Жак Одиберти - Антология современной французской драматургии
ГОЛОС МИШЛИН. Смотри, как она плавает! Похоже на целлулоидную утку!
ДАФНА. Люк, можно тебя на минутку, мне надо с тобой поговорить?
ЛЮК. В данный момент я ищу икру для попавшей в беду чайки.
ДАФНА. Я могу тебе помочь?
ЛЮК. Надо ж, ты стала такая спокойная, что с тобой случилось?
ДАФНА. Я как-то разом пришла в себя. Наверно, душ подействовал. Я просто с ума сошла — принимать наркотики каждый день.
ЛЮК. Я тебе это уже который месяц твержу!
ДАФНА. Знаю. Но так было нужно.
Одновременно:
ГОЛОС ЖАНА. Ты ее сейчас утопишь!
ГОЛОС АХМЕДА. Вот черт!
ЛЮК. Только не начинай меня опять доставать своими трагедиями, Дафна!
ДАФНА. Не надо меня ни в чем упрекать. Я скоро вернусь с Джоном в Нью-Йорк.
ЛЮК. Да в чем я тебя упрекаю?
ДАФНА. Ни в чем, я знаю. Я уеду, ты меня забудешь, ну и хорошо. Я никогда не могла ничего тебе дать.
ЛЮК. Слушай, Дафна, ты хоть понимаешь, насколько глупо то, что ты несешь? Кто тебя когда-нибудь о чем-нибудь просил?
ДАФНА. Но я люблю тебя!
ГОЛОС ЖАНА. Ой, смотри, как она голову под воду сует!
ГОЛОС МИШЛИН. Она сдурела!
ЛЮК. Ладно тебе, Дафна, какая это любовь! (Уходит в ванную.) Вот икра для чайки!
Дафна подходит к комоду, берет револьвер и кладет его в сумку. Одновременно с этим:
ГОЛОС МИШЛИН. Ого, да это ж иранская икра! Нужно ее кормить с маленькой ложечки!
ЖАН. Вместо этого, она хочет мыло сожрать!
Все смеются.
МИШЛИН. Она спятила! Привыкла к моющим средствам!
ЖАН. Она проглотила мыло!
ЛЮК. Это ж надо! Проглотила мыло!
МИШЛИН. Приняла его за рыбу! Ее сейчас стошнит!
ЛЮК. У нее спазмы!
МИШЛИН. Ой, она совсем с ума сошла!
ЖАН. Осторожно! Осторожно!
АХМЕД. Лови ее! Лови!
ЖАН. Она умерла!
ЛЮК. Умерла?
АХМЕД. Ну да, смотри, у нее сердце больше не бьется.
МИШЛИН. Мылом подавилась.
АХМЕД. Наверно, умерла от истощения. Кто знает, сколько времени она в Париже плутала, бедная птица!
ЖАН. Ладно, не оставлять же мертвую чайку в ванне! ЛЮК. Главное, вынуть из нее мыло, оно от «Шанель»! Надо ее вскрыть!
МИШЛИН. Фу, гадость, не смей!
АХМЕД. Нет-нет, давайте ее похороним. Чаек хоронят. (Выходит с мертвой чайкой в руках, остальные за ним следом.) А, Дафна, смотри, она умерла, эта чайка.
ДАФНА. Ее нужно похоронить в песке на берегу моря, иначе ее душа всегда будет блуждать на перекрестке у башен Дефанс.
АХМЕД. Говорят, это магические животные, в Алжире их много.
ДАФНА. Я все детство провела у берега моря, в Мэне[52]. Когда я была маленькой, я хоронила чаек, которые прилетали умирать на пляж. Дай ее мне. Я отвезу ее в Нью-Йорк, а потом похороню в Мэне. Я попрошу, чтобы в «Боинге» ее убрали в холодильник.
АХМЕД. Ты это сделаешь?
ДАФНА. Да. Заверни ее в газету, а в следующее воскресенье я похороню ее вместе с дочкой на пляже в Мэне. Съездим на автобусе.
МИШЛИН. Тебе, кажется, лучше, Дафна.
ДАФНА. Да, намного лучше. Спасибо.
ЖАН. У тебя все платье мокрое. Тебе не холодно?
ДАФНА. Холодно.
ЖАН. Переоденься.
ДАФНА(раздеваясь). Хорошо. У меня только летние платья. Одолжишь мне свитер?
ЖАН. Этот подойдет?
ДАФНА. Да, спасибо. Нет, погоди, я лучше вот это надену. Смотри, что я нашла в чемодане, не знаю, откуда оно там взялось. Платье моей бабушки. Ее тоже звали Дафна. Она уехала в Мэн, потому что влюбилась в одного тамошнего китобоя. Смотри, такие платья носили жены китобоев в Новой Англии!
МИШЛИН. Оно просто великолепно.
ДАФНА. Хочешь, подарю?
МИШЛИН. Спасибо, я не ношу маминых платьев.
ДАФНА. У нее была такая же фигура, как у меня! (Надевает платье.) Жаль, немного порвано, вот здесь.
ЛЮК. Очень подходящий наряд для похорон чайки в Мэне. А пока что ты могла бы пристроить эту птичку у себя на голове, вместо шляпки.
МИШЛИН. Она купила его на блошином рынке! На той неделе я видела это платье на базаре Малика!
ЖАН. Это уж ни в какие ворота! Видала, как выделывается? Косит под травестюху.
МИШЛИН. Вот именно! Нет, ну и народ пошел!
АХМЕД(Дафне). Я завернул птицу во влажное полотенце. Когда будешь хоронить, вспомни обо мне, ладно? Держи!
ДАФНА. Спасибо, Ахмед. Давай! (Убирает чайку в свою дорожную сумку.)
АХМЕД. Она тебе всю одежду промочит!
ДАФНА. Ничего! Ой, смотрите, что я нашла! Калифорнийское розовое шампанское!
ЛЮК. Фу! Оно хоть холодное?
ДАФНА. Почти. На, Ахмед, открой шампанское, ты ж настоящий мужчина.
АХМЕД. А где штопор?
ЖАН. Дай сюда, это надо пальцами откручивать!
ДАФНА. Ой, смотрите, что я еще нашла — травку!
ЛЮК. Блеск! Гуляем! Дай-ка ее сюда, я себе косячок сверну! (Сворачивает сигарету.)
ДАФНА. Да у меня на кухне полная коробка, и еще ящик бурбона! Сходи, принеси, Ахмед, а?
АХМЕД. Там открыто?
ДАФНА. Ой, нет, я, наверно, закрыла. Вот, возьми ключ.
ЖАН. Ну и тугие эти твой американские пробки. Как будто из дерева сделаны.
ЛЮК(Ахмеду). Посмотри, нет ли там чего еще. Тащи, что найдешь.
АХМЕД. А холодильник ты что, оставляешь?
МИШЛИН. Вытащи его на площадку, завтра пришлю за ним водителя.
АХМЕД. Спасибо, Дафна! (Уходит.)
Жан открывает и разливает шампанское.
ЛЮК. Коли на то пошло, оставила бы нам и свои рубины.
ДАФНА. Хотела бы, но не могу. Это все, что у меня осталось на белом свете.
МИШЛИН. Это подарок твоей бабушки?
ДАФНА. Нет, это подарок Джона на рождение Кати. Они принадлежали его матери. Матери Джона.
МИШЛИН. Нут вот. Когда умрешь, оставишь их Кате, к тому времени они как раз войдут в моду.
ДАФНА. Разумеется, если они к тому времени еще будут у меня. Но, учитывая, в каком я состоянии, неизвестно, удастся ли мне хоть до Нью-Йорка добраться.
МИШЛИН. Ну что ты, дорогая, мы проводим тебя в аэропорт.
ДАФНА. А, хорошо, спасибо. Но тогда я должна предупредить Джона, чтобы он приехал за мной в аэропорт Кеннеди. Он меня просто в ужас вгоняет, этот аэропорт Кеннеди!
ЖАН. Ты хоть не посеяла свой американский паспорт?
ДАФНА. Нет, вот он! Свинство какое, промок! Он теперь недействителен! О господи, что мне делать?
ЖАН. Да у тебя все вещи промокли! Господи, у тебя с чайки натекло в чемодан, какая гадость! (Вываливает вещи из сумки в раковину.) Все провоняло тухлой рыбой!
Скрежет холодильника по искусственному мрамору.
ДАФНА. Что происходит?
ЛЮК. Это твой холодильник волокут по искусственному мрамору на площадке. Эй, Мишлин, раскуришь мне?
МИШЛИН. Ой, да ты ж косяк скрутил!
АХМЕД (входит, таща несколько коробок с бутылками). Надо же, у тебя там целая куча бутылок! Просто как в винном погребе! (Уходит обратно.)
МИШЛИН. Ого, как забирает!
ЛЮК. Передай сюда!
МИШЛИН(кашляет). Похоже, с «винтом»!
ЛЮК. Никакой это не «винт», это аммиак. Колумбийцы на траву мочатся, мухлюют, чтоб весила побольше. Видишь, внутри цветка такие вроде как грибы? Это грибок из мочи индейцев. Поэтому у них травка слегка того, галлюциногенная.
МИШЛИН. Да нет же, это никакая не колумбийская трава! Это тмин! Это веточка тмина, козел несчастный!
ЛЮК. Ты сдурела? Ты что, никогда не видела колумбийскую траву?
ЖАН. Что за мерзкая тварь эта чайка, у нее течет из всех дырок!
АХМЕД(входит с двумя чемоданами, большим и маленьким). Слушай, Дафна, ты забыла чемодан!
ДАФНА. Ой, спасибо. Ой нет, я видеть не хочу этот чемодан, оставь его на площадке или выброси!
АХМЕД. А что в нем такое? Ну и тяжесть! И заперт на ключ!
