Доман Новаковский - Губы Мика Джаггера
Кухня затемняется, освещается комнатка КАСИ. КАСЯ и БАРТЕК.
КАСЯ. Интересно, какие мы будем. Например, через двадцать лет.
БАРТЕК. Или через двести…
КАСЯ. Знаешь, а у меня есть кузина в Варшаве.
БАРТЕК. Или через триста. В пятнадцатом воплощении. Может, я буду бактерией?
КАСЯ. Она тоже отсюда, училась в том же лицее, что и я. Окончила юридический, у нее своя фирма. Как-то раз приезжала сюда, таком обалденном костюме.
БАРТЕК. Ну и что?
КАСЯ. Ничего. (Пауза.) Снимает квартиру, там это страшно дорого, но она прилично зарабатывает. Скоро купит собственную. У нее такой маленький «Форд».
БАРТЕК. Ну и что?
КАСЯ. Ничего. Ходит в тренажерный зал, понятно? И в солярий. И на банкеты с актерами, с телевидения, вот.
БАРТЕК. Ну и что?
КАСЯ. Ничего. А ты иногда думаешь каким ты станешь?
БАРТЕК. Таким же, как они.
КАСЯ. Кто?
БАРТЕК. Дед и отец. Но оба они. Одновременно.
КАСЯ. То есть – как?
БАРТЕК. Потому что они, я считаю, оба идут в правильном направлении, только как-то так, не слишком элегантно, Дед изо всех сил стремится быть свободным, легковесным, каким-то таким нереальным… А мой старик – наоборот: ненавидит легковесность, для него самое важное – чувствовать землю под ногами, быть на якоре, а все остальное – как получится. Делает деньги и думает только об этом…
КАСЯ. А ты не любишь? Деньги?
БАРТЕК. Конечно же, люблю. Но не намерен посвящать всю свою жизнь их добыванию.
КАСЯ. Как же тогда?
БАРТЕК. А зачем добывать деньги?
КАСЯ. Ну, не знаю…
БАРТЕК. Деньги надо иметь, разве не так? И все! И свободу тоже не стану искать с таким отчаянием. Я буду свободен. Просто так. Уже сейчас точно знаю. Потому что все это и в самом деле очень просто, а они только усложняют. Врубаешься? И следующие сто лет принадлежат нам!
КАСЯ. Обещаешь? (Прижимается к БАРТЕКУ.)
БАРТЕК. Будь спокойна!
Комнатка затемняется, освещается кухня. Слышен шлягер Роллингов «Wild Horses.»
ЯН. Пошли! Через окно, пойдем!
АННА. Господи, Янек, такое чувство, словно ты был здесь всегда!
ЯН. А я и был всегда, вот тебе еще кислоты (Сует АННЕ таблетку в рот, подбрасывает мячик.) Ну вот, наконец-то я сегодня попаду в Мика! Попаду!!! Выедем пораньше, с самого утра, чтобы стать перед самой сценой! И брошу! Брошу!!! Ну как? Здорово?
АННА. Чудесно! Знаешь, Ян, я всегда была с тобой! Всегда! А что теперь не могу, то… Не обижайся, просто…
ЯН. Тссс! Все понятно! И не переживай! Ну что с того, что получился хаос? Зато мы разрушили Вавилон, понимаешь? Наверное, не получится, чтобы вот так сразу получилось нечто новое, прекрасное… Наверное, какое время должен быть хаос, ничего не поделаешь. Но ведь в конце концов что-то возникнет, разве нет? Только мы еще не знаем – что! Но что-то же должно! Может, оно уже возникает! Только мы не видим, потому что сами находимся внутри этого. Что ж, подождем. Подождем и увидим! Незачем смотреть вспять. Позади – мертвый народ! Dying nation!
АННА. …of moving paper fantasy…
ЯН (поет во весь голос). Of moving paper fantasy – та – да – да – да – да – да – дам! (Выходит через окно.)
АННА (поет, выходя следом). The sunshine in!
ДЕЙСТВИЕ V
Декорация та же, что и в предыдущем акте, только в кухне диван разложен. На диване АННА, она просыпается, рядом с ней ЯН. Она счастлива. Берет ЯНА за руку. Внезапно, пораженная, кричит. Вбегает МАРЕК, а также – полуодетые – КАСЯ и БАРТЕК. Все едва проснувшиеся.
МАРЕК. Ну, что тут опять?
АННА. Он умер…
МАРЕК (зевает). Господи, Анна, нет от тебя покоя!
АННА. Но сейчас это уже… наверное, по-настоящему…
МАРЕК. Да где там – умер… Ты же знаешь, что нужно делать… Думаешь, его так легко убить? Я же говорил – это истерия… (Дает ЯНУ пощечину.) А ну, кончай дурачиться!
АННА. Какая еще истерия? Он же холодный!
МАРЕК. Холодный? (Прикасается к ЯНУ.) Действительно, теплым его не назовешь. Что же это с ним?
БАРТЕК. Может, все-таки смерть… (Прикладывает ухо к груди ЯНА.) Вроде, так оно и есть.
МАРЕК. Как же он мог так со мной поступить, а?! Как он мог?! Я знал, знал!
Пауза. Марек садится на стул. Остальные тоже садятся.
Ну и что теперь?
АННА. Вот видите? Он был прав! С судьбой шутки плохи! (Плачет.) Какой бы она ни была…, А лучшей, наверное просто нет!
БАРТЕК. Так что? Не едем… Нужно полицию вызвать, или скорую… Кого полагается вызывать?
КАСЯ. Бедный дедушка… Боже, что за ночь!
КАСЯ закрывает ЯНУ глаза, смотрит перед собой. У нее вдохновенный взгляд, так же, как у МАРЕКА, который раскрывает ладонь ЯНА. Из ладони выкатывается мячик. МАРЕК с триумфом поднимает его, показывает всем.
МАРЕК. Как это – «не едем»? Теперь «не едем»? А это что?!
БАРТЕК. Что, папа? Что?
МАРЕК. А зачем он хранил вот это? Почему держал в руке? Чтобы – что?
КАСЯ. Чтобы наконец…
МАРЕК. В Мика Джаггера, ведь так? Да или нет?
АННА, Да, наверное, так оно и есть, но…
КАСЯ. Бросим! Все поедем и бросим!
АННА. Кася?!
КАСЯ Мама, Ченстохова никуда не денется, а Роллинги уедут… А кроме того…
МАРЕК (достает из кармана ЯНА билеты). Теперь у нас есть лишний билет! А если там будем мы, то и он, наверное, будет с нами, правда? (К БАРТЕКУ.) Ну, что ты так смотришь? Должен же быть во всем этом какой-то смысл, пусть это свершится! Не понимаешь? Это будет как молитва!
БАРТЕК. Папа, я понимаю, но… все же это всего лишь рок – группа! Ты собираешься молиться на музыкантов?
МАРЕК (обнимает БАРТЕКА). У тебя есть идея поинтереснее? Я спрашиваю: у тебя есть идея получше?! (Выбегает.)
БАРТЕК. Папа!
МАРЕК возвращается. В руках у него флаг с эмблемой группы «The Rolling Stones».
Папа…
МАРЕК. Тихо! Ты хотел торжественности, будет тебе торжественно!
МАРЕК прикрывает тело ЯНА флагом. Рядом стоят АННА, КАСЯ, БАРТЕК. БАРТЕК включает магнитофон, звучит «I Am Waiting».
БАРТЕК. Постепенно впадаем в паранойю, разве нет, папа? Есть немного, да?
МАРЕК смотрит на БАРТЕКА с осуждением. Наступает «минута молчания» над покойным.
ЭПИЛОГ
Сцена представляет собой обочину шоссе. МАРЕК, БАРТЕК и КАСЯ сидят в кювете. В руках у МАРЕКА канистра.
МАРЕК. Кто-нибудь мог позаботиться о бензине? Неужели всегда – я?
Все с беспомощным видом смотрят друг на друга. Слышны проезжающие автомобили. МАРЕК пытается их остановить. Но никто не останавливается.
БАРТЕК. Папа, ничего не получится.
МАРЕК пытается звонить с мобильного телефона. Сети нет. Взбешенный, он швыряет трубку в кусты.
МАРЕК. К чертовой матери! Ну почему нам никогда ничего не удается?! Никогда и ничего??? Что-то роковое, проклятье, дерьмовая судьба?! У нас всегда будет так?! Все в дерьме и все бессмысленно?! В дерьме, да!!! (Ударяет мячиком о землю.)
КАСЯ. Я никогда еще не была на концерте… А было уже так близко…
Сидят. Полная безнадежность.
Знаете… А у меня может быть ребенок… У нас может…
БАРТЕК. А ну, только без приколов!
МАРЕК. Она права, Бартек. (К КАСЕ.) Он уже есть в тебе. Можешь ничего не говорить, это видно. Знаешь, Бартек, твоя мать, пока была со мной, ну, ты понимаешь… (Улыбается своим мыслям.) И так все время…
БАРТЕК. Как – ребенок?! Я – и ребенок?! Какой еще ребенок?!
МАРЕК. Нормальный. Ребенок Новака, ведь так? Новака…
БАРТЕК. Так, теперь понятно. Отказал мне в резинках…Ну и кинул он меня… (Смотрит на живот КАСИ, кричит в сторону неба.) Дед, ты же меня кинул!
Затемнение. Вновь – свет. Прошло время. Вечер. Все сидят. Состояние безнадежности.
(БАРТЕК смотрит на часы.) Восемь. Уже начинают.
БАРТЕК, МАРЕК и КАСЯ встают, идут вперед.
МАРЕК. Сначала на сцене будет затемнение.
БАРТЕК. С гитарой выбегает Кейт…
МАРЕК и БАРТЕК напевают первые такты «Satisfaction».
Лишь бы только не заиграли «Angie». Я себе этого никогда не прощу!
МАРЕК. Ах, черт побери! Нет, да постойте же вы, слушайте! Эх! Что нам, собственно, нужно? Ничего же ведь не пропало! Ничего! Мы все живы, так? Через пять лет они снова приедут, да или нет? Тогда… Нам что нужно? Так мы тогда опять поедем. И через десять, еще раз. И через пятнадцать тоже! Все поедем, вместе с ним! (Показывает на живот КАСИ.) Ему будет уже пятнадцать… А сколько тогда будет Мику?
КАСЯ. Семьдесят.
МАРЕК. Ну вот! Ребята! Он будет еще молодой! Может, легче будет в него попасть… Ну! Хвост морковкой! Договорились? Приедем, правда? Согласны? Договорились?
БАРТЕК. Договорились, папа!
КАСЯ. Договорились, папа!
МАРЕК. Только знаете что? Чтобы уж все точно, ладно? Как в банке. Выезжаем днем раньше, нормально, с билетами, поездом «интерсити», ночь возле стадиона, хорошо? Все будет как часы. Войдем первыми, станем перед самой сценой! Тогда я наверняка попаду!
