Расул Гамзатов - Колесо жизни

Луч прощальный вспыхнул, опаляя
Эвереста снежное плечо.
В облака оделись Гималаи,
Но струна не замерла еще.

Острый пик за тучею маячит,
И, хоть сумрак предвечерний хмур,
Не иссякла песня. Это значит —
Рано мне откладывать пандур.

Мандала — таинственное слово.
Я его в Непале услыхал,
В окруженье гор седоголовых,
В государстве неприступных скал.

В этом слове отзвуки санскрита,
Мудрость постижений вековых.
Множество значений в нем сокрыто,
Поразмыслим об одном из них.

Мандала — дороги воплощенье,
Повороты, пестрые столбы,
Непрестанное коловращенье
Времени, пространства и судьбы.

Мандала — поток необоримый,
На бегу в себя вобравший все.
Мандала — движенья облик зримый,
Неустанной жизни колесо

Миллионы рук его творили,
Округляли, к скорости стремясь,
Тщательно приращивали крылья,
С будущим налаживали связь.

Миллионы рук творили, силясь
К совершенству полному прийти,
Чтобы миллионы лет крутилось
Колесо, привычное к пути.

Мастера во все века старались,
Чтоб ничто в дороге не стряслось,
Все же втулки иногда ломались,
То и дело барахлила ось.

Нет уж тех умельцев и в помине,
Оборот свершился, век прошел.
А хлопот немало и поныне:
Ось цела, случается прокол.

Новые поднаторели руки,
Новые рождаются умы,
И, однако, новые прорухи
Тоже появляются, увы.

Колесо работает, изведав
Гладкий грунт, ухабы, гололед,
В жизни есть и радости и беды,
Горький спад и горделивый взлет.

Те, кто вместе с колесом несется,
Испытали и добро и зло,
Их лучами обласкало солнце,
Их морозным ветром обожгло.

Вперемежку в этой круговерти —
Топкие болота, склоны гор,
Жалкое бесславье, свет бессмертья,
Громкий подвиг и глухой позор,

Вперемежку тишина и взрывы,
Век застоя, возрожденья век,
Вирусы захвата и наживы
Замедляют колеса разбег.

Это значит — бедности с богатством,
Правде с кривдой враждовать и впредь.
Полосы бесчисленных препятствий
Ходкий круг спешит преодолеть.

Он, упрямец, все-таки вращаясь,
На своем пути встречает вновь
Радость и печаль, восторг и зависть,
Страх и смелость, ярость и любовь…

Есть притча в Непале с далеких времен
О тех, кто презрением общим клеймен,
Но все ж благоденствует в мире людском
И править желает земным колесом.

Их трое ничтожных по сути своей,
Но чем бесталанней они, тем страшней.
Их трое. Хотят они упряжь держать.
А двигаться… Двигаться могут и вспять.

Три символа. Притчу начнем со свиньи.
Являя все низкие свойства свои,
Лежит она в луже, в помоях урчит.
Коль что не по ней, без конца верещит.

Тем временем в притчу вползает змея.
Она, и коварство и злобу тая,
Извилистой тропкой скользить норовит,
Почти не слышна, но язык ядовит.

И третья… На вид безобидна она,
Но редкою глупостью наделена,
Шумлив легкомысленной курицы нрав,
Кудахчет она, петуха увидав.

Спросили свинью, отчего нечиста,
Измазана от пятачка до хвоста.
И хрюкнула чушка, в тени развалясь:
— Миф издавна грязен. Я выбрала грязь…

Спросили змею, отчего она зла,
Зачем по тропинке кривой приползла.
На это в ответ прошипела змея:
— Извилиста жизнь. Извиваюсь и я.

А курица просто клевала зерно,
Да ей и вопрос-то понять не дано.
Заладила, глупая: — Я хоть куда!
Куд-куд-куд-кудах! Куд-куда, куд-куда…

Визжанье, шипенье, кудахтанье вдруг
Слились, заглушая все звуки вокруг.
Коварство и хамство и глупость опять
Втроем поспешили себя оправдать:
— Настал возвышения нашего час.
Ведь люди порой превращаются в нас.

А нелюдям легче до цели дойти,
Крутнуть колесо, оказаться в чести.
О, мандала!.. Вьется дорожная пыль.
Печальная сказка. Жестокая быль.

Мандала… На вечной той орбите
Устремленья не всегда равны.
Трудолюба радуют открытья,
Краснобая — званья и чины.

Мастер, делом непрестанно занят,
Не всегда горазд на словеса.
Прохиндей хвастливо барабанит,
Словно он создатель колеса.

Рвется бездарь к ложному величью.
У коварства — происки свои.
Вновь слышны, как в стародавней притче,
Визг свиньи, шипение змеи.

Колесо, безудержно вращаясь,
На своем пути встречает вновь
Радость и печаль, восторг и зависть,
Страх и смелость, ярость и любовь.

…Ну а я-то сам к чему приучен?
Делу равен мой аварский стих?
Право, я не хуже и не лучше
Многих современников моих.

Сын своих родителей ушедших
И родитель взрослых дочерей,
О разлуках думаю и встречах,
О недальней старости своей.

Знаю, мне, как смертному любому,
Предназначен свой житейский срок,
И гляжу на этот мир с любовью,
Содрогаюсь от его тревог.

Все я помню — юных лет горенье,
Дни недуга, исцеленья миг.
Ощутил я высоту паренья,
Пустоту бескрылых дней постиг.

Был я и счастливым и несчастным,
Но всегда стремился к одному —
Стать к деяньям родины причастным,
Нужным стать аулу своему.

И к земным красотам приобщиться
Я пытаюсь, по тропе идя,
Стать песчинкой, снежною крупицей,
Бликом солнца, капелькой дождя.

А еще надеюсь не однажды
Словом и поступком дать ответ
Нелюдям, что вставить палки жаждут
В колесо быстротекущих лет.

Крупицы быта, были и легенды,
Картины прожитых годов и дней,
Вы — специальные корреспонденты
Необозримой памяти моей.

Вновь занавес взвивается над сценой,
Где весь я на свету и на виду,
Где разговор прямой и откровенный
Я с вами и с самим собой веду.

Не ведая усталости и лени,
Я тут и композитор и поэт.
Вращается пластинка размышлений,
Как мандала… Конца ей тоже нет.

Я мать однажды попросил ответить,
В чем жизни назначение и цель?
И, просияв, она сказала: — Дети!
Всего дороже в доме колыбель.

Отец изрек, подумав: — Мирный пламень
В домашнем очаге всего святей.
Его, дерзнув поссориться с богами,
Нам даровал бессмертный Прометей.

А мельник, весь покрыт мучною пылью,
Своею мыслью поделиться рад:
— Стремление к земному изобилью,
Наш хлеб насущный — выше нет наград.

Абуталиба я спросил, поэта,
И заиграл он тихо на зурне.
Потом сказал: — Простая песня эта
Всего нужней, всего милее мне.

— В чем жизни суть, не скажешь ли, приятель?
Не размышляя, весельчак сосед
Привлек жену-красавицу в объятья.
— Тебе, Расул, понятен мой ответ?

Взметнулся тамада: — Какое благо,
Беседуя с друзьями, пить вино!
Да здравствует живительная влага,
Которой насладиться нам дано!

(Без ханжества и фальши подтвердим мы
Его слова. И тост произнесем.
Но, чувство меры, ты необходимо
В застолии. Как, впрочем, и во всем.)

— В чем жизни суть? — я спрашиваю многих.
По-разному об этом говорят.
Одним нужны далекие дороги,
Другим взрастить бы у крылечка сад.

Для моряка всего прекрасней море,
Для живописца — Моны Лизы лик.
Что ж, каждый прав. Признанье не оспоришь.
А свет многообразен и велик.

Я собеседникам желаю счастья,
Близки мне мысли их и голоса.
Сливаясь вместе, личные пристрастья
Дают толчок вращенью колеса.

«Мир вам! Салам алейкум!» — в дом вхожу я.
Хозяева в ответ: «Мир и тебе!»
Мир всем! Усвоить истину такую —
Вот главное в любой людской судьбе.