Сиркку Пелтола - Антология современной финской драматургии (сборник)
МОНИКА. Некоторые сами делают.
ВЕЙНИ. Что делают.
МОНИКА. Сетки.
ВЕЙНИ. Мы говорим с полицейским о прицепах. Он хочет сделать ремонт на даче.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Бревенчатый дом.
ВЕЙНИ. Из бруса или традиционно, по старинке.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Традиционно, по старинке.
ВЕЙНИ. Значит, «Крепыш».
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. А сколько за него просят?
ВЕЙНИ. За новый от четырех до пяти тонн.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Старых денег?
ВЕЙНИ. Старых, старых.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. А подержанный?
ВЕЙНИ. Если только хороший попадется. Все же новый – это новый.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Ну да, наверное.
ВЕЙНИ. И потом, надо быть готовым, что все будут просить попользоваться. Соседи, у которых фаркоп есть. Я всегда давал, чего простаивать. Но к этому надо быть готовым, если стоит на виду.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Спасибо.
ВЕЙНИ. Не за что. У вас есть фаркоп или надо ставить?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Уже есть.
ВЕЙНИ. Ну, тогда лишь хорошей строительной погоды вам и тросов, конечно же. (Монике.) Какой хороший полицейский.
МОНИКА. Да, на удивление.
ВЕЙНИ. На удивление хороший. (Рассеянно собирает тапочки в сумку.)
Сцена четвертая
МОНИКА. Что будем делать.
ВЕЙНИ. Тармо!
МОНИКА. Он, наверное, на улице. Тармо!
ВЕЙНИ. Там льет как из ведра. Чего ему делать на улице.
МОНИКА. Они, наверное, вместе с Уки в своем шалаше. Играют. В какую-нибудь игру. У них же выходной.
ВЕЙНИ. Завтра Тармо в школу. Хватит уже этого бессмысленного шатания.
МОНИКА. Как только Янита могла уехать посреди учебного года.
ВЕЙНИ. Она еще совсем ребенок.
МОНИКА. А кем еще может быть семнадцатилетняя девочка. Ребенком, и только. Ничего с собой даже не взяла, только спальный мешок.
ВЕЙНИ. Думаю, не выдержит.
МОНИКА. Прибежит, поджавши хвост. Ни денег, ни одежды. Легкие ботиночки да демисезонная куртка.
ВЕЙНИ. Нет, не выдержит.
МОНИКА. А ведь в школе у нее все хорошо. Через год уже закончить должна.
ВЕЙНИ. Все эти Йони забудутся, как только начнется учеба и мозги на место встанут.
МОНИКА. Недаром я никак не могла представить этого Йони в качестве зятя.
ВЕЙНИ. Но о внуках успела размечтаться.
МОНИКА. Ну, это как бы вообще. Янита могла бы больше времени уделять спорту. Это хорошее занятие. Будем вместе ходить на матчи, купим всей семье кроссовки. А я наконец-то займусь скандинавской ходьбой. Ты тоже. Купим всем палки.
ВЕЙНИ. И кроссовки.
МОНИКА. Да-да.
ВЕЙНИ. Тогда палки уж сразу телескопические.
МОНИКА. Само собой.
ВЕЙНИ. Я вот думаю, где такие Йони, скажи мне, вырастают.
МОНИКА. Есть ли у него вообще родители. Ведь жил тут у нас.
ВЕЙНИ. Оказался, небось, после развода не у дел.
МОНИКА. В новом браке на них всем наплевать. Странно, что я следов никаких на клумбе не заметила. Он ведь, наверное, при падении все мои флоксы с гортензиями переломал. А я и не увидела.
ВЕЙНИ. Напрасно на меня смотришь. Меня во дворе не было. Ни разу, все лето не выходил.
МОНИКА. Неужели ты и правда не выходишь летом во двор. У нас же огромный участок. Качели, ягодные кусты. Клумбы с цветами и детский домик. Замечательный участок.
ВЕЙНИ. Как-то не было необходимости.
МОНИКА. Странно.
ВЕЙНИ. Надо как-нибудь выйти глянуть.
МОНИКА. Пойдем вместе.
ВЕЙНИ. Пойдем, конечно, когда погода будет хорошая.
МОНИКА. Иногда и в сентябре бывают теплые дни.
ВЕЙНИ. Бывают.
МОНИКА. Как думаешь, Вейни, ты осенний человек. Или весенний.
ВЕЙНИ. Я, что ли.
МОНИКА. Ты, ты.
ВЕЙНИ. Откуда ж мне знать.
МОНИКА. Ниоткуда. Просто так, по ощущениям. Энергетика и биоритмы.
ВЕЙНИ. Тогда, наверное, весенний.
МОНИКА. Но не уверен.
ВЕЙНИ. Не совсем.
МОНИКА. Ладно, наверное, это все неважно.
ВЕЙНИ. Ну да. Если только самую малость.
МОНИКА. Либо это есть либо нету. Я, например, стопроцентно осенний человек.
ВЕЙНИ. И что.
МОНИКА. Что-что. Просто знаю, и все. Чтобы с большим усердием трудиться в нужное время. Делами разными заниматься. Мне надо больше работать осенью. А вот весной не стоит. Это очень важно.
ВЕЙНИ. В каком смысле важно.
МОНИКА. Чтобы не получалось так, что время уходит впустую.
ВЕЙНИ. Как это.
МОНИКА. По жизни. Ты совсем не понимаешь, о чем я говорю. Поэтому лучше не спрашивай, раз не понимаешь. Для меня это жизненно важный вопрос, а ты.
ВЕЙНИ. Я думал, мы говорим о весне и об осени.
МОНИКА. У тебя все всегда легко. Сидишь тут целыми днями, читаешь рекламу и предаешься размышлениям.
ВЕЙНИ. Это мы из-за осени ругаемся. Или из-за весны. Или из-за того и из-за другого вместе.
МОНИКА. Тебе ведь все равно. Ты ведь их даже не различаешь.
ВЕЙНИ. Ну, как же. Весна – это весна, а осень – это осень. Зачем валить на меня все эти времена года, если я совершенно не чувствую себя ни осенним, ни весенним человеком. Или я теперь вдруг в ответе даже за то, что земля вертится.
МОНИКА. И училище твое – сплошной перманент.
ВЕЙНИ. Это стиль! Мягкий локон! Раздули из мухи слона. Из-за каких-то кудрей. Один раз двадцать лет назад сделал себе локоны. Невозможно!
МОНИКА. На вьющиеся от природы волосы.
ВЕЙНИ. Да хоть на лобковые! Не пора ли уже похоронить эти локоны раз и навсегда!
МОНИКА. Надо же, какое больное место.
ВЕЙНИ. Черт побери! Где ножницы! Я сейчас всю голову под ноль состригу! Может, это поможет!
МОНИКА. Успокойся. Не кипятись. Бог с ними. Пойду сделаю бутерброды. (Уходит.)
ВЕЙНИ. Помидор не клади!
МОНИКА (возвращается). У меня такое странное чувство. Словно мы что-то забыли.
ВЕЙНИ. Сыра в красной упаковке и чуть-чуть маргарина.
МОНИКА. Надеюсь, не очень важное. У нас только «воймикс».
ВЕЙНИ. Пусть будет «воймикс». Что же еще есть.
МОНИКА. А что, если.
ВЕЙНИ. Батарейки. Эти часы с Гуфи.
Сцена пятая
МОНИКА. Тармо?
Тармо возвращается с улицы весь промокший, в нарядном костюме, маленькая бабочка и белая рубашка
ВЕЙНИ. Откуда это Тармо в таком виде. Весь мокрый.
МОНИКА. Снимай-ка все, малыш. Принести тебе полотенце. Почему это ты такой нарядный.
ВЕЙНИ. Что случилось?
ТАРМО. Я ждал.
МОНИКА. Зачем надо было под дождем мокнуть.
ВЕЙНИ. Зачем надо было под дождем ждать.
ТАРМО. Можно я пойду.
МОНИКА. Куда ты пойдешь.
ТАРМО. Сохнуть.
ВЕЙНИ. Ну и дела.
ТАРМО. Замерз.
МОНИКА. Я принесу полотенце. Потом объяснишь.
ВЕЙНИ. Да что с ними со всеми такое. Всё есть, и учатся вроде нормально. В чём проблема. Это мы их избаловали или материал с самого начала был неподходящий. Черт побери.
МОНИКА (вытирая сына). Ну вот, из носа течет. А завтра в школу, боже мой.
ВЕЙНИ. Уроки-то сделал.
ТАРМО. Янита с Йони уже уехали?
ВЕЙНИ. Я спросил, уроки сделал.
ТАРМО. Не знаю.
ВЕЙНИ. Не знаешь.
МОНИКА. Откуда ему знать, если он несколько недель в школе не был.
ВЕЙНИ. Но ведь для этого телефон придумали. Ну, вот опять. Послушай, Тармо, жизнь – это не детская забава. Это тебе не под дождем стоять и по лесу бегать. Никаких забот. Удивительно. Просто удивительно. Отвечай, не стой как истукан.
ТАРМО. Ха.
ВЕЙНИ. Черт побери, и на все это он отвечает «ха». Да что же со всеми вами происходит. Неужели вас нисколько не заботит то, что будет завтра. Зависаете вечно где-то да пьете какао со взбитыми сливками. Как же они все так мимо меня проскочили. Мои собственные дети. Вот они – твои мать и отец. Эй. Скажи хоть что-нибудь.
ТАРМО. «Малая печаль красноречива, великая – безмолвна».
ВЕЙНИ. Ха.
ТАРМО. Шекспир.
ВЕЙНИ. Ха.
ТАРМО. Из «Гамлета». Можно идти.
ВЕЙНИ. Иди-иди.
МОНИКА (кричит вслед). И чего надо было только ждать под таким дождем!
ТАРМО (возвращается). Я должен был поехать.
ВЕЙНИ. Ха.
ТАРМО. На праздник к бабушке. Я машину караулил на крыше. Бабушка, наверное, ждала. (Уходит.)
Музыка
Сцена шестая
МОНИКА. Позвони. Это же твоя мать.
ВЕЙНИ. Не могу. Завтра позвоню.
МОНИКА. Еще можно звонить. Она вряд ли спит. Позвони. Поздравишь и заодно передашь от детей привет. Приедем на неделе, выпьем кофе. Скажи, что проблемы на работе и у Яниты… игра. Она поймет. У нее там и без нас забот было с другими гостями.
ВЕЙНИ. Вряд ли вообще к ней кто-то пришел. Как неловко. Позвоню завтра.
МОНИКА. Только не забудь.
ВЕЙНИ. Конечно. Я в его возрасте ни про каких гамлетов даже не слышал. Единственные иностранные имена, которые мы знали, – это были имена чешских вратарей. А они теперь все знают. Ничего, Тармо справится. У него светлая голова. И оценки хорошие по всем предметам.
МОНИКА. Дождь опять. Прямо сил никаких нет. Тармо всегда любил читать. С пяти лет. В библиотеку постоянно ходил.
ВЕЙНИ. Неужели Тармо в пять лет уже читать научился.
МОНИКА. Разве не помнишь.
ВЕЙНИ. Я сам только в школе этому научился. Нам выдавали псалтырь только тогда, когда ты уже умел читать. И потом еще проверяли каждую неделю. Я был среди последних. Но не прошло и месяца, как я пролил на парту кружку молока, и страницы в псалтыре склеились между собой так, что было не разлепить. Я попытался их аккуратно отодрать друг от друга с помощью линейки. Но все превратилось в сплошные лохмотья. Обложка была такого бордового цвета. Новую книгу мне не дали. Приходилось подглядывать к товарищам, когда нестерпимо хотелось петь.
