Алла Демидова - Ностальгия – это память
…Опять Афины!!! Нет сил! Сыграла здесь в театре у Теодора Терзопулоса подряд десять «Гамлетов». Иногда Теодор ругает меня после спектакля за «русский психологический театр». Он любит жесткий рисунок, минимализм и сдержанность и, кстати, поставил очень жесткий свет из боковых кулис. Они пронизывают сцену лучами. По «картинке» красиво. Но что зрители понимают? Не знаю. Сидят, правда, тихо, как мыши.
Все дни у меня здесь абсолютно одинаковые. У меня тут, наверху, в театре, квартира. Ночью страшно: во всем доме я одна. Встаю часов в 12 дня (±), пью чай, иду гулять, благо театр Теодора в старом районе, недалеко их знаменитая Плака – с одной стороны и площадь Омония – с другой. В 16 ч. – что-то перекусываю или в кафе, или дома. К 7 ч. спускаюсь вниз на грим. В 9 ч. вечера – начало. Правда, всегда с опозданием: греки собираются медленно. После спектакля иногда с Теодором и с каким-нибудь гостем идем в таверну. Смотрел тут недавно нашего «Гамлета» продюсер из Германии. Ему понравилось, пригласил нас играть в сентябре во Франкфурт.
Теодор попросил сыграть еще три спектакля здесь – просит публика – я отказалась – устала. Ни с кем не общаюсь. В свободное время пишу мои соображения по поводу «Поэмы без героя» Ахматовой. М.б., выйдет книжка.
Завтра полечу в Москву: плохо себя чувствую. Болит сердце…
Из дневников 2002 года
19 февраля
Прилетела в Афины. В «моей» квартире сделали ремонт. Очень все чисто и хорошо. Текстовая репетиция с греческими актерами. Девочка – хорошо, мальчик – плохо. Заметила, что молодых актеров талантливых найти труднее, чем молодых актрис. Это во всех странах.
20 февраля
Очень устаю от перепадов климата и всего. Болит голова. Буквально нет никаких сил. Тем не менее заставила себя сходить на рынок – купить что-то поесть. В доме ничего нет. Купила зелени и рыбу. Во 2-й половине дня – дождь. Моя голова его «рожала». Днем долго световая репетиция. В 21 ч. – «Гамлет». Как всегда, начался на полчаса позже. Играла на «троечку». Нет сил.
21 февраля
С утра солнце. Хоть какая-то радость. Сделала свой обычный прогулочный круг. Все знакомые собаки на месте.
«Гамлет» снимали на видео с одной точки и далеко. Моя энергия на экран не передается, я знаю. И останется после этого спектакля что-то неудобоваримое. Звонила Маквала, сказала, что Микки заработал 500 рублей: Лейла гуляла с ним на Патриарших, а там снимали какое-то кино и попросили Лейлу с ним пройтись в массовке, а потом заплатили деньги. Микки без меня там скучает. Надо бы опять его взять сюда.
22 февраля
Днем пешком до Omonia – мой мастер-класс в местном университете. Мы его провели с Олей Лазариду, и она же переводила мой французский. Неинтересно.
Вечером играла «Гамлет». С немцем и Теодором в таверну. Мне хочется все время лежать. Нет сил. Моноспектакль – всегда пытка, а этот особенно. Волнуюсь за двух молодых актеров, чтобы что-нибудь не пропустили. Раздражаюсь на неправильный свет. Ну, это всегда у меня. Не забыть бесконечные конфликты с осветителями на «Таганке».
23 февраля
Все одинаковые дни. Ночью бессонница. Встаю в 12 ±, пью чай с пасьянсом. Прогулка. 16 – обед. 19 – грим. 21 – спектакль.
25 февраля
Начала писать опять про «Поэму без героя». Благо рукопись с собой. Пишу после спектакля ночью. Голова болит.
26 февраля
Встала рано. Писала «Поэму». Днем с Марией Бейку в какой-то склад – старые вещи: камины, чернильницы, сумки и т. д. Дребедень, которую люблю. Накупила ненужное. Половину раздарю здесь же. Мои покупки – мой наркотик. Как и пасьянс и бесконечное чтение. Мои ширмы от реальности.
28 февраля
Все дни работа над «Поэмой» и вечерами «Гамлет». Тяну «на профессии». Теодор просит еще добавить спектакли – публика раскусила и хочет еще. Отказалась. Мне ведь все равно – работать в Дельфах перед 5-ю тысячами или здесь, где зал на 300 человек.
3 марта
То же, что и всегда. Скучно записывать. Вечером, вернее уже ночью – после спектакля, Мария и Теодор у меня. Я купила в ресторане какую-то еду. Теодор мне гадал на кофейной гуще: клевета от кого-то, после июня лучше. Кто-то что-то неожиданно подарит. Ну и т. д.
4 марта
Во время спектакля сорвала родинку. Было много крови. На спектакле был какой-то врач, посмотрел, сказал – не опасно.
6 марта
Прилетела в Москву. Сходила к онкологу по поводу родинки. Не опасно. Отвезла мамочке продукты. Я, по-моему, заболеваю. Болит сердце…
Письмо к N.N.2002 год 20 мая
Сижу в аэропорту в Барселоне, жду рейса на Москву. Сыграла здесь 5 «Гамлетов». А после Афин я все-таки попала в больницу. Разболелось сердце, вызвали «скорую» – и прямиком в реанимацию. Пока лежала там одна – сносно. Только от лекарств очень болела голова. Спасла меня нянечка-уборщица – дала мне крепкого сладкого чая. Но потом туда подвезли каких-то старух тоже «с сердцем», и они ночью так храпели! Я была счастлива, когда меня перевели в палату. Там я была одна и блаженствовала. Даже удалось поработать над рукописью о «Поэме без героя» Ахматовой.
Играли мы в Барселоне в каком-то новом театральном центре. Зал неудобный для меня: круглый и без сцены, просто площадка в центре. Нет концентрации энергии.
По просьбе местных – дала тут один мастер-класс по психической энергии. Но тоже в новом помещении – не натопленном. Скудно!
Ко мне сюда приехала приятельница из Женевы. Пришлось с ней погулять по городу и даже съездить в Sitgese – город, где я играла и «Федру», и «Квартет», и «Медею». Там каждый год театральные международные фестивали. В Барселоне я не в первый раз и поэтому была гидом для моей приятельницы.
P.S. В июле буду в Дельфах, напишу оттуда.
И хотя я уже не играю спектакли, поставленные Терзопулосом, мы с ним видимся довольно часто и встречаемся уже как родственники. В 2014 году мы опять работали вместе в проекте Пермского театра оперы и балета. «Носферату» – опера Дмитрия Курляндского, режиссер-постановщик – Терзопулос, дирижер – Курентзис, сценограф – Кунелис. Помимо певцов и балета в спектакле были заняты греческие актеры – Тасос Димас и София Хилл – любимые актеры Теодора.
А мне досталась роль Корифея. Когда я увидела партитуру оперы, испугалась. Я никогда с этим не сталкивалась. Но меня успокоили, петь не нужно. Но надо попадать по знаку дирижера в ноты. Музыки в привычном понимании нет. Есть взаимодействие различных шумов, звуков и тишины. Если я не попадаю в ноту, опоздает хор после меня, а у него музыкальный речитатив; если я неточно произнесу звук, то Тасос не сможет его повторить. Но работать было интересно.
Теодор Терзопулос говорил нам: «Открывается занавес, вы все на сцене. Нет ни звука, ни времени, ни богов. Об этом говорит Корифей. Перед взорами зрителей 700 ритуальных ножей и балетный „Лебедь“, который ожидает, что его принесут в жертву».
Носферату – вампир. Но наша история о глобальном вампиризме.
«Вампирами друг для друга могут выступать даже самые близкие люди, – говорил Теодор. – Например, моя бабушка, человек с ангельским лицом, и та чувствовала, когда можно показать зубы. Что делать, такова природа человека. Даже по отношению к самому себе человек может быть вампиром. Когда он разрушает себя. И здесь начинается трагедия. Потому что принципиальное отличие трагедии от драмы в том, что в трагедии конфликт всегда пролегает на территории души, в то время как в драме герой борется с внешними обстоятельствами».
Я видела, как Теодор быстро, профессионально репетировал с хором, балетом, с нами – солистами.
«Музыка и текст ведут нас в ночь человеческого подсознания. В каждом из нас есть и Прометей, дарующий свет, и Носферату, господин тьмы, – говорил Теодор. – И надо признать в себе обоих».
Вышла книжка Терзопулоса «Возвращение Диониса»; она переведена на русский язык. Переводчик не знал современные театральные термины, и первый вариант перевода был ужасен. Нашли другого переводчика, мне пришлось ему много объяснять о терминах Терзопулоса. Я написала предисловие к этой книжке.
Помните у Пушкина: «…Душа стесняется лирическим волненьем, трепещет и звучит…»? Без этой вибрации лучше не сцену не выходить. Но как этим управлять? Как вызвать эту вибрацию через технику? И возможно ли это?
«Психическая энергия», «концентрация – расслабление», «мысли – образы», «энергия слова», «энергия жеста» – все эти термины известны современному театру, о них часто можно слышать в интервью с режиссерами и актерами. Но что это на самом деле, а главное – как этого достичь, играя на сцене, – мало кто знает. Вернее – как этого достичь через технические упражнения, через «метод».
Теодор Терзопулос – один из немногих режиссеров современного мирового театра – проводит по этому методу мастер-классы и в своих спектаклях наглядно использует эту «психическую энергию» в воздействии на зрителей.
