Василий Каменский - Степан Разин

Дрожат берега.
Берегут берега,
Стерегут рога
Врага.
Ага.
Чу.
У врагов —
Купцов, князей, бояр —
Мы добудем парчу,
Золотой да соболий
Товар.
Чуй.
Едут.
Меж крутых берегов
Среди гор-стариков
Атаман прогремел
В барабан:
Меж крутых берегов
Стая быстрых стругов
Окружает
Большой
Караван.
Ночь-темна.
Кровь-хмельна.
Жизнь-вольна,
Да неволит на Волге
Волна;
Эй, сермяжники,
Беритесь за привычку —
Дорогих гостей встречать.
Эй, гуляй —
Сарынь на кичку!
Наворачивай сплеча.
Драли,
Жали
Бары
Долго Крепостную голытьбу.
А теперь —
Бунтует Волга
За сермяжную судьбу.

Дрожат берега.
Раскатилась река.
Раззудилась рука
казака — Степана
Свет Тимофееча
Разина.
Сарынь на кичку!
Мрази, на!
Разуваживай гостей,
Эй, глуши,
Свисти,
Кистень,
По царевым медным лбам.
Бам! Бам! Бам!
Бацк!
Буцк!
Лязг!
Мызг!
Хряст!
Хруст!
Ряск!
Вдрызг!
Бам!
Вам!
Дам!
Чеши,
Мотай,
Откалывай.
Вяжи,
Хватай,
Размалывай!
А вот чивай!
Да вот чивай,
Да чаще брагой
Потчевай.
Ишь, боярские пузы
Разжирели
На холопских хлебах.
Жрут
Пироги,
Щи,
Арбузы,
А мы — на бобах.
Ббах!
Что их жалеть, —
Когда нас за скотов
Держат в конюшнях,
Баранами.
Расправа их — плеть,
Помещичья
Плеть.
Мы же за то
Потешим себя
Караванами.
И пока наша доля сермяжная
Разобижена
Палачами, —
Берегись
Ты,
Отродие княжное,
Обожравшее нас калачами.
И пока
Наша доля-раздольница
Чует слезное
Горе батрацкое, — Ты бунтуй,
Понизовая вольница,
За житье наше братское.

Ночь — как смола,
Бедой полна.
Ночка смела,
За волной — волна,
Ноченька буйная.
Спать пора:
Ватага ушкуйная
Скрылась в горах,
В норах!
В дырах!
Страх!
Ах,
Какой страх
Кровавый
Грозой над землей повис:
В Жигулевских горах оравой
Бунтует
Холопский низ.
Этот страх
На Москве живет —
На престоле
Царя Алексея:
Царь с князьями
Спасает живот,
Месть в конюшнях
Дворянскую сея.
И секут
Господа рабов
До остатной
Предсмертной боли,
Не жалея
Крестьянских горбов,
За думы
О разинской воле.
Потому
И бегут
По дорогам, как волки,
Бедная,
Беглая,
Серая рвань,
Чтобы там —
На приютной
Кормилице-Волге —
Встретить
Вольности
Первую рань.
Потому и
Текут
Быстротечно ручьями
В людской
Океан
Удалого кольца,
Чтобы
Упиться,
Как брагой, речами
И волей
Степана,
Атамана-отца.
Ой, времечко настало дивное —
Дивные вершить дела.
Лейся, песня переливная,
Закуси, конь, удила.
Ходу!
Ой ли, молодчики,
Соколики ясные,
Все мы на Волгу
Направим пути, —
Знай лети
Да лети,
Не сворачивай!
Х-хэй!
Времечко приспело спелое —
Выросла в лугах трава.
Размахнись ты,
Удаль смелая,
Отчаянная голова.
Выравнивай.
Держись
За жизнь.
Хха-вва!
Чох-на ветер.
Вражью кожу-на шест.
Мясо — собакам.
Кости — в ров.
Степан Тимофеич,
Будь здоров!

Эй, борода.
Слышь, он — Разин
Берет города:
Царицын,
Камышин.
Радуйся,
Ратуй:
Казань,
Самару,
Саратов
Разин возьмет,
Как мед.
Ох, пусты
Господские пороги, —
Ох, густы
Сиротские дороги, Ох…
Стой!
Стан!
Стынь!
Смотри!
Стой, ба!
Стой,
Голытьба!
Мы и впрямь
Дошли до толку, —
Мы и впрямь
Глядим на Волгу:
Ширь.
Ярь.
Гладь.
Тишь.
Кто
там,
чуй,
слышь:
Сидит
человек
на сосне
с кистенем, —
Поет
человек
о своем
соловьем:
«Чугунное житье!
Ношу кривой
Татарский нож,
Индейское копье.
Раскинул —
Ловок и хитер —
Я на сосне
Шатер
И хохочу.
Хочу —
кричу,
точу
топор
грачу.
И жгу смолье —
Мое
Жилье.
В четыре пальца просвищу —
Шарахнется сова,
Забьет крылом —
Веслом в пролом.
Людей
Не вижу,
Не ищу…»
И выплюнул слова:
«М-м-мы-чу —
Ядреный вол лугов.
Морковное жратье!»
Повесил
На рога врагов.
Шершавый ствол —
Старуха мать.
Пошел —
Жую рябину —
Сучье ломать.
Ядрена мать-земля,
Чугунное житье.
Теперь —
Ого! —
Возьми
Его.
Не трожь,
А то — ббах —
Весь просвистень.
Нож —
В зубах,
В лапах —
Чугунный
Кистень.
Этому надо глазеть
Во все стороны, —
Этот зверь
Теперь — озорный.
Зорко распялил
Глазища.
Рыщет:
Не едет ли
чище
пища?
Не везут ли
товары
бары?
Ждет-не пора ли,
Чтоб все заорали:
«Други,
На
Струги.
Айда!»
Да.
А там —
По местам,
В дырах,
В горах
Серые люди.
Нет им числа.
Люди —
Сермяжная рать.
Воля-Волга
Сюда принесла
Этих людей
Умирать
За таких же
Людей-лебедей.
За таких же,
Нуждою раздетых
Да плетью испоротых,
О, где ты,
И скоро ль ты,
Голытьбина —
Расейская голь,
Отомстишь за себя,
Чтоб враздоль
И во веки веков
Снять железо оков
С батраков?
А ты,
Волюшка-Волга,
Сохрани, сбереги,
Собери на бивачки:
У тебя —
У матерой реки —
Хватит волн
Для раскачки.

А ну, вставайте,
Подымайте паруса,
Зачинайте.
Даль окружную,
Звонким ветром
Раздувайте голоса,
Затевайте
Песню дружную.
Эй, кудрявые,
На весла налегай —
Разом
Ухнем,
Духом
Бухнем,
Наворачивай на гай.
Держи
Май,
Разливье
Май, —
Дело свое делаем, —
Пуще,
Гуще
Нажимай,
Нажимай на левую.
На струг вышел Степан —
Сердцем яростным пьян.
Волга — синь-океан.
Заорал атаман:
«Сарынь на кичку!»
Ядреный лапоть
Пошел шататься
По берегам.
Сарынь на кичку!
В Казань!
В Саратов!
В дружину дружную
На перекличку,
На лихо лишнее
Врагам!
Сарынь на кичку!
Бочонок с брагой
Мы разопьем
У трех костров,
И на привольи
Волжском вагой
Зарядим пир
У островов.
Сарынь
На
Кичку!
Ядреный лапоть,
Чеши затылок
У подлеца.
Зачнем
С низовья
Хватать,
Царапать
И шкуру драть —
Парчу с купца.
Сарынь
На кичку!
Кистень за пояс,
В башке зудит
Разгул до дна.
Свисти!
Глуши!
Зевай!
Раздайся!
Слепая стерва,
Не попадайся!
Вва!
Сарынь на кичку!
Прогремели горы.
Волга стала
Шибче течь.
Звоном отзвенели
Острожные затворы.
Сыпалась горохом
По воде картечь.

Струги-стаи
Налетали —
Брали города.
Други-стаи
Помогали
Битву коротать.
Третьи стаи
Набегали —
За ордой орда.
А вся стая —
Русь босая —
Скоро та
Одолела,
Завладела
Волгой сирота.
Вольница шумела:
«Волги мало нам, —
Мы из Астрахани двинем
В море по волнам,
Двинем в Персию-туда,
Где восточная звезда
Нам сулит
Ковры-дары.
Айда!
Айда!
Айда-а-а-а-а-а-а!»
Будь что будь!
Снарядились да грянули
В путь да путь.
Ветер морской
Парус раздул, —
Возле берега
Чайками мчал.
Не думал персидский
Султан Абдул,
Какой его
Ждет причал.
Ветер морской —
Лихой борец,
Но смелей голытьба
И густей;
В Реште султанский
Принял дворец
Разинских
Буйных гостей.
И в заморском
Персидском краю —
Огневее пожара —
В ночь
Полюбилась
Степану в раю
Птица Мейран —
Принца Аджара дочь.
При янтарной
Игре полумесяца
Атаман,
Под туман,
Только как очи
Принцессы засветятся,
Пел Мейран:
«Сад твой зеленый,
Сад апельсиновый;
Полюбил персиянку за тишь.
Я парень —
Ядреный,
Дубовый,
Осиновый,
А вот тоскую,
Поди ж, —
Видно, принцесса
Чаруйным огнем
Пришлась по нутру.
С сердцем,
Пьяным любовным вином,
Встаю поутру
И пою:
Сад твой зеленый,
Сад апельсиновый.
И в этом саду
Я — туман
Хмельной
Да мудреный,
Ядреный,
Осиновый,
Сам не свой,
И зову:
Эй, Мейран,
Чуду приспело
Родиться недолго —
Струги легки
И быстры.
Со славой-победой
Увезу я на Волгу
Зажигать удалые
Костры».
При янтарной игре
Полумесяца,
Когда звезды любви
Поднебесятся,
Отвечала Мейран:
«Ай,
Хяль бура бен,[1]
Аббас,[2]
Селям, селям,[3]
Степан».
Затуманился парень…
А султан
Сдвинул брови:
Захотелось ему
Изведать
Ушкуйничьей крови.
Стража султанская
Решила врасплох
Загубить понизовых гостей.
Да не тут-то было.
Крепка голова атаманская,
Глаз дозорных не плох,
Да за поясом верен кистень.
И знакомо султаново рыло:
Не объедешь на кривой, —
С князем встреча не впервой.
С князем встреча —
Это сеча,
Это рвани смертный вой.
А раз так —
Сарынь на кичку!
Не жалей
Врагов костей.
А раз так —
Вали на стычку!
Опп да в лоб!
Просвистел кистень гостей.
Ну и пир!
Не пир — гора.
Реки льются серебра:
Сабли — востры,
Персы — пестры,
Кровь-узорнее Ковра.
Ну и пир!
Не пир — гора.
Разгулялась вольница
Во дворе султана,
Нагрузилась гольница,
Золотом-добром,
И снялась застольница
Соколиным станом, —
Понеслась раздольница,
Как весенний гром.
Из заморских тех стран
Победитель-чудесник
Степан вывез Мейран
Под гуслярские песни.