Антология - Русские песни и романсы

Ох! Как-то мне жить!
Ох! Как не тужить!
    Отъезжаешь,
    Покидаешь,
Мил-сердечной, меня? (2)

Голубчик ты мой,
Разлучаюсь я с тобой!
    Здесь не будешь,
    Позабудешь,
Что была я твоя. (2)

А я, молода,
Буду помнить всегда,
    Как со мною,
    С молодою,
Миловался дружок. (2)

Дорожкой пойду
Во зелёном саду,
    И листочки,
    И цветочки
Все поблекнут, мой свет. (2)

А где ты с другой,
Свыкнешься, дорогой,
    В дни осени
    Дни несении
Там проглянут для вас. (2)

Вздохни обо мне
На чужой стороне;
    Вздохнувши,
    Вспомянувши,
Прослезися хоть раз. (2)

А я для тебя
Иссушу всю себя;
    По разлуке
    Буду в скуке
Лишь тебя вспоминать. (2)

Уже со тьмою нощи
Простерлась тишина,
Выходит из-за рощи
Печальная луна.
Я лиру томно строю
Петь скорбь, объявшу дух.
Прийдк грустить со мною,
Луна, печальных друг!

У хладной сей могилы,
Под тенью древ густых,
Услышь мой вопль унылый
И вздохов стон моих.
Здесь Юлии любезной
Прах милый погребён.
Я лить над ним ток слезной
Навеки осуждён.

Подобно розе нежной,
Ты, Юлия! цвела;
Ты в жизни сей мятежной
Мне друг, мне всё была.
Теперь, тебя теряя,
Осталось жизнь скончать
Иль, скорбью грудь терзая,
Всечасно умирать.

Но песни сей плачевной
Прервать я должен стон:
Слезами омочённой
Немеет лиры звон.
Безмолвною тоскою
Сильняй теснится дух;
Прийди ж грустить со мною,
Луна, печальных друг!

Вечор поздно из лесочку
Я коров домой гнала.
Подошла лишь к ручеёчку,
Близ зелёного лужка, —

Вижу, барин едет с поля,
Две собачки впереди;
Лишь со мной он поравнялся,
Взор свой бросил на меня.

«Здравствуй, милая красотка,
Чьей деревни и села?»
— «Вашей милости крестьянка», —
Отвечала ему я.

«Ты скажи, моя милая,
Из которой ты семьи?»
— «Коль изволишь знать Петрушу,
Из его, сударь, семьи».

— «Не тебя ли, моя радость,
Егор за сына просил?
Его сын тебя не стоит,
Не на то ты рождена.

Завтра, радость, ты узнаешь,
Для кого ты суждена;
Где судьба твоя скрывалась,
Для кого ты рождена…»

«Собирайтеся, подружки,
На подворье на моё!
Собирайтесь поскорее,
Посоветуйте со мной!

Хоть и льстит быть госпожою,
Да Ванюшу очень жаль».
Все подружки улыбнулись,
На ответ сказали ей:

«Что же с барином нам делать?
Его воля, его власть;
Поутру завтра узнаем,
Где судьба крылась твоя».

Я в пустыню удаляюсь
От прекрасных здешних мест;
Сколько горестей смертельных
Мне в разлуке должно снесть.

Оставляю град любезный,
Оставляю и того,
Кто на свете мне милее
И дороже мне всего.

Пременить нельзя предела,
Нельзя страсти истребить.
Знать, судьба мне так велела,
Чтоб в пустыне одной жить.

В тех местах уединенных
Вображать буду тебя.
О надежда мыслей пленных!
Ты тревожишь здесь меня.

Повсечасно буду плакать
И тебя воспоминать;
Ты старайся, мой любезный,
Взор несчастный забывать.

Уж вздыханьем и тоскою
Пособить не можно нам,
Коль несчастны мы судьбою
И противны небесам.

Здесь собранья, здесь веселье,
Здесь все радости живут,
А меня на зло мученье
В места страшные влекут.

Уменьши мое» мученье
И в разлуке тем уверь;
Не забудь меня несчастну,
Тем тоску мою умерь.

Знаю, что и ты страдаешь
И вздыхаешь обо мне;
Но и ты знай, мой любезный,
Что я мучусь по тебе.

Ах, прости, прости, любезный!
Разлучили нас с тобой;
Не забудь меня несчастну
И не будь пленён иной.

Ох! тошно мне
На чужой стороне,
    Всё постыло,
    Всё уныло:
Друга милого нет.

Милого нет,
Не глядела б на свет.
    Что бывало,
    Утешало,
О том плачу теперь.

В ближнем леску
Лишь питаю тоску:
    Все кусточки,
    Все листочки
Там о милом твердят.

Будто со мной
Там сидит милый мой,
    Забываюсь,
    Откликаюсь
Часто на голос свой.

Милого нет!
Ах, пойду за ним вслед:
    Где б ни скрылся,
    Ни таился,
Сердце скажет мне путь.

Ох! тошно мне
На чужой стороне!
    Слёзы льются,
    Не уймутся;
В них отрада моя.

Выду я на реченьку,
Погляжу на быструю —
Унеси мое ты горе,
Быстра реченька, с собой!

Нет, унесть с собой не можешь
Лютой горести моей;
Разве грусть мою умножишь,
Разве пишу дашь ты ей.

За струёй струя катится
По склоненью твоему:
Мысль за мыслью так стремится
Всё к предмету одному.

Ноет сердце, изнывает,
Страсть мучительну тая.
Кем страдаю, тот не знает,
Терпит что душа моя.

Чем же злую грусть рассею,
Сердце успокою чем?
Не хочу и не умею
В сердце быть властна моём.

Милый мой им обладает:
Взгляд его — весь мой закон.
Томный дух пусть век страдает,
Лишь бы мил всегда был он.

Лучше век в тоске пребуду,
Чем его мне позабыть.
Ах, коль милого забуду,
Кем же стану, кем же жить?

Каждое души движенье —
Жертва другу моему.
Сердца каждое биенье
Посвящаю я ему.

Ты, кого не называю,
А в душе всегда ношу!
Ты, кем вижу, кем внимаю,
Кем я мышлю, кем дышу!

Не почувствуй ты досады,
Как дойдёт мой стон к тебе,
Я за страсть не жду награды,
Злой покорствуя судьбе.

Если ж ты найдёшь возможным,
Силу чувств моих измерь:
Словом ласковым — хоть ложным
Ад души моей умерь.

Стонет сизый голубочек,
Стонет он и день и ночь;
Миленький его дружочек
Отлетел надолго прочь.

Он уж боле не воркует
И пшенички не клюёт;
Всё тоскует, всё тоскует
И тихонько слёзы льёт.

С одной ветки на другую
Перепархивает он
И подружку дорогую
Ждёт к себе со всех сторон.

Ждёт её… увы! но тщетно, —
Знать, судил ему так рок!
Сохнет, сохнет неприметно
Страстный, верный голубок.

Он ко травке прилегает.
Носик в перья завернул,
Уж не стонет, не вздыхает —
Голубок… навек уснул!

Вдруг голубка прилетела,
Приуныв, издалека.
Над своим любезным села,
Будит, будит голубка;

Плачет, стонет, сердцем ноя,
Ходит милого вокруг,
Но… увы! прелестна Хлоя!
Не проснётся милый друг!

Ах! когда б я прежде знала,
Что любовь родит беды,
Веселясь бы не встречала
Полуночный звезды!
Не лила б от всех украдкой
Золотого я кольца;
Не была б в надежде сладкой
Видеть милого льстеца!

К удалению удара
В лютой, злой моей судьбе,
Я слила б из воска яра
Легки крылышки себе
И на родину вспорхнула
Мила друга моего;
Нежно, нежно бы взглянула
Хоть однажды на него.

А потом бы улетела
Со слезами и тоской;
Подгорюнившись бы села
На дороге я большой;
Возрыдала б, возопила:
«Добры люди! Как мне быть?
Я неверного любила…
Научите не любить».[4]