о тебе мечта,

Странный сон, пробуждений блиц.

Вот! Вот эта!.. Опять не та…

Просто схожесть имен и лиц.

Просто так же стреляет взгляд,

Тот же самый курносый нос.

И похожий – на водопад

Завитушек шальной разброс.

Просто мысли – как ты хотел.

Просто чувства – как ты мечтал.

Этот голос, что раз задел.

Это счастье, что Бог послал…

Так бывает, каприз судьбы!

Больно только, когда впервой.

Обознался – ведь люди мы.

Просто память… системный сбой.

Мне кажется, в этом проблема:

Что солнце – меняет небо,

Что ты изменяешь свой облик,

Уходишь в высокую область.

Уходишь – ее элементом,

Частицею, долей, фрагментом.

А я в этой области не был,

Не выпал разборчивый жребий.

Мне кажется, в этом дилемма:

Роман? Или все же поэма?

Весна? Или вечная осень?

Нет ясности – в этом вопросе.

А помнишь, как ты молчала в трубку,

а я – говорил, говорил, говорил…

«Мы» обсуждали Карнеги и Юнга,

«Джейн Эйр», «Госпожу Бовари».

Я утверждал, что любовь это вечность,

Несущий нас в космос поток.

И ты улыбалась: «что, да, мол, конечно.

Найти бы лишь только исток».

А небо – откинув полы халата,

Как будто нарочно дразня,

Дарило нам звезды! И какая досада:

Что нет уже ни тебя, ни меня.

Марина, Марина…

Поделки из глины

На полках хрустальных,

Почти уникальных.

Чуть сбоку начальник,

Седеющий мачо.

Эспрессо горячий.

Дымок сигареты,

Поэты, поэты…

Салфетки, брюнетки,

Коктейль, шоколадки.

Морщины и складки

На офисной коже.

И я непохожий,

Совсем не похожий

На тех…

кто достоин тебя.

Лет через пять вы все поймете,

Ну а пока – любви, всех благ!

Живите так, как вы живете:

За мигом миг, за шагом шаг.

Весну встречайте, ждите осень,

Растите, пестуйте детей.

Снег времени завеет россыпь

Тех промелькнувших сказкой дней.

И в круговерти новых будней,

С неотвратимостью судьбы,

Найдется тот, кто с вами будет

Таким, как и хотели б вы.

А я?.. Моя дорога —

Уходит вниз – по мере сил.

Желает счастья вам премного:

Тот, кто вас так и не забыл…

Одиночества тонкую шаль

Да на плечи – согреть бы душу!

Видит Бог, я уже не нарушу

Жизни Вашей святую печаль.

Расставания глупую боль

Да в подкорку – чтоб без осложнений!

Видит Бог, я конечно же гений:

Что мне эта пустяшная роль?

Прожитого осевшую пыль

Да по ветру – пускай гоняет!

Видит Бог, ничего не решает

Ожиданий бессмысленных штиль.

От обиды угрюмую тень

Да на солнце – авось исчезнет,

Видит Бог, не излечит болезни

Наш вчерашний ненайденный день.

По одной из случайных дорог

Мы промчались – на встречных курсах.

Видит Бог, ляжет в прежнее русло

Тихой жизни ленивый поток.

Закат дотлел, спустилась ночь, сгустилась тьма;

Опять один, дым сигарет, зима-зима…

Слова мертвы, горит торшер, и горек чай,

Моя любовь, мои мечты, моя печаль…

Спите, мадам, ваши сны будут венчаны сказкою,

Не по годам – упоительной, светлою, ласковой…

Затих проспект, тускла луна, и бликов дрожь,

А за окном, вот чудеса, январский дождь!

И в тишине, и в четырех моих стенах:

«Такой же дождь, такая ж ночь, там, в Озерках…»

Спите, мадам, ваши сны будут венчаны сказкою,

Не по годам – упоительной, светлою, ласковой…

И вновь курить, и мыслей нет, еще виток —

Тоски моей, любви моей; зажгись, восток!

Когда с домов, ворча, спадет ночная тень,

Душа вздохнет, затем взгрустнет; и новый день…

Спите, мадам, ваши сны будут венчаны сказкою,

Не по годам – упоительной, светлою, ласковой…

К границе облаков, по кромке неба,

За километры обходя шальные звезды,

Где снова, грани смывши, быль и небыль

Бросают на лицо смешные блестки.

И тут же, повинуясь странной власти,

Ты слушаешь украдкой и подолгу,

Как вдалеке, в последней вспышке страсти,

Волчица с грустью подвывает волку.

Им вторит лес – своим тягучим скрипом,

Ворчаньем и брюзжаньем старых сосен.

Дни прошлые летят, как птицы, мимо

И жалят – как встревоженные осы.

И хочется вдруг знать, что жизнь – иная,

Мой путь – домой, и он уже не снится.

И так же, с неба взора не спуская,

Меня ждет моя верная волчица.

Знаешь, что происходит, когда нет тебя?

Стихи не пишутся.

Нет, не так, конечно, чтобы совсем:

Ни о чем из-за отсутствия тем.

Но только (правда!) они какие-то глупые:

Точно котята слепые, всё чего-то нащупывают,

Но главного никогда не касаются, Мельтешат, суетятся, толкаются.

Больше, чем надо, всё стремятся сказать.

Объяснить, убедить, доказать.

Смешные…

Душу только опять всполошили!

Разве возможно такое – больше, чем надо?

Когда на пути есть преграда,

Любые слова – как горчица после ужина.

Вот и остаются они: никому абсолютно

не нужными.

Ну… может, лишь мне, их автору, немного:

Со стихами, говорят, веселее любая дорога.

Веселее… Возможно. Ведать не ведаю.

Мне бы со своими разобраться бедами.

Трудно вот так: с плеч долой и забыть.

Душа-то продолжает любить…

Прикоснуться к твоим бы губам.

Темно-бурым – как мед,

И растаять как лед.

Как слеза покатиться

В пропасть новой любви,

И как птица —

Ввысь стрелою взлететь!

Умереть!

Без остатка в тебе раствориться.

Без боязни опять ошибиться

Прикоснуться к твоим бы губам…

Тут накурено и неприкаянно,

Тут минута, как вечность, долга;

И на небе опять издеваются

Месяца золотые рога.

Подари мне рецепт забвения,

Чтобы сразу, сразу и всё!

Чтобы с каждым ушедшим мгновением

Глохло в памяти имя твоё.

Мне пока одиноко и совестно,

Что не смог тем единственным стать

И финал нашей маленькой повести

На счастливый манер написать.

Мне пока не хватает решимости,

Не умею мириться с судьбой,

Доходя до самой одержимости,

По ночам всё болтаю с тобой.

Только время с заданием справится,

Пусть бежит, чувства мелко дробя,

И когда по местам все расставится,

Не узнаю… в толпе… я тебя…

Вам хочется играть – играйте!

Но только заучите роль.

И главное, прошу, не забывайте,

Что я скорее шут, а не король.

А значит, потерпеть еще придется

Насмешки ваши, колкие слова.

Как в песне той, ну помните, поется:

«Я верю, что любовь всегда права»…

Ты прости – я ведь тоже умру.

Как Есенин, Вийон… да все люди!

По рулетке пройдя новый круг,

На «зеро» ляжет шар мой беспутный.

Ты прости за вранье, что в стихах,

За рассказы про тихую вечность…

Заигрался! Зарылся в мечтах!

Превознесшийся сын человечий.

Веришь, правда: совсем не хотел.

Видел – мельницы, знал – ветряные!

Но, как дятел, как черт, в голове:

«Я – один, не такой, как другие».