Алексей Слаповский - Мои печали и мечты (Сборник пьес)
Оглядывается: Максим дремлет.
Она переодевается.
Уходит.
Затемнение.
Музыка.
* * *
Свет.
Максим ходит по комнате, как животное в клетке. (В комнате прежний хлам). Говорит сам с собой.
МАКСИМ.
Нет, я порядке. Сто процентов. Двести!
Душа слегка, конечно, не на месте,
Но не больна. Какой сегодня день?
Двадцатое. Уймись, не ерепень
Ненужных мыслей. Все уже нормально.
Все осязаемо. Реально и брутально.
От слова Брут? Или от слова «брутто»?
Какая разница? Но надо ведь кому-то
Выискивать происхожденье слов?
Зачем? А если взять, к примеру, атом.
Все в мире нашем, мусором богатом,
Из одинаковых слагается основ.
Зачем нам знать его строенье? Или
Быстрее потекут автомобили
И слаще станет жизнь во всех местах?
Она и так сладка. И только страх
Остался — потерять не душу,
А гладкость жития, лямур, гламур
И лядвии ласкающихся дур… (Распахивает окно)
И я не трушу. Я давно не трушу.
Я просто сомневаюсь. Если ад —
Не сковородки, не котлы, не дыба,
Не огнь пылающий, не серный запах дыма,
И главное — не то, в чем виноват,
А — то же, что и здесь? И черт ноздрею
Обыкновенный выдувает смог.
И те же люди, что, подобно рою,
Слетаются на бытия пирог —
Вонючий, как и здесь? А в центре ада
Зловещим кругом вечного ярма —
Влагалище, исполненное смрада
И сока жизни, и ее дерьма!!! (Осеняет).
Сам ад своим строеньем — просто вульва!
И мы, когда друг друга шлем туда,
Хотя и ясно говорим — «звезда»,
Но это — ад. Не двойка, братцы, ноль вам!
И минус десять мне… Ты все спросил?
Ты все сказал? Тогда кончай. Так тошно,
Что на отчаяние не хватает сил
И кажется, что врешь себе нарочно.
Зачем вопрос, когда готов ответ?
Нет выхода. И значит — смысла нет.
Встает на подоконник. Затемнение.
* * *
Максим входит в квартиру, говоря по телефону. Не закрывает за собой дверь.
МАКСИМ. Ты телефон можешь ее сказать? Но она в Москве? Слушай, ты человек или кто?… Ее неделю уже нет, а тебе все равно, что ли? Ты ведь врешь, я чувствую! Не понял. А кто? Ты же сказала, что Оксана. Какой псевдоним, дура? У актеров псевдонимы, у писателей, а у тебя кличка! Алло? Алло?
Набирает номер — не отвечают. Бросает трубку на постель.
Ходит по комнате.
Звонок.
Максим хватает трубку.
МАКСИМ. Алло? Алло? Алло?
Торопливо идет к двери, сталкивается с Милгой Йогович.
МИЛГА ЙОГОВИЧ. Здравствуйте. Могу я видеть Максима?
МАКСИМ. Он здесь не живет. Извините, мне некогда.
Конец
НАРЕЧЕННАЯ НЕВЕСТА[7]
(страшная, но интересная быль)
Деление на акты произвольное.
Перед занавесом или на пустой сцене появляется Ведущий. (Он же потом будет Покойником).
ВЕДУЩИЙ. Здравствуйте. Историю эту все рассказывают по-разному. Кто говорит, что она случилась сто лет назад, кто говорит — недавно. Поэтому у нас некоторая путаница во времени, в словах и в одежде, но все остальное — чистая правда. Это во избежание недоразумений. Вот… Вот, собственно, и все. Начинаем!
Он уходит, открывается занавес или появляется свет на сцене, и что мы видим и слышим? Ничего хорошего мы не видим и не слышим, потому что — похороны. Рыдания, причитания. Плач:
И куда же ты собрался-то?
И на кого ж ты нас кинул-то?
Побыл бы дома, порадовался!
Что ж ты так рано соскучился?
На кого, родимый, обиделся?
Причитает плакальщица, остальные молча и задумчиво следуют за гробом. Маша и Яша идут плечом к плечу, скорбят.
Опускают гроб. Закапывают.
И тут же — кромешная темень.
Нарочито зловещие голоса:
— Занято все, занято, занято!
— Покажись, покажись, покажись!
— Уходи, уходи, уходи!
— Занято, занято, занято!
Ночной мерцающий откуда-то свет, Покойник садится на могиле, озирается.
ПОКОЙНИК. Кто тут?
ГОЛОС. Занято, занято, занято!
ПОКОЙНИК (достает деньги, потряхивает на ладони). А я это место купил!
Бросает деньги, какие-то тени мечутся, поднимают деньги и скрываются.
Появляются еще три покойника: Самолишенец, Актер и Блудница.
БЛУДНИЦА (кокетливо). Здравствуй, новенький! Молоденький, сладенький!
ПОКОЙНИК. Вы кто?
АКТЕР. Живем мы тут. То есть находимся. Это я по привычке говорю — живем. Мы там, за оградкой прикопаны. Нам тут нельзя. Я актер, а этот — самоубийца, самолишенец, значит, а она — блудница.
БЛУДНИЦА. А ты со мной спал? Другие дурь несут, а он подхватывает! Блудница! А если я мужчин люблю, так это мое личное дело!
ПОКОЙНИК (озирается). А остальные покойники куда делись?
САМОЛИШЕНЕЦ. Они старые все, им ничего не надо! Деньги похватали и по ямкам опять.
ПОКОЙНИК. Зачем им деньги?
САМОЛИШЕНЕЦ. Привычка. Уже и жизнь не нужна, а деньги давай. Ну? И как ты сюда попал?
ПОКОЙНИК. Знамо дело — помер.
Троица смеется.
ПОКОЙНИК. Чего вы?
САМОЛИШЕНЕЦ. Глупые ты вещи говоришь. Не помер бы — не попал бы сюда! От какой причины и по какому поводу помер, вот чего спрашивают!
ПОКОЙНИК (озирается). Как-то мне томно. Нехорошо. Будто я уже мертвый, но еще будто живой.
БЛУДНИЦА. Это у всех спервоначалу бывает. Потом привыкнешь.
АКТЕР. Ты рассказывай, рассказывай давай. Вроде не старый, отчего перекинулся-то?
ПОКОЙНИК. Сердце лопнуло.
Пауза.
АКТЕР. И все?
ПОКОЙНИК. А что?
АКТЕР. Кто ж так рассказывает! Мы тут по два, по три года свежего покойника ждем, кладбище, сам видишь, маленькое. Ты не жадничай, рассказывай, как следует! И не со смерти начинай, а с самого начала.
ПОКОЙНИК. То есть вам жизнь свою рассказать?
САМОЛИШЕНЕЦ. А чего бы и нет? Время у нас тут — девать некуда.
ПОКОЙНИК. Что ж. Значит, было дело, женился я.
АКТЕР. Э, э, э! Кто так рассказывает! Женился он! Это как? Не родился, а уже женился? Я ж тебе говорю: сначала! И покрасивее! Вроде того: в некотором царстве, в некотором государстве, дальше по тексту и без купюр. Понял?
ПОКОЙНИК. Что ж, могу и так. (Усаживается поудобней). В некотором царстве, в некотором государстве живало-бывало два купца: один богата богатина, Яшнев прозванье, другой не столь важноватенький, фамилия — Коришнев.
Появляются Яшнев и Коришнев. В современных костюмах с добавлением какой-нибудь архаичной детали — смазных сапог, например. Или картузов.
ПОКОЙНИК. Однако же были они по детству друзья и имели меж собой душевную связь: именины друг у друга справляют, подарки дарят, а жены ихние целуются — прямо как сестры!
Выходят жены, Дарья Яшнева и Авдотья Коришнева. Обнимаются. Одеты стильно, Коришнева, пожалуй, даже не отстает от Яшневой. И тоже что-то старинное — чепец, шаль и т. п.
ПОКОЙНИК. И были у них дети, у Яшнева — Машенька, а у Коришнева — Яшенька.
САМОЛИШЕНЕЦ. Это, стало быть, ты?
ПОКОЙНИК. Да нет, не я.
На сцену выбегают детишки Яша и Маша. Она в розовом платьице, он в черном костюмчике. Бегают друг за дружкой, смеются. Вдруг музыка, и они начинают танцевать, будто на конкурсе детского танца. Супруги Яшневы и Коришневы хлопают в ладоши.
Выкатывается изобильный стол, появляются гости в нарядных одеждах.
Яшнев поднимает бокал и возглашает, обращаясь к Коришневу.
ЯШНЕВ. А что, друг мой милый Сергей Коришнев, у тебя, видишь ли, сын Яков, а у меня, видишь ли, дочка Мария, она же Машенька! Давай, раз такое интересное дело, их обручим! Обратно же, для нашего бизнеса будет выгода, мы с тобой, знаешь ли, холдинг замутим из совместного капитала!
КОРИШНЕВ (тоже встает с бокалом). Нет моих таких красивых слов, друг мой Вася Яшнев, чтобы выразить свою признательность за такие твои, без базара говорю, душевные слова! Выражаю свое согласие на обручение, а насчет холдинга погодим, у меня капитал хоть маленький, да свой, я уж как-нибудь сам обернусь!
ЯШНЕВ. Уважаю за гордость, друг мой Сергей Коришнев, а насчет маленького не горюй — денежка к денежке липнет, достигнешь еще моего благосоизмерения, если, конечно, конъюнктура не подведет!
И тут все замирают. А покойники, сидящие в углу, высвечиваются бледным светом, и Самолишенец комментирует.
