Арина Полякова - Пропаганда войны в кинематографе Третьего Рейха
Подводя небольшой итог своим рассуждениям, Адольф Гитлер уверенно заявляет, что «…наша задача – не в колониальных завоеваниях. Разрешение стоящих перед нами проблем мы видим только и исключительно в завоевании новых земель, которые мы могли бы заселить немцами. При этом нам нужны такие земли, которые непосредственно примыкают к коренным землям нашей родины»[144] Поэтому возможность заморских колоний отпадает сама собой. Они находятся слишком далеко и неудобны. Поэтому Германия должна была обратить свой взор на близлежащие территории, которые, по мнению фюрера, должны были принадлежать немцам – Австрия, Польша, Чехословакия. «Лишь в этом случае наши переселенцы смогут сохранить тесную связь с коренным населением Германии. Лишь такой прирост земли обеспечивает нам тот прирост сил, который обусловливается большой сплошной территорией… Мы, национал-социалисты, должны пойти еще дальше: право на приобретение новых земель становится не только правом, но и долгом, если без расширения своих территорий великий народ обречен на гибель»[145]. Гитлер считал, немецкий народ не заслуживает существовать такой «полужизнью» – он заслуживает гораздо большего, так как фюрер был, несомненно, убежден в том, что весь мир обязан немцам своей культурой, поэтому они заслуживали должную роль и должное положение в мире. Опять же исходя из расовой теории превосходства арийцев. А именно, – ни много, ни мало, мировое господство.
Итак, возвращаясь к внешней политике и завоеванию территорий, а в большинстве случаев, эти понятия для Гитлера тождественны, Гитлер заявляет: «Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе. Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию (!) и те окраинные государства, которые ей подчинены»[146]. Он считал, что сама судьба предназначила Россию нацистам. В то время там как раз был установлен большевизм, а как уже упоминалось выше, Гитлер считал большевизм и еврейство единым понятием. Поскольку одной из главных целей гитлеровской Германии должна была стать борьба с еврейством, она была просто обязана уничтожить ее правительство и весь еврейский клан, захвативший Советский Союз. Ну а также территория России должна была стать прекрасным пристанищем немецкой расы. Здесь смыкались не только геополитические интересы, но и расовые.
Стараясь рассуждать логически, Гитлер приходит к выводу, что Россия никак не может быть немецким союзником, а значит, она должна быть его врагом: «Нам достаточно того факта, что Россия, лишившаяся своего верховного германского слоя, уже тем самым перестала иметь какое бы то ни было значение как возможный союзник немецкой нации в освободительной борьбе… – а именно, она стала просто недостойной быть союзницей арийцев – …С чисто военной точки зрения война Германии – России против Западной Европы (а вернее сказать в этом случае – против всего остального мира) была бы настоящей катастрофой для нас»[147]. По иронии судьбы, Гитлер предугадал исход событий.
Он был уверен, что вся борьба должны была бы развернуться на германской территории, а не на русской, притом, что помощи от России он не ждал. Это стало бы разорением для Германии. Более того, он указывал на то, что межу Россией и Германией находится государство, контролируемое Францией – Польша. Поэтому прежде чем Россия могла бы отправить хоть одного солдата на немецкий фронт, ей пришлось бы одержать победу над Польшей.
Дальше продолжает: «…Союз, который не ставит себе целью войну, бессмыслен и бесполезен… – теперь четко можно сделать вывод, что вся внешняя политика Германии была постепенной подготовкой к войне. Союзы – это лишь расстановка сил перед войной. Гитлер отвергал мысль о мирных союзах – …Союзы создаются только в целях борьбы. Если даже в момент заключения союза война является еще вопросом отдаленного будущего, все равно стороны непременно будут иметь в виду прежде всего перспективу военных осложнений… Уже один факт заключения союза между Германией и Россией означал бы неизбежность будущей войны, исход которой заранее предрешен. Такая война могла бы означать только конец Германии»[148].
Часть четвертая. Кинематограф и нацизм
После прихода нацистов к власти немецкая кинематография, получившая до того мировое признание благодаря самобытности и таланту немецких актеров и режиссеров, стала составной частью программы унификации – подчинения всех сфер жизни Германии нацистской идеологии. «Я хочу использовать кино как инструмент пропаганды»[149], – говорил Геббельс, которому Гитлер поручил контроль за кинематографией на всех стадиях – от производства до проката[150]. Первым шагом властей было очищение производственного и творческого кинопроцесса от «расово чуждых элементов» – лиц еврейской национальности. Это стало причиной того, что многие кинодеятели Германии были вынуждены покинуть страну. В их числе оказались режиссеры Фриц Ланг, Вильгельм Дитерле, Эрнст Лубитш, композиторы, создававшие музыку к кинофильмам, Курт Вейль, Фридрих Холландер, Ханс Эйслер, Миша Шполянски, актеры Фриц Кортнер, Конрад Вейдт, Элизабет Бергнер, Марлен Дитрих, Мади Христианс и многие другие[151]. Актрисе Бригитте Хельм было предъявлено обвинение в «расовом загрязнении нации» на том основании, что она была замужем за евреем. Популярный актер Лео Реус бежал в Вену, где, изменив свою еврейскую внешность, специализировался на «арийских» ролях. Вся Германия была возмущена случаем, происшедшим в 1940 году с самым популярным киноактером страны Иоахимом Готтшалком. Будучи женатым на еврейке, актер отказался подчиниться требованиям властей развестись с женой и оставить ребенка. Обвинив жену актера в расовой неполноценности, гестапо дало супругам одни сутки, чтобы покинуть страну. Отказавшись эмигрировать, супруги покончили с собой. После случившегося немецкие киностудии были близки к бунту. Нацистский контроль над кинематографией достиг своего апогея в 1934—35 годах. 25 апреля 1935 года в Берлине открылся Международный кинофестиваль, на который съехались свыше 2000 делегатов из 40 стран мира. На этом фестивале прошла официальная премьера фильма «Триумф воли» режиссера Лени Рифеншталь, снятого во время партийного съезда в Нюрнберге в сентябре 1934 года. К 1937 году немецкая киноиндустрия была фактически национализирована. В 1938 году вышел еще один значительный документальный фильм – «Олимпия» того же режиссера, хроника Олимпийских игр 1936 года. В 1939 году началась серия антисемитских фильмов: «Ротшильд в Ватерлоо» (1940 год), «Еврей Зюсс» (1940 год) и др. В первые годы Второй мировой войны нацистские фильмы восхваляли триумфальные подвиги солдата вермахта, в окарикатуренном виде представляя противника как слабого, подлого и трусливого. Немецкая кинохроника ежедневно преподносила публике сообщения об одержанных победах на фронтах. С 1943 года тональность фильмов начала меняться – на фоне очевидных военных неудач требовалось поддержать боевой дух армии и нации. За всю историю Третьего Рейха (1933—45 годов) в Германии было выпущено 1363 полнометражных фильма. Все эти фильмы, равно как и короткометражки, выпуски новостей и документальные фильмы, перед широкой демонстрацией обязательно просматривали чиновники министерства пропаганды. Большинство полнометражных фильмов были далеки не только от жизни, но и вообще от творчества. Лишь малая часть из них отбиралась для пропагандистских целей. Аудитория кинотеатров во время войны значительно сократилась.
Глава I. Немецкий кинематограф до национал-социализма (1895–1933)
История развития кинематографа Германии берет свое начало в год рождения кино: уже в 1895 году, за два месяца до братьев Люмьер, показывавших свое «Прибытие поезда» в Париже, в берлинском дворце Винтергартен (Wintergartenpalais) братья Складановски организовали для публики просмотр коротких лент с помощью собственного изобретения – так называемого «биоскопа». Однако аппарат Складановски из-за дороговизны своей технологии не смог конкурировать с проектором Люмьеров, который использовался не только для проекции изображения, но и для съемки.
Новый вид развлечения – кинематограф быстро завоевал популярность сначала среди «высшего общества» Германии, однако столь же быстро этот вид искусства стал массовым, и короткие фильмы уже повсеместно показывались в качестве ярмарочных аттракционов обычным горожанам и рабочим. Но не все относились к кинематографу как к дешевому развлечению. Некоторые считали его искусством, поэтому после 1910 года в Германии начинают сниматься первые художественные киноленты с большей продолжительностью, в основу которых начали закладываться литературные сюжеты.
