Анна Ярошевская - Ирина Мирошниченко
– Ирина, вы удивительная! – Лев поцеловал ей руку.
Через несколько дней они выступали вместе в Концертном зале «Россия». Именно в этот момент, исполняя песню «Ах как жаль», Ирина почувствовала, что песня теперь стала неотъемлемой частью ее жизни. Когда она пела – ее душа обретала веру в лучшее, в то, что есть выход, как тогда, в лесу. С этого момента каждая песня Ирины была посвящена маме. И так было до конца. Екатерины Антоновны не стало в 2005 году.
Второе дыхание
Они сидели за столиком уютного бара на Манхэттене. На импровизированной сцене выступала чернокожая певица с большими глазами цвета кофейных зерен, полными тоски, эти глаза пели на языке, понятном каждому посетителю, независимо от национальности. Даже не зная языка можно было понять, что песня о любви. Ирина смотрела на своего спутника – голубоглазого мужчину со светлыми волосами. Он улыбался ей.
– Ну что, не страшно выступать в Нью-Йорке? – спросил он, все так же улыбаясь.
– Знаешь, наверно нет. У меня столько всего было в жизни, что страх выветрился как сигаретный дым. Видишь – под потолком кондиционеры, они выдувают всю грязь из воздуха. Вот и я также научилась фильтровать эмоции.
– Ты потрясающая женщина, – мужчина взял ее за руку.
– Не настолько потрясающая, как твои песни, Андрей.
– Мои песни пишет сама жизнь.
– Философствуешь? – Ирина кокетливо посмотрела на спутника.
– Беру с тебя пример, – они посмотрели друг другу в глаза и, не сговариваясь, решили, что пора уходить.
На Бродвее было многолюдно. Многочисленные магазинчики, рестораны, торговые центры, театры притягивали людей как магнитом. Мужчина, шедший рядом с Ириной, тоже притягивал. Впервые Мирошниченко услышала его песни на каком-то концерте, куда пришла только ради того, чтобы составить компанию подруге. И, оказалось, что пришла не зря. Этот исполнитель, с открытым взглядом и чарующим голосом, покорил ее. После концерта она выяснила его фамилию – это был Андрей Никольский – исполнитель песен собственного сочинения, музыки и стихов. Ирина зашла к нему в гримерку, с ходу заявив: «Я хочу, чтобы вы написали для меня песню». Такая стремительность понравилась Никольскому. С этой встречи началась не только их творческая работа. Между ними было что-то еще, но они оба не решались переступать грань. Им было достаточно творчества, которому оба отдавались без остатка. Теперь они вместе подготовили концерт в Нью-Йорке.
– Удивительно, что мы сейчас с тобой идем по Бродвею, где ходили самые именитые знаменитости. Знаешь, я в юности была на концерте Марлен Дитрих. Меня это так поразило, очень хотелось также, как она петь на сцене. И вот теперь я буду почти как она.
– Ты не почти как она, ты другая, а значит лучшая.
– Совсем избалуешь меня комплиментами, – Ирина отбросила прядь белокурых волос назад, одаривая спутника блистательной улыбкой.
– Сказать комплимент – это все равно, что обнять человека, но только душой.
Актриса рассмеялась такому сравнению:
– Я предпочитаю, чтобы меня обнимали руками.
– Смотря, какие руки. Вот взгляни на руки того нищего, – Никольский указал на высокого мужчину с тусклыми глазами, стоявшего у церкви Святого Павла, мимо которой они проходили. Это было одно из самых старинных сооружений Манхэттена. Ирина обернулась в ту сторону, куда показывал Андрей.
– Нет, такие руки не должны меня обнимать. Это руки человека, который ничего не добился в жизни, таких людей я не понимаю. Нужно всего добиваться самим, а просить милостыню – слабость. Причем милостыню в любом виде, будь то деньги или чувства.
– То есть ты хочешь сказать, что не стала бы, например, выпрашивать любовь?
– Нет, – Ирина посмотрела на спутника долгим взглядом.
– А если допустить, что ты влюбилась безответно? – Андрей не сдавался.
– Безответность придумали люди, которым нечем заняться и нравится страдать. У меня же есть любимая работа, новые интересные роли, поездки, встречи.
Никольскому нечего было возразить, потому что любое его слово эта роковая женщина опровергнет своей правдой. Его же правда состояла в том, что он жил настоящим моментом и ему было хорошо. Он думал о том, что создавать нечто хорошее должно не место, в котором человек находится, а исключительно его поступки. Андрей мог бы перефразировать знаменитое выражение: «Хорошо там, где нас нет», на «Где мы есть – там и хорошо». Это чувство можно ощутить везде, даже в такси, на котором они с Ириной возвращались в гостиницу после прогулки.
– До завтрашнего концерта, – попрощался Никольский.
– До скорого, – Ирина стояла около двери своего номера и вертела ключ в руках, – Спасибо за прогулку.
Они попрощались. Ночью Ирина долго не могла заснуть. Стояла на балконе и любовалась городом небоскребов. Это зрелище воспламеняло в памяти воспоминания о прошлом, было похоже на блеск театральных огней. Однажды, стоя перед многочисленными зрителями в свете прожекторов, Ирина чуть не упала в обморок от усталости, многочисленных перелетов и поездок. За кулисами ее еле успели подхватить под руки, чтобы отнести в гримерную. Тогда она доиграла спектакль до конца. Теперь ей кажется, что на самом деле конец – это только начало. Второе дыхание, которое она открыла благодаря Манхэттену и пришедшим на концерт зрителям.
Зал был забит до отказа. Люди разных возрастов и профессий слушали Ирину, как завороженные. Она шутила, танцевала и вообще старалась быть как можно более естественной. Публика ликовала.
Ликование это продолжилось и за кулисами у гримерной актрисы. В хор скандирующих ее имя голосов внезапно вклинился один жесткий и категоричный. Он принес с собой зерно спора, заразив им толпу. Крики становились все громче и громче. Наконец, Ирина не выдержала и вышла в коридор.
– Что произошло? – сдерживая раздражение, спросила она.
– Ирина Петровна, – охранник указал на женщину средних лет, сидевшую в инвалидном кресле. – Эта женщина расталкивает людей и рвется в вашу гримерную. Мы пытаемся утихомирить недовольных поклонников.
– Пропустите эту женщину.
Охранник тут же выполнил просьбу. Мирошниченко видела в зеркальном отражении, как в помещение вкатили коляску. Сидевшая в ней зрительница смотрела прямо и твердо своими серыми глазами, ничуть не смущаясь. Когда обе женщины остались наедине, гостья Мирошниченко произнесла:
– Ирина, я хочу сказать вам большое спасибо.
Актриса улыбнулась таким словам и хотела прервать собеседницу, но та не позволила, продолжив:
– Мы с вами похожи. Я тоже была актрисой и блистала на сцене, пока со мной не произошла авария. Ваша судьба меня тронула, потому что вы смогли подняться на ноги после своей беды. Ирина, вы очень сильная женщина, мой пример.
В глазах Мирошниченко остановились слезы. Эта встреча была такой трогательной и искренней, насколько настоящей может быть беда, объединяющая людей с разных континентов. Актриса обняла женщину в коляске, при этом от волнения забыв спросить ее имя. Впрочем, позже, вспоминая этот случай, Ирина подумает, что это не так важно. Гораздо важнее, что ее творчество служит стимулом для людей, вдохновляет. Открывает второе дыхание.
У королевы не бывает возраста
Гром аплодисментов не мог заглушить стук ее сердца – столько лет на виду у зрителей, а волнуется до сих пор как маленькая девочка, выходя на сцену. Волнуется, потому что всегда искренна. Искренна со своими поклонниками, которые и есть вся ее жизнь и в этой жизни она королева.
Московский Дом кино, в котором собрались сегодня все желающие, был полон самыми разными людьми, которые захотели поздравить актрису, ведь прийти в этот день на юбилей королевы МХАТа они могли свободно. Разве может быть у нее иначе? Только свободно распахнув двери можно понять, кто твой друг, а кто лишь его слабая тень, тающая при ярком свете. Сегодня здесь было слишком много света, который, однако, только подчеркивал красоту актрисы – она блистала обворожительной улыбкой, завораживала взглядом, как всегда. На ней было длинное черное платье с ярко красными бусами на шее и таким же браслетом. Черный цвет она любила больше всего, он казалось, придавал одновременно величественность и спокойствие. Именно такой и нужно быть, ведь она – Ирина Мирошниченко, – советская Катрин Денев и Мэрилин Монро в одном лице.
И вот теперь она в очередной раз стоит на сцене, при этом как бы наблюдая за собой со стороны. Обстановка и эти люди были ей давно и хорошо знакомы. Она каким-то удивительным образом знала, что сейчас должно произойти. Первыми на сцену для поздравлений сейчас будут выходить сильные мира сего – лица, стоящие у власти. Приветственные слова и пожелания звучали в том порядке, о котором Ирина уже заранее знала, знала, потому что все происходящее уже случалось с ней когда-то, точь-в-точь как сейчас.
– Ирина, я хочу поздравить вас с юбилеем. – Со своего места в зале поднялся высокий, статный мужчина, выглядящий намного моложе своих 55 лет. Она знала его – это был Владимир Шаманов, командующий ВДВ России, которого можно было назвать настоящим полководцем, было в нем что-то геройское и вместе с тем открытое. Наверно поэтому он, один из немногих, произносил речь без подсказки на листочке, говорил то, что чувствовал, это и нравилось больше всего.
