Робер Тома - Фредди
Папаша Жиго. Согласны! Золотой дождь! Дирекция уже заказала афиши. Кстати, им нужна твоя голова…
Фредди (в ужасе). Как?
Папаша Жиго. Я хочу сказать: они попросили сделать афиши с одной твоей головой и расклеить по всему Парижу. Только вот одна деталь меня смущает – они хотят написать: «Самый веселый преступник века!»
Фредди. По-моему, вкус – сомнительный… но публика будет довольна! Ей нужна кровь на газетной полосе… и на манежных опилках!
Папаша Жиго. Тогда я побежал. (Лулу.) Ты – со мной! (Увлекая еще плачущую Лулу, уходит через маленькую дверь.)
Вдруг Полю, стоящий близко от большой двери, подает знак рукой, привлекая к себе внимание присутствующих.
Полю. Господа, господа, господа! Племянница пострадавшей идет сюда…
Фредди (в панике). О! Мне неудобно! Бегу! (Бросается к маленькому выходу, но в дверях перед ним вырастает жандарм, и он вынужден отступить.) Попался! О-ля-ля! Как неудобно!
Hиколя (внушительно). Прошу тебя, папа… держись с достоинством! Господа, прошу вас, не смущайтесь. Племянницу я беру на себя! (Идет к двери непринужденной походкой и с легким поклоном отходит в сторону, пропуская Еву.)
Это молодая блондинка лет тридцати, очень хорошенькая и оживленная. Она одета в черный костюм, элегантный и вызывающий. Черная роза, приколотая к волосам, придерживает вуалетку, которую Ева скоро поднимет. Она говорит с американским акцентом, одновременно комическим и очаровательным.
(Старается произвести на нее впечатление.) Дорогая мадемуазель де Берг, пожалуйста, садитесь… немного передохните… трудный перелет… траур…
Все смущены. Она садится.
Ева. При чем тут перелет! Я выполнила мой долг по отношению к французскому правосудию и к моей покойной старой тетке! Я дала показания самые беспристрастные, какие только могла, учитывая ту ужасную память, которую она по себе оставила.
Николя (скорбно). Примите мои соболезнования! Позвольте представить вам… Мэтр Антони…
Мэтр Антони (выдвигаясь вперед). Мои соболезнования!
Hиколя. Господин инспектор Полю…
Полю. Комиссар! Комиссар! Уже второй день!
Hиколя. Не может быть! Уже? Браво! Поздравляю!
Полю (радостно смеясь). Спасибо, спасибо! (Внезапно скорбно, обращаясь к Еве.) Мои соболезнования!
Hиколя. Мэтр Буис!
Буис (гордо уточняет). Судебный исполнитель! Мои соболезнования, мадемуазель!
Остается только Фредди, и наступает неловкое молчание. Николя ничего не остается, как его представить.
Hиколя (заикаясь). Хм… мой отец… который, так сказать, вашу тетушку…
Ева (с очаровательной улыбкой, протягивая руку для поцелуя). Очень рада…
Фредди (радостно). Мои соболезнования… (Садится рядом с ней.) Вот так история! Бедная девочка! Но кто мог ее убить, вашу тетю?
Ева (остолбенев). Но… вы, мсье!
Фредди (спохватываясь). Боже мой, правда, я! Все время забываю… То есть, я хотел сказать, что я убил ее, когда нечаянно забылся, не помнил, где я и что… И я выстрелил, паф! паф! Между глаз! И дело с концом!
Ева. Моя тетя, увы, была страшным человеком!
Фредди. Да! Нельзя сказать, что этих пуль она не заслужила! Во всяком случае, с вашей стороны очень мило, что вы на меня не особенно сердитесь!
Ева. Злопамятность – великий грех! Но пусть меч правосудия карает по заслугам!
Фредди. Ну, тут вы хватили через край! Но, черт побери, что там тянут эти присяжные? А вы, четверо, у вас у всех тут связи, что, вы не можете пойти разузнать, в чем тут дело? Я как на раскаленных углях!
Все четверо испуганно уходят.
(После короткого молчания.) Какая ужасная история, да, мадемуазель?
Ева. Иес… э террибл стори…
Фредди. Значит, вы проживаете в Нью-Йорке, мадемуазель?
Ева. Иес! Ю ноу? То есть, я хочу сказать: вы бывали?
Фредди. Нет! Я Нью-Йорк не «ноу».
Ева. Надо приезжать! Я всех приглашать! Много мани теперь…
Фредди. Вы очень любезны… Так, значит, вы в первый раз приезжаете в Париж?
Ева. Иес… первый раз! Вондефул Пэрис!
Фредди. Вы прекрасно говорите по-французски!
Ева. Я учила в Нью-Йорке в школе.
Фредди. Как мило!
Ева (гладя его по щеке). Чармин бой!
Фредди. Нашла время для сантиментов! Они что, провалились, эти присяжные? Что они там делают?
Ева. О убиец… Не нужно взволнованная…
Фредди. Я не взволнованная, я испуганная… то есть, испуганный… испуган!
Ева. Садитесь рядышком. Сюда! Да! Ближе!
Фредди придвигается ближе, он несколько растерян.
Ева. Мне хотелось бы, тактично и между нами, сказать вам одну важную вещь.
Фредди. Что же?
Ева. Сэнк ю вери мач!… Большое спасибо!
Фредди. За что?
Ева. За пиф-паф! Капут! Старуха!
Фредди (краснея от смущения). Ну что вы! Какой пустяк! Не стоит благодарности! Вы меня смущаете!
Ева. Потому что в Нью-Йорке у меня денег не было ни гроша. Снималась для рекламы или выступала стриптиз в кабаре! Сказочное наследство тети для меня такая удача! И я вам говорю спасибо за то, что вы ее «укокошили»!
Фредди. Естественно… она в укокошенном виде… полезнее, чем в живом!
Ева. Теперь я богата!
Фредди. Ая – знаменит! Мы квиты!
Ева. Разрешите, я вас поцелую?
Фредди. Вы – просто прелесть!
Она хватает его за шею и впивается ему в губы кровожадным голливудским поцелуем.
(Еле может прийти в себя и не знает, что сказать. Бормочет.)
Так… значит… я… одним словом… вы… американка?
Ева. Иес. Но мой отец был русским.
Фредди (разочарованно). Тогда все понятно!… Русский поцелуй.
Ева. Надеюсь, суд не отрубит вам голову, мне бы это было очень неприятно!
Фредди (с ужасом потирая шею). Мне тоже!
Ева. Теперь поговорим серьезно. (Достает чековую книжку.) Сколько?
Фредди. Что – сколько?
Ева. Сколько вы хотите?
Фредди. Но я…
Ева. Иес, я слышала, как адвокат говорил, что вы – бедный артист и убили мою тетю, чтобы спасти свой цирк… Лирика! Раз я наследую четыреста пятьдесят миллионов, предлагаю вам десять процентов. Бизнес есть бизнес!
Фредди (испуганно). Не нужны мне ваши миллионы!
Ева. Прибыль – моя! Поэтому нормально, если я заплачу проценты, раз работу выполнили вы!
Фредди. Нет, это незаслуженно, потому что я никакой работы не выполнил… То есть… я хочу сказать… не хочу я ваших денег… Я в цирке деньги гребу лопатой…
Ева. Какая неприятность! Я хочу заплатить. Америка не будет в долгу перед Европой… Сколько?
Фредди. Да не хочу я ваших денег! За кого вы меня принимаете?
Ева (сердясь). Ой, какой нехороший! Вы меня очень расстраиваете! Ох, я чувствую, со мной будет нервная депрессия! Бедная я девушка!
Фредди. Бедная девушка! Это как сказать! С миллионным наследством! (Поскольку Ева плачет, он смягчается.) Ну хорошо, угостите меня роскошным ужином, и будем квиты.
Ева (радостно). Иес, потрясающе! Нам нужно поближе познакомиться! Сегодня вечером отмечаем приговор! Пэрис бай найт! [1] Шампанское! (Фредди в восторге, но Ева продолжает, и его пыл утихает.) С Николя! Николя – красивый! Очень красивый! И вы поужинаете с нами, если вам не отрубят голову!
Фредди (трет рукой шею). А-а-а! Вы снова!
Ева. Вы – чармин папа!
Она хватает его и снова страстно целует в губы. Он еле приходит в себя.
Фредди. Второй заход! Ничего не скажешь: девочка… доброжелательная!
Ева. Вы мне очень нравитесь, мсье Фредди.
Фредди. Я только что это заметил.
Ева. Вы проявили много мужества… но оно у вас еще осталось. Фредд. (самоуверенно подмигнув ей). О, дорогая Ева, между нами, вы понимаете, что мне нечего бояться. Я ничем не рискую. И знаете почему? (Декламирует с пафосом.)
Кто в фаворе – будет очернен,
Кто в опале – будет обелен.
В этот момент в комнату входят Николя и мэтр Антони. Они бросаются к Фредди. Оба бледны, у Николя дрожат руки.
Фредди (обеспокоенно). Ну? Какие новости?
Мэтр Антони (запинаясь). Послушайте… дорогой друг… это не страшно… ведь…
Николя. Папа, мы обжалуем!
Фредди (невнятно). М… Об… Об… обжалуем? Что?
Мэтр Антони. Я вынужден поставить вас в известность, что по непроверенным слухам…
Фредди. Чем вы напуганы?
Мэтр Антони. Дорогой друг… возможно, они приговорят вас к смерти! (Трагический эффект.) Для моей карьеры это – катастрофа!
Фредди. А для моей? Как вы думаете?
Николя. Мы обжалуем.
Наступает полная тишина, и вдруг Фредди, воздев руки, начинает кричать во всю мочь.
Фредди. Слушайте меня! Все слушайте! Я невиновен!
