Эмиль Брагинский - Игра воображения
Антошин. И в обеденный перерыв, жуя сосиски с целлофаном, уноситься… Куда уноситься?
Лариса. На очарованный берег…
Антошин. Как там начало?
Лариса.
«И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль…».
Антошин. Ну да, а потом про очарованный берег… и про даль… Если счастья нет, его надо выдумывать из воздуха…
Лариса. Из воды! Мы же вертимся вокруг аквариума!
Антошин. Однако требуется темная вуаль, ее нигде не продают.
Лариса. У меня вместо вуали есть пестрый шарф.
Антошин. И синий берет.
Лариса. Всматриваемся в спасительную даль!
Всматриваются.
Антошин. Обои уже надо менять. Вон пятно!
Лариса. Прекратите! Я вижу шеренгу, все москвичи – от дедушек и бабушек до грудных младенцев…
Антошин. Тогда я стою среди младенцев – слева два миллиона четыреста восемьдесят вторым…
Лариса. А я справа предпоследняя – семь миллионов девятьсот девяносто девятая.
Антошин. Нам с вами далеко пробираться друг к другу.
Входит Рита Сергеевна. Изумленно воззрилась на сидящих у аквариума.
Рита Сергеевна. Что вы делаете?
Лариса. Смотрим телевизор!
Антошин (поднялся). Это тринадцатый канал!
Рита Сергеевна (отводит Антошина в сторону). Я думала, Женя позвонит, ты ей напомнишь, что маму все-таки надо поздравить, думала, и ты позвонишь…
Антошин. Туда звонить… (Покачал головой.)
Рита Сергеевна. И вот сама приехала, сделай мне подарок, Павел. (Достает из сумки пакет и передает Антошину.)
Антошин (возвращает пакет Рите Сергеевне). Поздравляю тебя, Маргарита, вот тебе подарок! (Вручает.)
Рита Сергеевна. Спасибо, я так растрогана!
Антошин (с нескрываемой симпатией). А что я подарил?
Рита Сергеевна. Балахон!
Антошин (недоуменно). Балахон?
Рита Сергеевна. Ну, самое модное платье. Знаешь, под ним совершенно не видно, какая фигура и есть ли вообще фигура…
Антошин. Именно поэтому я его и преподнес!
Рита Сергеевна. Подумать только, мне тюкнуло ровно сорок… Переход в активно пожилое состояние, и это (улыбнулась входящему Лампасову) при жгучей молодости мужа.
Лампасов вошел с огромной бельевой корзиной, из которой торчит бутылка шампанского. Антошин сразу становится мрачным.
Лампасов (широко, радушно улыбается). Враг с ним, с возрастом! Извини, Рита, задержался, замок в машине заело, с трудом запер. Добрый вечер, Павел Алексеевич! Как поживаете? (Шутливо.) Бывает в сорок – огонь девчонка, бывает в двадцать – безнадежная старуха. Верно я говорю, друзья? (Ставит корзину на стол.)
Антошин. Опять корзину приволокли, вы, случаем, не директор корзинной лавки?
Лампасов. Случаем, нет, а то бы я больше зарабатывал.
Рита Сергеевна. Лампасов у меня – доцент на кафедре морально-нравственных отношений.
Антошин (с издевкой). Каких только нет кафедр!
Лампасов (в ответ). Кафедр много. Надо же нас всех куда-то пристроить… (Оборачивается к Ларисе, тает в улыбке.) Добрый вам вечер, вас как кличут?
Лариса (сухо). До меня трудно докликаться. И меня не кличут, а зовут Ларисой Витальевной.
Лампасов. Вы зря сердитесь, «кличут» звучит красивее.
Рита Сергеевна (Лампасову). Смотри, что мне подарил Павел! Балахон. Мэйд ин Испания, сто двадцать рублей как отдать!
Антошин. У меня широкая натура, я не работаю по мелочам!
Лампасов (корректно). Павел Алексеевич, это делает вам честь. Вы выше мещанских предрассудков. И, значит, мы все можем иметь между собой добрососедские отношения! (Вынимает из корзины шампанское.) Сейчас я откупорю серебряную пробочку…
Рита Сергеевна. Лампасов, рано! Надо обождать Женю. А Лариса вообще ни при чем. Она тут лишняя!
Лариса. Я на тебя, Рита, не обижаюсь. Нельзя обижаться на поезд, который сошел с рельсов!
Лампасов (мягко). Мы с женой, Лариса Витальевна, без всяких рельсов прокладываем новую колею, по бездорожью. А бездорожья, как вы все знаете, у нас в избытке.
Рита Сергеевна (виновато поглядела на Антошина). А мне это бездорожье нравится. Хотя не просто, хотя еще идет привыкание, притирка…
Антошин (тоже смотрит на Риту). Что-то мне не хочется шампанского, что-то мне не хочется добрых отношений. Вы тут обождите Женю, не стану мешать! (Идет к выходу.)
Лариса (растерянно). Павел Алексеевич, а меня куда? Вы меня оставляете с ними?
Антошин (опомнился). Ах да, вы ведь тоже здесь, совсем забыл. Что же с вами делать?
Лариса. Сделайте со мной что-нибудь!
Антошин. Тогда пошли!
Лариса. Куда?
Антошин. Куда глаза глядят!
Лариса. Это потрясающее, вполне современное предложение!
Антошин уходит, Лариса спешит следом. Рита Сергеевна и Лампасов остаются вдвоем.
Пампасов. Рита, слушай меня внимательно. Этот мешок…
Рита Сергеевна. Балахон…
Лампасов. Этот саван ты сдашь в комиссионку.
Рита Сергеевна. Никогда! Он такой бесформенный!
Лампасов. Ты его сдашь завтра, а деньги перешлешь Антошину!
Рита Сергеевна. Но ты же сам говорил о добрососедских отношениях!
Лампасов. Что человек говорит, не имеет значения. А что он думает, никому не известно. (Целует Риту Сергеевну.) Мне не нравится, что ты до сих пор с ним… не развелась! Все должно быть по правилам, тогда это твердо!
Рита Сергеевна. Ты в который раз твердо женишься?
Лампасов. Ты будешь всего-то третья. Но зато я не позволял себе никаких скороспелых связей. Безрассудность в этой сфере ведет к потере гражданственности. Я специально ездил в Данию и в Швецию изучать их безнравственность.
Рита Сергеевна. Ну и как, понравилось?
Лампасов. Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты стала Лампасовой!
Снова целуются.
Неслышно вошел Антошин. Остановился.
Антошин (с неприязнью). Извините, забыл заводную игрушку, она мне позарез нужна! (Берет игрушку из шкафа.)
Рита Сергеевна. Зачем она тебе?
Антошин (все так же сердито). В детство впадаю. (Снова ушел.)
Лампасов. Все-таки было бы лучше, если бы Женя приходила к нам. Не могу я его видеть, табак трухлявый, чинарик жеваный. И этот пустой аквариум меня раздражает!
Рита Сергеевна. Нелепо ревновать к прошлому!
Лампасов. Ревновать можно ко всему: к телеграфному столбу, к яичнице, к курсам кройки и шитья. Я хочу, чтобы ты порвала с прошлым! И враг с ним!
Рита Сергеевна. Я согласна! Враг с ним! Завтра же подам на развод!
Целуются.
Картина пятаяЭта картина как бы продолжает предыдущую. Только нарушается единство места действия. Подъезд дома, в котором живет Лариса. Лариса и Антошин.
Антошин. По улицам мы шатались, в метро сидели. Я ошалел от грохота…
Лариса. Чем вам не нравится мой подъезд? Вы можете присесть на батарею.
Антошин. Я вышел из возраста, когда сидят в подъезде на пыльных батареях.
Лариса. Очень жаль, что вы старый. (Садится на батарею.) А мне удобно и совсем не жестко, хотя батарея ребристая.
Антошин. Я устал. Поднимемся к вам!
Лариса. Ко мне нельзя.
Антошин. Почему?
Лариса. Врать не хочется, говорить правду – тоже. Поэтому не отвечу.
Антошин (неожиданно). Я знаю правду.
Лариса. Ну и держите ее при себе. С правдой нужно обращаться осторожно.
Антошин. Но я не могу торчать в подъезде. Люди проходят – шарахаются.
Лариса. Вы нервничаете, потому что я вам уже нравлюсь? Или потому, что вас выжили из собственной квартиры?
Антошин (улыбнулся). Да, вы мне уже кажетесь привлекательной!
Лариса. Только потому, что вы меня давно не видели. Если б я съездила не в Финляндию, а, скажем, в Индию и пропадала месяца три, вы бы нашли меня обворожительной! Пошли в домоуправление!
