Юдзо Ямамото - О-Кичи – чужеземка (Печальный рассказ о женщине)
Ранний вечер. Светит луна.
Цурумацу, уже по-европейски причесанный, усердно строгает рубанком кусок дерева при сеете маленького костра, заменяющего ему светильник. Внезапно, как будто что-то вспомнив, прекращает работу, рассеянным взглядом смотрит вдаль, но тут же снова начинает строгать.
Входит О-Симо. Сперва она направляется к дому и окликает хозяев, но не получив ответа, огибает дом и подходит к мастерской Цурумацу.
О-Симо. Все трудитесь!..
Цурумацу. Да вот, срочный заказ…
О-Симо. О-Киттцан дома?
Цурумацу. О-Кичи? Нет, к сожалению. Сегодня у Тобая свадьба, так она с утра пошла туда, попросили…
О-Симо. Ах вот как! Не повезло мне.
Цурумацу. Вы торопитесь?
О-Симо. Да. Ну ничего, приду завтра.
Цурумацу. Уж извините!
О-Симо. Когда разок причешешься у О-Киттцан, к другим уже идти неохота. Недаром она побывала в столице, прически у нее получаются замечательные! Так что слава о ней идет не зря… Право, за что ни возьмется, все у нее выходит отлично!.. Как же она переменилась! Прямо другим человеком стала!
Цурумацу. Спасибо на добром слове.
О-Симо. Да уж, кто бы подумал, что О-Киттцан вернется домой такой трудолюбивой, прилежной… До свадьбы с вами ужас что она вытворяла! Правда, это было давно, лет семь назад…
Цурумацу. Да, говорят… Причиняла всем немалое беспокойство.
О-Симо. Не в этом дело. Теперь, когда она вышла за вас, как с самого начала хотела, то стала вести себя совсем по-другому. Все говорят!
Цурумацу. Нет, просто она решила наконец считаться с тем, что о ней люди скажут.
О-Симо. Может, и так… Как бы то ни было, а все к лучшему. Работаете дружно, вдвоем, глядишь, скоро разбогатеете!
Цурумацу смеется.
Нет, правда!.. Ух, холодно как! Очень похолодало. Ну, желаю успеха!
Цурумацу. Спасибо!
О-Симо уходит. Цурумацу подбрасывает щепки в огонь и снова принимается усердно работать. Внезапно слышны торопливые шаги. Вбегает О-Сай, дочь Ман-дзоина. Ей лет двадцать пять.
О-Сай. Ой, какой ужас! Страх!
Цурумацу. Что случилось?
О-Сай. Ваша жена О-Киттцан…
Цурумацу. О-Киттцан? Что с ней?
О-Сай. Ах, идите скорей! Скорей! Скорей!
На дороге появляется совершенно пьяная О-Кичи в сопровождении целой толпы людей.
О-Кичи. Эй, дайте же мне сакэ! Почему не даете?!
Первый мужчина. Да нет, пей, пожалуйста, сколько хочешь, но пойми, ведь сегодня же свадьба, так что нам не до выпивки и…
О-Кичи. Вот именно, раз свадьба, значит, по этому случаю надо выпить как следует! Нечего жадничать!..
Цурумацу (подбегает к О-Кичи). О-Кичи!
О-Кичи. Кто там еще? Не груби!
Цурумацу. Приди в себя. Ведь это же срам!.. Вы уж простите нас, господа! Простите за беспокойство!
Первая женщина. Цурумацу-сан, вы послушайте, О-Киттцан говорит, будто мы не даем ей выпить… Но она одна уже выпила три сё[71] сакэ!
Второй мужчина. Она здорово опьянела. Мы подумали, как бы не случилось чего плохого, и кое-как, всем миром, с трудом привели ее…
Цурумацу. Спасибо вам за заботу! Сколько неприятностей мы вам причинили!.. Но теперь все в порядке. Дальше я сам…
О-Кичи. Ну, чего ты болтаешь? Не за что мне извиняться! Сперва поили без перерыва, а потом выгнали – это, по-вашему, дело?! Ну да, верно, теперь я парикмахерша, зато раньше меня называли «О-Кичи – певица Синнай», «О-Кичи – Голосистая пташка»!
Третий мужчина. Полно врать, «О-Кичи – Чужеземка» – вот твоя кличка!
В толпе раздается дружный смех.
О-Кичи. Как ты сказал?
Голоса в толпе. Верно! Верно! О-Кичи – Чужеземка!
О-Кичи – Чужеземка!
О-Кичи. Ну-ка, повтори, что ты сказал! Кто это сказал?
(Разъяренная, хочет броситься на людей.)
Цурумацу. Эй, что ты делаешь, Кичи! Назад!
О-Кичи. Молчать, когда говорят такое? Сволочь!.. К-кто это сказал? Что за сволочь это сказала?
Цурумацу. Хватит! Оставь, я все улажу. Господа, она пьяна, прошу, уходите! Завтра я приду просить у вас прощения. Поверьте, мне очень жаль, что мы причинили вам столько неприятностей!..
Люди, переговариваясь, уходят. Уходит и О-Сай.
О-Кичи (усевшись посреди улицы). Эй, «уота»!.. Подай мне «уота»!
Цурумацу. Что ты мелешь? Вставай, слышишь! Говорят тебе – на ноги, живо! (Силой поднимает ее с земли и пытается увести в дом.)
О-Кичи сопротивляется.
Нельзя сидеть здесь!
О-Кичи. «Уота»! Принеси «уота»!..
Цурумацу (тащит ее за руку). Ну же, О-Кичи!
О-Кичи (со злостью). Что еще?
Цурумацу. Да что с тобой сегодня?
О-Кичи. Вот пристал! Все в порядке. Ну, выпила. Вволю! И что с того?
Цурумацу. Ты же обещала бросить!
О-Кичи. Да, обещала, а они пристали – выпей да выпей!.. Что ж тут делать? Я отказывалась, уж как отказывалась, и сказать не могу!.. «Нет, нет, я не пью! Я клятву дала, что больше не буду!» А они пристали – сегодня, мол, праздник, не надо, мол, упрямиться… А я все-таки отказывалась, сколько было сил… Потому что помнила о тебе…
Цурумацу. Если б помнила…
О-Кичи. Да нет, ты послушай!.. Тогда они говорят: «Спой!» Я и петь не хотела. Давно, говорю, сямисэн в руках не держала. Но они… но они… не унимаются, да и все тут! Сегодня, дескать, свадьба, надо поздравить молодых, спой что-нибудь этакое, подходящее… Семь лет уж не слыхали, как ты поешь, непременно, мол, хотим услышать твой голосок… И так стали на меня со всех сторон наседать, что никакой возможности не было отказаться, хоть и не хотелось мне петь… Ладно, говорю, только чтоб почтить свадьбу!.. Спела им одну песню, не успела кончить, как захлопают все в ладоши! Словно горох рассыпали!.. Ну, признаюсь, не скажу, чтобы это было мне неприятно… Тут они говорят – слишком короткая была песня, спой еще! А я ведь когда-то очень любила петь, и когда люди говорят, что хотят послушать, так ведь и самой приятно – пусть слушают… Спела им еще. Опять хлопают… «Какой голос!», «Дивное пение!», «Мастерица!», «Чудесно!»… И наперебой предлагают мне сакэ. Я твержу, что не пью, что мужу клятву дала, – слышать ничего не хотят! Уговаривают: «Ну, одну чарочку!», «Только промочить горло!» А я ведь женщина, сколько можно отказываться?… Ну, я и сказала – ладно, разве что так, для виду… Это была моя погибель! Приняла чарку от одного, а уж другой тут как тут: что ж меня обижаешь?… «И меня, и меня, и меня…» Обступили со всех сторон… Галдят…
Цурумацу. Все это не важно. Так напиться – это же срам! Немножко выпить – не грех, но так…
О-Кичи. Ну и нечего мне за это выговаривать!
Цурумацу. Да мне завтра от стыда на улицу нельзя показаться! Тебе тоже надо бы подумать о своем ремесле! Кто же станет тебя приглашать причесывать после такого скандала?
О-Кичи. Ты что, учить меня вздумал? Нашел дуру! Покамест я еще не нуждалась в твоих советах да поучениях!
Цурумацу. Я не учу, а говорю то, что есть. Вот недавно приходила О-Симо-сан с улицы Исэ, хвалила тебя… Мы же с тобой трудимся вместе и, видишь, уже неплохо живем… Разве ты забыла нашу жизнь в Иокогаме? Вспомни то время, стань опять такой, как тогда…
О-Кичи. Надоел! Сволочь! Что ты мелешь! (Внезапно толкает Цурумацу.)
Цурумацу. Ты что?!
О-Кичи. Убирайся! (Встает, пошатываясь.)
Цурумацу. Куда ты?
О-Кичи. «Куда», «куда»… Куда хочу, туда и пойду…
Цурумацу. Да ты же на ногах не стоишь… Эй, осторожней! Осторожней, тебе говорят!
О-Кичи. Отстань, а не то… Подумаешь – муж! Муж… муж… Знать ничего не хочу! (Снова тяжело опускается на землю.)
Цурумацу. Ну вот! Я же говорил! Скорей иди в дом! О-Кичи! Ну!
О-Кичи. Ты не очень-то задавайся! Скотина! Ну что – «О-Кичи»? Скажите на милость – муж! Муженек!.. Эй, Цуруко, где же твоя карьера? Где твой меч и фамилия? Наслушался – «ради государства», «ради страны»!.. Дурак ты, что поверил чиновникам, толковали-то они для собственной выгоды! Болван! Да что там… Скажешь, время теперь другое?… Да, другое! Время ушло вперед, а мы остались…
Цурумацу, пораженный, молчит.
Сперва умой свою грязную рожу, а тогда уже читай мне мораль! Дю, дю, дю!.. Эй, принеси мне «уота»! «Уота» давай!..
Цурумацу. Не смей бормотать эту отвратительную чужеземную тарабарщину!
О-Кичи. Что? Чужеземцы? А кто меня к ним послал? Забыл? Да, да!
Цурумацу (мрачно). О-Кичи! Ты опять за свое?
О-Кичи. Конечно! Я думала, все наконец забыто, и вдруг снова слышу: «Чужеземка», «О-Кичи-Чужеземка»! (Плачет.)
Цурумацу. Так не надо напиваться на людях!
О-Кичи. О чем ты? Свою вину прикрываешь?…
Цурумацу. Но ведь я уже много раз говорил тебе, что жалею об этом, просил у тебя прощения…
О-Кичи. Просил прощения? Разве так просят? Проси еще раз! Если хочешь, чтобы я и вправду тебя простила, проси по-настоящему, как положено – руки в пол и кланяйся до земли!
Цурумацу. Здесь, сейчас?!.. О чем ты говоришь!
О-Кичи. А мне плевали в лицо посреди улицы! Просить прощения у жены – что ж тут такого? Слышишь, проси прощения, проси еще раз! Ну, будешь ты просить или нет? (Обеими руками хватает Цурумацу за голову и пытается пригнуть ее вниз.)
